РТУТНАЯ ДРАМА
РТУТНАЯ ДРАМА
Цикл стихов
Первая фаза
Мимикрия
Чей выкраден лик, будто смурый камень,
Чей выращен мим сорняком среди скорби;
Поступью мертвой скользящий сквозь ставни,
Срывает с петель аорты подтяжки и корни.
Под шляпой у темы высохший мякотью скальп -
Непреложность восторга, кара в жутких агониях,
Расшивает надрезы на ноздрях шуршавый асфальт —
В экстазе от шока скончались бы в мраморе кони.
Горбатые коршуны, гнуться шпалерой , галерой,
Извиваясь, корчатся страстно наринуть на падаль.
О лучше на вилы, нежель кля́ксы позора!
На черепе зыбкий налёт с ́Богом лишь стряпал...
Себя я слышу через дым, сквозняк и плач;
В телодвижениях смычка по рельсовой аорте,
Узрите: не меняет формулу суровый палач,
Но как его дурманит к силе горькой порчи!
Считайте взоры близ Коцита брега,
Что пеной чавкают хмельной, смыкаясь;
Над озером простерлись призраки гарема-
Зияют нагло, - бездной разум ядом истязая
Вторая фаза
Ракурс воли
О Природы Мать! Поблекшей статуей,
На укусы мразовой тоски не сетуй!
Однажды явят молнии любвь, порадуя,
Твой саван шелковой фиалкой разодетый.
Копией флеровый нитей фантомная скатерть,
Бросилась мне на лицо, змеёй шипя истово, -
Склонив на колени здравия красную паперть
Лаком покойных я земь лобзал приторну!
Из благогранного плода сделался спирт, -
Настолько он едок?- Брыкается печень!
Словно плеснь и язвы претендуют на флирт,
Однако, занавес туч в мозгу обеспечен!
Дубеют мышцы в неизбывной желчи меланхолий,
Что послесловием Суккуб зловонно тянет,
Якорь пьяный - пряной бездной панихидной боли,
Сквозь всякие духовное затулья, - и те повянут...
......почём?...Почто, Вы, Отче, глыбой,
Ковыряете во сне марианские раны! ?
Я словно жду покойной на витрине рыбой,
Вашу милость, сидя под луной на чемоданах...
Нощно, корой дубленой - мчу гаргарой,
Ввысь по стволу за голосом истины льдистой,
В поисках вихря, марьяжной сливаючись парой,
Без обугленных вежд, с невестою чистой...
Третья фаза
Неизлечимый вопросом
И мне ли перси пламенем клеймить за узы,
В браженной кузнице под палицею всадника!?
Я рвал с ключиц хрустящих дев рубиновые бусы,
Да клял, что отыщу себе могилу, как соратника!
Но дело зарывалось глубже в гнойный ил.
Но тело извивалось судорожно от горя,
Но смело разум бурным акоазмом плыл,
На одр дымкой фимиам по глади моря...
Теперь с невосполнимостью потерь сих;
Недуг нам в чем-то - мудрый друг!
Под руку, широким шагом чёрствый стих,
Объятья принял в ер от социума "услуг";
Ведь всякий мертвый - живосилый ум,
Как раз богам и в пору сюртуком измятым.
Мне, впрочем, среди толщи тучных дум,
Никак не лезет в рюмку смысл мятный...
Голова мне основная тонет в дегте кислом,
На фоне просьб и гласов тлеющего бдения!
Восковые слёзы. Стол. Пергамент обвисший
С кинжалом перьевым всё поглощают сени..
Четвёртая фаза
Контрольное сужденье
Я беженцем брадатым отчуждённого злотанства
Изучал под микроскопом плазму крови;
Зекрым пламенем мим заключил собратство
С отчеством безмолвий, - зодчество любови.
Стонущее марево спиралью вилося холодной.
Рябиновая ночь - подарок вусмерть вожделенный!
Так создавалась машкара во скуке безысходной,
Как смерч, промчавшийся в пергаменте нетленном.
