Они

Ты вновь говоришь мне, что я земная,

Что слишком спокойно моё дыханье.

- Как можно, все мерзости мира зная,

Не звать его тут же на покаянье,

Не грызть, словно зверь бесноватый, клетку? -

Ты спросишь.

А есть ли она? - отвечу,

Мир вечен, мой милый, прозренье - редко,

Нам новое время течёт навстречу,

Я чувствую дрожь в этих сотнях слабых,

Которым так страшно узреть обличье

Разнузданной смерти на мягких лапах,

Их смутные взоры - почти что птичьи.

И птичье же пение слышно: "Воля! Ты станешь для нас золотою былью! "

Над вихрями их безутешной боли

Трепещут мои белоснежные крылья.