Трой
Поднялся он по лестнице, чтоб вновь вдохнуть дождя,
Потом остановился, смотря на небеса,
Час от часу не легче ему, как и всегда,
Он, в прочем, и не против, что грусть-тоска темна.
Темна, как ночи осени, страшна, как смерть в огне,
Болит и кровоточит, терзает в глубине.
Он, в общем-то, не спорит, что жизнь дана одна,
Но только громко стонет, когда болит Душа.
И вечером на палубе, когда погаснет свет,
Невесте на прощание Трой передаст привет:
Возьмёт салфетку мятую, разгладит ткань о стол,
Чернила сине-чёрные пятнать по ней начнёт.
Забьётся ветер в панике и разгромит моря,
На катере обиженно поникнут паруса,
А в баре — дребезг стёкол и запьяневших крик,
Наш Трой, так и не выпивши, в каюту поспешит.
Он пишет Ей послание, невестой дорожит,
В груди крыла дрожанием любовь его жужжит,
Но в дверь каюты маленькой тут кто-то постучит,
И песня обожания замолкнет, зашипит!
Салфетка в столик сложена и свернута в конверт,
И в брызгах от шампанского растает боль в момент.
Трой вышел в массу тёмную – вздохнул больной поэт,
Салфетка размулёвана, невесты рядом нет.
По-праздничному весело, продолжен рюмок визг,
В застолье фешенебельном потерян наш артист.
Развеяны страдания, окончен боли твист,
В толпе обрюзгше-пьяненькой жених поёт на бис.
Сквозь ночь и расстояния невеста поняла,
Как та, однако ж, искренне и нежно влюблена!
Не скоро ожидаются ей вести с корабля:
"Вот глупая, не пишет мне, а ждёт сама письма!"
В своей любви растоптанной ты всё ж живёшь Душой,
Но, милая, не знаешь ты, что он совсем другой;
"Добавки, ну! Давай, налей!"
Вот парню хорошо!
Салфетка в стол. Спархнула ночь. Все чувства в решето.
На утро нежность и любовь разбились так легко,
Когда похмельем мир сквозь сон рассыпался в вино.
(pyaninka, 2021)
