Плоть, разбросанная по углам и душа, растерзанная в клочья.

Вот и все, что вам осталось от меня.

Только это и ничего больше.

Смертный миг как лезвие проник в остов мысли, уходящий десять, двадцать, тридцать, сорок заседаний у могил, утомивших видом скорбным.

Новый век настал, а звука нет, но расслышать в тишине упорно все мечтают мой предсмертный крик, чтоб узнать, какой я был покойник,

ведь при жизни слишком многолик был мой жалкий, но великий облик.