КАРАНТИН (ЧАСТЬ ВТОРАЯ +)

Одиноков прислал некоторые изменения и дополнения.

(И даже обложку будущей книжки "Носорог". Нарисованную его дочкой Ксюшей.)

 

Располагаться они должны аккурат между второй и третьей главами (частями).

Отсюда и такое название.

 

 

 

За пару дней до этого. 17 марта 2020 года.

 

 

 

Ранним мартовским утром главный редактор газеты «Московский Пролетарий» Алексей Игоревич Уткин, скрестив руки на груди, стоял у широкого (во всю стену) окна офиса и с высоты 40-го этажа с нескрываемым отвращением смотрел на просыпающийся после тяжёлой зимы серый и неопрятный город. Действительно, открывающийся из окна вид был брутально живописен. Тут и там торчали какие-то железные конструкции, дымила котельная, а производственные бетонные коробки располагались вперемешку с выцветшими жилыми домами. Среди строительного хаоса узкой полосой гудело и гремело закованное в антишумовые щиты третье транспортное кольцо - гордость предпоследнего мэра.

 

Пейзаж был бы окончательно апокалипсическим, если бы не едва различимые деревья, растущие далеко внизу за жёлтой каменной оградой. Это были старые раскидистые липы, которые летом радовали глаз пышными зелёными кронами. Но в середине марта деревья стояли безжизненно нагие с высоко поднятыми и грубо обрезанными ветвями. Казалось, что это изуродованные подагрой старческие руки в отчаянии протягивают к хмурому небу свои узловатые пальцы. За жёлтым забором, зажатое между котельной и кольцевой развязкой, находилось историческое московское кладбище. Вид на кладбище сам по себе не раз служил поводом для шуток самых отпетых редакционных циников, к которым справедливо относили и главного редактора.

Однако сегодняшний день не располагал Уткина к юмору.

 

Уже много лет ежедневно он приходил на работу первым, не позднее чем за полчаса до появления сотрудников. Такой режим позволял ему заранее спланировать рабочий день и подготовить текущие дела так, чтобы в течение дня ни одна драгоценная секунда не пропала даром. Будучи неплохим менеджером, он чувствовал себя в эти утренние минуты подобно спортсмену, стоящему на низком старте, кровь которого вскипает адреналином в предвкушении очередного забега.

 

Но сегодня у него была особая причина для беспокойства.

Не промахнулся ли он, выбрав для короткого очередного отпуска столь неподходящее время. Микроскопический, не весть откуда выкатившийся ещё месяц назад, колючий шарик коронавируса грозил обрушить весь его так прекрасно организованный план.

 

Однако Уткин не был бы Уткиным и не оправдывал бы давно закрепившееся за ним редакционное прозвище Носорог, если бы позволил себе легко отступить перед внешними обстоятельствами. Менять планы вообще было не в его характере. А тут был случай особый.

Как обычно, он сам занимался организацией своего отпуска. Сейчас же речь шла не просто об отдыхе, а о сафари. И не просто о сафари, а о давней мечте всей его жизни, об африканском сафари в Мурчисон-Фоллс. Кто знает, тот понимает.

 

Известно, что любая охота требует заблаговременной подготовки и тщательного планирования.

Охота же в африканской саванне требует ещё и немалых средств, а кроме того - нескольких лет томительного ожидания в долгой очереди страждущих охотников, присылающих заявки со всего света. Квоты на отстрел редких животных столь же ничтожны, сколь велика стоимость охотничей лицензии. И это понятно. Содержание парков дикой природы требует колоссальных ресурсов, которыми большинство бедных африканских стран не располагает. Однако стоимости одной лицензии порой достаточно для содержания в течение нескольких месяцев целой армии рейнджеров и егерей, без которых в наше время невозможно оградить от браконьеров редчайшие популяции африканской фауны. И тем не менее очередь из миллионеров, готовых платить сотни тысяч за своё кровавое хобби, каждый год неизменно растёт.

 

Уткину пришлось дожидаться оплаченной очереди чуть менее пяти лет.

Отмени он сейчас поездку, и он не только потеряет немалые деньги, но может и не дожить до следующей предоставленной ему возможности. Не дожить не в физическом смысле собственного существования (он собирался жить долго и счастливо), а в том, что никто не поручится, что за это время не произойдёт очередного переворота, при котором все лицензии, выданные предыдущей властью, окажутся попросту аннулированы. Было уже такое, и не только в истории Уганды.

 

Поэтому, подумал он, пусть всё остаётся как есть.

В конце концов, речь идёт всего об одной неделе, в течение которой вряд ли можно ожидать серьёзного ухудшения ситуации или какого-то иного спровоцированного эпидемией катаклизма. А неделя между двумя субботами пролетает, как каждому известно, со скоростью несущегося поезда. Когда же вам за пятьдесят, то это и вовсе поезд-экспресс.

 

Что ж, завтра… завтра он будет уже далеко, за тысячи километров от Москвы.