Stanzas–440: Alba - «Cobla esparsa – Кто искренне влюблён»

Войди, любимый, мы наедине

 

 

– Войди, любимый, мы наедине

В саду, что гуще сада Вифлеема,

Мы с лунной ночью в праве наравне,

Пока Рассвета не наступит время.

 

– Любимая, нам надо уходить…

 

– Нет-нет, – ему я мягко возразила –

День далеко, а я недолюбила…

Рассвет коварный нас не разлучит.

Он лжёт, он далеко за горизонтом…

Любовь поможет в самом невозможном.

 

Приблизился ко мне… глаза в глаза…

Я в лунном свете от него не отвернулась…

Он целовал черты любимые лица,

А я к нему во сне послушно льнула…

 

Когда бы ночь была в сто раз длиннее,

Мы были бы счастливее стократ,

И не корили бы Рассвет в сердцах,

Что ночь Любви стократ нежнее…

 

«Entre moi et mon amin», Alba **)

Anonymous, 13th century, Old French

 

* * *

С любимой женщиной

 

– С любимой женщиной, которой равных нет,

Я ложе разделял в истомной неге;

Смеялся и шутил… пылал в ответ…

Пока сном не забылся на рассвете.

 

Пока я спал, она любовь дарила –

Три долгих поцелуя жгли уста…

Я не забуду эту нежность никогда –

Любовь до смерти вместе быть приговорила…

 

Ну стражник! Доберусь я до тебя!

И не видать тебе в моих руках спасенья!

Ни золотом, ни серебром отмщенье

Не отведёшь за ранний выход дня.

 

– О, Боже, стражник! Мы рассвет проспали,

Быть может кто-то сглазил за грехи…

Вы с вечера так сладко почивали,

Что я боялась потревожить Вас в ночи.

 

А вот сейчас боюсь за Вас, любовь:

Едва пробьёт луч света толщу облаков…

Бегите, сэр Стефаний, со всех ног

В рассвет холодный через мой порог!

Ревнивец мой, моя любовь, такой –

Едва прознает - сам не справится с собой.

 

«Ab la gensor que sia», Alba

Anonymous, 12th century, Provancal ***)

 

* * *

Песнь стражника, не спавшего в ночи

 

Я расскажу, всё расскажу, как на духу,

Не побоюсь поймать за правду оплеуху,

А мог благоразумно промолчать.

Но я достоинство того, кто был здесь ночью,

Свидетель Бог, не разметал в дозоре в клочья…

Успел опасность песней передать –

Пропел про ясный день…

Давно явился –

Пора блаженству

Тоже на покой,

Дабы двум рыцарям

Напрасно не сцепиться,

Оставив даму

Раннею вдовой.

Но я, конечно,

Знал, что надо делать,

Чтобы не дать свершиться злу –

«Настал рассвет!» -

Проснулся и пою.

 

 

Вы, рыцари, кто слышит эту песню,

Свидетели мои – всё в службе честно…

Хотя нас часто упрекает люд во лжи.

Я пропою, а Вы вставайте быстро,

Погони избегая тот же час,

Не дожидаясь стрел над ухом свиста.

Прошёл сигнал –

Пора бежать

К оруженосцу.

Он не прикончит

Наповал

И на морозце.

А кованный замок,

И прут железный,

Как ни был бы высок,

Не остановят страсть

Любви телесной…

Пока не пропою я кавалеру:

Пришла пора господствовать рассвету.

 

 

Для всех я говорю, а мой обидчик…

Проворней мог бы быть, попрытче.

И не винить меня за то, что сам… так долго

Не мог расстаться с той, где в ход идут уловки.

Но говорить ему об этом бесполезно…

Я для него не верный друг – пустое место.

Но я не прав –

Винить его…

Во всеоружье

Его унёс конь вороной

Тропой пастушьей…

Мне тяжело…

Не торопился он…

Прощаться.

Досматривал

Блаженный сон,

Боясь дождаться:

«Мы победили!» - горн трубил…

Вослед - «Победа!»,

А конь бежал галопом дальше от рассвета.

 

«Eras diray ço que us dey dir»

Anonymous, 13th century, Provancal ****)

 

*) Это последняя серия переводов рассветных песен анонимных авторов. Открывает её кобла. Кобла – это самодостаточное стихотворение, представленное одной строфой, являющейся неотъемлемой частью большого произведения. Кобла выполняет роль эпиграфа в современном понимании. Можно только сожалеть, что от целого произведения до наших дней дошёл только эпиграф, и можно радоваться, что это Альба – Рассвет. Эта Альба не совсем обычная: она написана, словно стать напутствием всей поэзии трубадуров – она закладывает канон куртуазности. Можно всё… говорить обо всём нельзя. Статья прямого действия, которая сформировала мировоззрение и этический базис мужского поведения в высшем обществе. Это то, что мы сегодня называем благородством. И сразу видим, когда его в помине нет.

 

**) «Entre moi et mon amin» - это особая, чувственная Альба. Её можно было бы назвать и самой первой, чтобы передать суть этого жанра. Она музыкальна, в ней просматривается женская природа, жажда любви и безграничная вера в благородное сердце избранника.

 

Эта Альба отступает от традиционных канонов рассветных песен. В ней нет традиционного стража, который бодрствует и охраняет безмятежный покой влюблённых. Роль его играет женский персонаж, а мужской остаётся в тени. Ему отведена всего одна строка. Фактически это монолог влюблённой дамы. Она уверена в себе, в ней присутствует характер, но она смягчает его своей нежностью к возлюбленному.

 

***) «Ab la gensor que sia» - а здесь начинается реальная жизнь и пьеса. Преображаются и дама, и кавалер. Впрочем, в тексте перевода всё сказано. Кобла – рассеянная строфа – начинает своё представление.

 

****) «Eras diray ço que us dey dir» - эта Альба представляет собой диалог стражника. Он сам по себе интересен. Удивительно, но все анонимные рассветные песни, что были представлены вниманию читателей, выстраиваются в некий театральный сюжет, если их разместить вместе. И не важна последовательность, важно выбрать правильную коблу. Можно от возвышенного перейти к иронии или к трагедии, если прочитать со всей серьёзностью, которой же конечно трубадуры были лишены. В этой, например, Альбе можно прочитать черты Фальстафа – беспечного, глуповатого резонёра с претензией на особое мнение, достойное слуха королей. Чем не театральный персонаж?

 

Альба. Эта форма стала не только рассветной песней, она стала прародительницей жанров – пастораль, трагедии, канцоны, красивые романсы, пьесы… У Шекспира свидание Ромео и Джульетты выстроено в форме альбы и все верят сразу же в любовь с первого взгляда. Пьесы. Пора перейти и нам к новому сюжету. И будь, что будет.