Лётчик
Купе гремело музыкой в мажоре.
Вино, шашлык, шампанское со льда.
Чудесный день — мы ехали на море!
А остальное — право, ерунда.
Все про себя сказали кто что хочет.
Кто не сказал и вовсе ничего.
Он заикнулся — мол, военный лётчик.
Мы окрестили лётчиком его.
Он поднимал изысканные тосты,
Не уставал смеяться и шутить,
Он понимал так точно всё и просто.
И мы хоть что могли ему простить.
О чём тут речь, все выпили немало —
Шумел камыш и прочая пурга.
Но одного всё время подмывало
Спросить — Ты, лётчик, видел ли врага?
— Ну да, видал — в прицеле, перед сбросом.
— Ну да, кидал. Не мазал, не таков.
— Кого бомбил? Не задавал вопросов,
Вообще каких-то левых чуваков.
Восточный люд, реальные Хайямы,
Тут с неба градом сыплется фугас.
А им плевать — упёрты и упрямы —
Аллах спасал, спасёт и в этот раз...
Кругом молчали, в тему плохо веря,
И я ему на помощь поспешил
— Нормальный ход! Они убийцы, звери.
И ты, братан, ничуть не согрешил!
А за окном российские берёзы
Вовсю плели весёлый хоровод.
А где-то там пылали бензовозы
И жил войной истерзанный народ.
И неуместно музыка играла.
Да вдалеке — надрывный детский плач...
Когда — он молвил — бомба разбирала?
Ей всё одно — что жертва, что палач...
Он говорил и сам себя не слышал,
Курил в окно, вздыхая всякий раз.
И нам казалось — под вагонной крышей
Не хватит места пеплу горьких фраз...
Собрал рюкзак и вышел не прощаясь.
И растворился в праздничной толпе.
Лишь едкий дым окутывал, качаясь,
Сожжённый мир притихшего купе.
