Сквозь мир, прокаленный морозами...
* * *
Сквозь мир, прокалённый морозами,
Озлоблен судьбою своей,
Я плелся и сыпал угрозами
По адресу важных людей.
Но важные люди не слышали,
Какую я чушь говорю,
Они ведь затем и барыжили,
Чтоб жить в персональном раю.
В раю – минимальная слышимость,
Поэтому рай знаменит,
Поэтому там и недвижимость
Высо́ко на рынке стоит.
В пределах селенья подобного
Всегда нерушимый покой,
Не слышишь там возгласов злобного
Седого смутьяна с клюкой.
Там группы белеют скульптурные
И баньки дымят по садам;
Конечно, события бурные
Возможны, но только не там.
В подобных селениях праведных
Спокойно и тихо пока,
Хотя на столичных окраинах
Стучит метрономом клюка.
* * *
Прошлое пляшет, смеется, глумится,
Знает, что я его вряд ли достану,
И, чтобы горечью меньше томиться,
Я прибегаю, конечно, к стакану.
Но возлияния не защищают,
Как и поэзия не защитила,
И настоящее сохнет, нищает –
Жирное прошлое жрет его с тыла
И, ухмыляясь, рыгает в лицо мне –
Вот, мол, как славно ты по́жил, писака.
Я уничтожил бы всё, что я помню,
Все эти образы – детища мрака.
Но – ибо горе соперникам Бога! –
Меч-кладенец, то есть слог, затупился,
И одинокое пьянство убого,
И чудотворный стаканчик разбился.
