Исаакий

Исаакий, доколе стоять соизволишь,

не сожалея, даже не причитая?

Вера с цепи сорвалась —

убежала блудница шальная.

Прыгает с колен на колени,

со своего не поднявшись колена…

И святость — не истина, не баловство,

а измена, Исаакий, измена.

 

Не стыдно тебе, ни отец, ни творец —

оплот для христианской занозы,

за то, что не вешал на двери замков,

таких же — из дуба и бронзы.

За то, что тремя алтарями блистал,

пятью головами лучился,

а свет излучал тихой скорбью свечей,

молчал, если кто-то молился.

 

Молчал, если сердце просило тепла,

душа, не дыша — откровений…

Исаакий, ты горд,

но чудовищно пуст —

болезнь и порок поколений,

застывших в глубинах твоих витражей —

Ты смотришь уверенным взглядом,

как будто спасёшь, сохранишь, не соврёшь...

Не надо, Исаакий.

Не надо.