Во мраке отчаянно плотских мыслей
Когда останется только холод,
Погаснет все, что когда-то тлело,
Тот Мир, что раньше был вечно молод,
Согнет в молитве двуполое тело.
Придет Творец. Встав на край могилы,
На талии Мира сомкнет ладони
И вновь разбудит дыханьем силы
Шальное пламя в бессмертном лоне.
Без ложной скромности и опаски
Падёт к ожившим ногам гетеры,
Чтоб пить безнадежно горячие ласки
Из губ нагих полусонной Терры,
Руками смело сжимать в объятьях
Змеиное тело в скользящей коже,
Снимать с Луны серебристое платье,
Как с юной девы на брачном ложе...
И жарким стоном из уст созвездий
На всю Вселенную грянет имя,
Взлетят слова мириадом лезвий,
Сквозь кровь и боль становясь родными.
И плоть от плоти, мечта от слова,
Родится новая сила чести,
Любовник встанет с колен и снова
Раскинет руки в манящем жесте.
И будет вновь, под альты и меццо,
С нетленной яркостью, ныне и присно,
Любить весь мир бесконечным сердцем
Во мраке отчаянно плотских мыслей.
Погаснет все, что когда-то тлело,
Тот Мир, что раньше был вечно молод,
Согнет в молитве двуполое тело.
Придет Творец. Встав на край могилы,
На талии Мира сомкнет ладони
И вновь разбудит дыханьем силы
Шальное пламя в бессмертном лоне.
Без ложной скромности и опаски
Падёт к ожившим ногам гетеры,
Чтоб пить безнадежно горячие ласки
Из губ нагих полусонной Терры,
Руками смело сжимать в объятьях
Змеиное тело в скользящей коже,
Снимать с Луны серебристое платье,
Как с юной девы на брачном ложе...
И жарким стоном из уст созвездий
На всю Вселенную грянет имя,
Взлетят слова мириадом лезвий,
Сквозь кровь и боль становясь родными.
И плоть от плоти, мечта от слова,
Родится новая сила чести,
Любовник встанет с колен и снова
Раскинет руки в манящем жесте.
И будет вновь, под альты и меццо,
С нетленной яркостью, ныне и присно,
Любить весь мир бесконечным сердцем
Во мраке отчаянно плотских мыслей.