Я таращусь в трюмо с удивлением...
* * *
Я таращусь в трюмо с удивлением:
Как ты, дед, затесался сюда?
С молодым и напористым гением
Не сравниться тебе никогда.
Это я – молодой и напористый,
У которого все впереди,
Так что нос фиолетовый пористый
Убирай и скорей уходи.
Убирай эту рожу отёчную
И вали с этой рожей отсель,
А меня наслажденья порочные
Ожидают, – красотки и хмель.
А меня ожидают овации
Нынче ночью в богемных кругах,
Так что, дед, выходи из прострации,
Двигай прочь на артрозных ногах.
И тускнеет ничьё отражение,
Расплывается в гнусном смешке,
И слеза совершает скольжение
По его недобритой щеке.
* * *
Мне приснилось, что все передохли –
Люди, кошки, собаки, дрозды,
И растения разом засохли,
Несмотря на обилье воды.
Я на улицу вышел и крикнул:
«Эгегей! Отзовись, кто живой!» –
Но никто из подохших не пикнул,
Из засохших – не дрогнул листвой.
Выходило, что Бог отозвался
Наконец на молитвы мои,
То есть я наконец-то остался
Одиноким во всем бытии.
Все подохли, засохли, заткнулись
И не смогут меня раздражать,
Вдоль прекрасных безжизненных улиц
Даже листья не будут шуршать.
Я молился усиленно Богу –
И увидел молитвы плоды,
И на склады припомнил дорогу,
Где имеется вдосталь еды.
