Вы строги в величии своих манер
Вы строги в величии своих манер
И вздохи все, лишь ловкая игра,
Не стоящая вашего вниманья
И пониманья первых слов,
Где кроется, как мышь любовь
И страсти нет в глазах и мыслях,
И чувства все безжизненно повисли,
И не волнуют вашу кровь.
Какое может быть ужасное притворство,
Бесчувственности ставшее роднёй,
Нарушив радостный покой, нелепых дней
И лучших снов лишив в награду,
Готовя темную, как ночь... засаду,
Из грозных окликов, как тысяча плетей
И расцветая в утренней заре,
Подобно божества, иль сливового сада.
Но если есть на свете лунный свет,
Стремящийся попасть под ваше одеяло,
Нарушив помыслы
И оголив все самые заветные мечтанья.
Я буду знать, какие в эту ночь
Стремятся завладеть всем силы
И буду презирать свои терзания...
А впрочем, мне они и так не милы.
И вздохи все, лишь ловкая игра,
Не стоящая вашего вниманья
И пониманья первых слов,
Где кроется, как мышь любовь
И страсти нет в глазах и мыслях,
И чувства все безжизненно повисли,
И не волнуют вашу кровь.
Какое может быть ужасное притворство,
Бесчувственности ставшее роднёй,
Нарушив радостный покой, нелепых дней
И лучших снов лишив в награду,
Готовя темную, как ночь... засаду,
Из грозных окликов, как тысяча плетей
И расцветая в утренней заре,
Подобно божества, иль сливового сада.
Но если есть на свете лунный свет,
Стремящийся попасть под ваше одеяло,
Нарушив помыслы
И оголив все самые заветные мечтанья.
Я буду знать, какие в эту ночь
Стремятся завладеть всем силы
И буду презирать свои терзания...
А впрочем, мне они и так не милы.