Пропитанный бинт в горячем абсенте на очи,
И можно игриво начать с портьерой макабр:
В такт сонных часов я слеп на шатание ночью,
Ибо слился с дыханием холково-храбрым.
Загнивающей розой средь взоров личинных,
Ум я скрываю в короде про́клятой жизни,
Чтоб последним же блеском,волнуясь,невинно,
Сразить в шахматах напрочь пьяного гризли.
Чей водоросль слизкий притворялся власом
Белокрылой зазнобы в платьи тайно-голом?
Я жажду гневом древних, блуждая по компасу,
Виновных отыскать,пронзив висок сребряным колом.
Ах, Зеркало! Что мне с гримасой каменною шепчешь?
У получудищ ли кладби́щенских дерев на картах
Погадать,чтоб сердцу с дёрном стало легче?
Азартный трезвый флаг до боли авангарда!
Пятая фаза
Пыт
Довлеть! Сыт я холодом! По горло!
Стёсан жизни кремень злого рока!
Не видать мне,видимо,небесного пёрла
Да почтовых голубин с отрадным блесок ока...
Лишь последней упьюсь я любовною каплей,
Сжата в которой Цербе́ра трёхглавая сущность,
Чтобы солнца ядро навек МНЕ озябло,
Где пальцы огарки - мой молот кующий.
Оползнем коварным пошиб срывает занавес,
И на судне обжигает спасенья рубильник!
Мимикрии пешка - фигурой таранною,
Руками копает ладью, как бескровный могильник.
В капище страж портретный выплывает полночью,
Гримуар сжимая в руке мерзко-потной,
Да изгоняет нечисть плазмою солнечной,
Как муыкант воюет глухой в тетради нотной.
Потолок,точно марь усыпана гнойными жабами...
Испаренья киросиновых ламп убаюкало гвалт,
Колыбелью дурманною, с оголёнными шпагами
За то,что топтали мой мягкий асфальт.
Быт как сонный паралич мне шибко дикий
На безмышечной груди не дал на милость,
Пролестнуть страницу бледно-рыхлой книги,
Чтоб глаза меджу строк ве́трами вились.
Шестая фаза
Задыхательство
Почто урывно моль мне бьётся в двери,
Как сквозь кошмар со скрипом крыльев?
Там в затхлом воздухе пророчества утери
Рубиновый лауданум хлещат, обессилив.
Ночных дирижёров бедренный жезл
Маячил оркестру в щупальцах тумана,
Призывая очи онять от сахарных чресел,
Статных волн безликой от голода дамы.
За поручень хватай-с галерный ногтем,
Мы лихорадкой в шторм идём игристый! -
Капитанская трубка слонового локтя,
Красит пудрой гримасы затяжкою чистой.
Соткан парус из кожи вулдырной и лёгких
Заядлых любителей разврата и похоти...
Из богохульника вен - воробьины лебётки.
(В данный момент сурьмят штурвал копотью)
Снедь калорийна: лодыжки с потом и серой
В качестве супа в размере двух вилок!
С бидоном забвения гимн: Хо-Хо-Хо-лерой
Мы ртутное море браздим в зной и пылок!
Инфернальная горечь кислотного ливня
В заунылом ляссе - комарливая вошь,
Копотью пят по углям шибко дивна
Поступь интриг, - от незнаний штурвальная
дрожь.
Седьмая фаза
Ре-Бимоль-Минор
Зе летней свирелью скрывается нежность,
Забытых лобзаний у крахмального пледа,
В очи открытые настежь вонзилась мятежность
Пыльною арфой от зависти сирого неба.
Полон я противоречий был,миледи,с Вами.
Но постойте,зарисуйте музыку мне краской
Наших голых стреч безртутной драмы.
Или Вас устроит под презреньем пляска?
Под лантерною грибной мне грезится в ужас:
Млечность фаты неоткрытого чувства,
Как бутыль с письмецом,что сердце конфужат,
Прочитав, мирозданье сделалось - пусто.
Но сладок мне чёрных локонов кокон,
На который сочинил я небызблемый опус!
Я каждую ноту бросал бореем из окон
Ресничной тюрьмы,как молнии в глобус.
Возвращались признанья голубиною мёртвой,
Ударяясь в чело мокрой палубной тряпью,
Точно с косою цунами в кислотной аорте,
Предвещает свиданье пред летнею рябью.
Прощальная ария на мостике пред вахтой,
С любимой мимозой. На лицах повязки.
Казалась мне явь будто свадебной яхтой,
Словно боги начеркать позабыли развязку.
Восьмая фаза
Авраал!
Поголовно свихнулись от безветрия мачты,
Под бездыханным в мраморе небом...
О боги,нам путь безысходный грозой обозначьте
Для скорбно-плывуще к неизвестности склепа.
Шторм засмеялся непрошенным гостем,
Больная корма, как язык почерневший,
Далась на́ визави обезумевшим лосем,
Как на́ солончак к волнам шипевшим.
В рыданиях рыдны кромсало корабль,
На сяжок девятого в амоке вала -
Под букет упокоено-бритвенных сабель,
Команда несчастных тушами пала!
Проползая слюною в мёртвенный угол,
Убедилось цунами: Выжить не было шанса!
Спустя вечер Юнга по трупам прохлюпал, -
Посейдон не предвидел такого ньюанса.
Пробоина судна как ноющий бражник,
Пригвоздила мальчонку напором в каюте;
В чешуйчатом доспехе подводный стражник,
Оголил ножы! - Щупальца! - Прутья!
Под хор оркестровый в сознании гремящий,
Ринул выживший в оконную нишу, -
Невольно к брегу плыл уже моряк настоящий,
Средь бренных щепок в ртутной жиже.
Девятая фаза
Чакона
Ах вот! Какого гнить бедному сердцу:
Горят в стратосфере к полнолунию письма,
Секирой возвращаясь ржавой по инерции
Тоннажом, словно сумма космических чисел.
Вечность минут каньон слезою точит.
Речи забыты с дублёною скулой...
Как в лабиринте с повязкой на очи,
Выход найти косаткой от горечи снулой?!
То было раньше...Магменный воин,
Статных дней своих безморщинистых
В осветлительных думах нимба достоин,
С румянцем ланит гладко-глинистым.
Под эгидой семейства черешчатых,
Зияли глаза от любви как винные пробки,
Гордым тигром слыл я полосчатым,
За справедливость борьбы с кавалькадною топкой.
Несправедливо мирозданье к добрым людям,
Как непослушный волос после бани,
Как ни ворочь, бывают в жизни Иуды -
Льют дёготь и миазм на сердечные раны.
Но вера победит искомётной зарёю летней
Недуг воззрений - тёмных сладких сил,
Не важен цвет фигуры шахматною медной,
Важнее то,что Бог нас человеком сотворил!
Десятая фаза
Игры в жись
Собственно, прискорбно, жизни клочья,
Устилают и сгущают тропы тернью,
Будто сени бесконечно смурой ночи,
Плюгавеют для улыбок мерзкой черни.
Жменю века зачерпну я третим глазом,
Ископаемы ответы в миханизмах, -
Только рвота и кишёчечный заразм, -
Что́ ценнее пищи для цинизма?
Раздави! Раздави, Распростёрное поле,
Мой субтильный сосуд,разрыхли,словно танкер,
Упавший с небес, расколовшийся голем! -
Больше не будем терзаться молчанкой.
Скоропостижная смерть - гарантированный факт!
К чему утопия бессознательных крыльев?
Рассудок наш Бо́гом забытый чердак,
Что соткан из горьких на вкус сухожильев.
Тишина - вот-так действительно музыка!
Несокрушимою силой приляжет на грудь,
Словно на труп щепоткою бузагка,
Демитилтриптамин открывает нам путь.
Браво,день пьяный!О капризная мимика,
Лежит неизменно средь гранул-осколков.
Изменна ль судьба окаянного лирика,
Скажите-ка мне, доппельгангера волки!
Скажите,прихвостье и пышная сонма,
Когда я вонзаю в вас иглы ироний,
Когда вы уткнётесь мне в ноги спросония -
Что остаётся вам кроме агоний?
Одиннадцатая фаза
Остов
Остров,овеваемый бореями пёстрыми
Предо мною предстал спиралью снови́диний,
Как паралич ли спицей от тупости острой
Ковыряет камеры в сердце,добываючи литиум?
Вскую ждал кувшин веками солнечный,
Дабы дух обдать недвижным залпом,
Что погож на птицы первый взлёт средь скопища,
У которой под крылами гарь с напалмом...
Никем не гонимый отныне,тропами нищими,
Без мнимой дресвы деревья приветствуют;
Как преклонились пред силою высшею,
Так в спину плюют, - чую, что сетуют.
С пути сворачивал трусцой я меченой
По жабьим говорливым о былом останках...
Ужели вдали томное пение млечное
Манит в за́бытие, дразнит пиковой дамой?
О Пленница немилости скверного спутника!
Влачина под набат биение хладного сердца,
Словно дич в дикови́нный заблюдник,
В самый порез полигамно-гнойных терций.
Обротнем лишайным на блюда я ринул,
Глотая как утопающий жертвенный воздух;
Текущая кровь, голодавшу столетьями псину
Веселила сполна, но рыдали смотрящие звёзды.
Удаляйтесь прочь! Нечистой! Демон!
Гори на Вас щетиниста окурками шерсть,
Словно в пожаре лучом предрассветным, -
Кричала мимоза, не зная погона и честь...
Двенадцатая фаза
Секундная вечность
Среди собачих роз брёл я а́ллюрой хмурой,
Как в сон приютный, сопровождающий лепет...
О не могу я упиваться горестною бурей
В поле свежем, где скукою слепит...
Выдох дымкой - смутный мягкий облик:
Плывёт по небу корабль без крыльев,
Будто якорь пришит на́ хилый горбик,
С подлощёным рылом крокодильим.
Подкармодумством,чавкая, - ДРАЗНИТЕ,
Господа, ошашелы фантомы из Библий!
На брудершафт - вотще сие празднество -
Над моим из души воздыханием сиплым!
Не литурадурою от шалостей припыльной,
Не из кофра выползло копотью пугало -
Пригвоздило как в таинственной курильне,
Шпилем нитевидным,коим разум убаюкало...
Или голь, аль я́ визионерный вызлунь,
Что тенёта разложил под грапп и набожность
В свою эгиду, иль в желудок запустил я крысу,
ЗА труды из-за которых превратил я жись в обляпошность?!
С чёрной лёгочной чумой - в грудице ёр, -
На судне рока я невольно да вторительно,
Веслом китовым волн сгребая кислый мор,
Каторга даётся шибко разрушительно...
Тринадцатая фаза
Думаете, мат¿
Сперва используют костяк повешенных пюпитром,
Чтоб капитан по ликам дирижировал девятихвостной розгой,
Затем, под брань валтон пиратская палитра
Тлетворным флейцем облепило воздух воском.
Скабрёзно я сшивал спиртной артерией увечья,
Всех бедолаг, протянутых лозой под килем...
О вскую выпрямлять мне ракушкой ущипанные плечи,
Да заливать лауданум от бечёвок зекрым выям...
Насквозь прошивая науки, терминатором отчётливо,
Искалеченный взор я набросил как сети на шкипера;
В Гемеры час,восьминогий,конечно,юродивый,
Однако нощь вожделений - стенанная Библия,
Аристократичный спрут восемью пазноктями клацает -
Шелестя из мышц дубелых дырявою мантией,
Из ракушек чавкая трубку,выдыхая абзацами
Склизкими-скаредно,как слепой кишечной некромантией.
