Stanzas–439: Alba - «Ab plazen – В блаженной неге»

– I –

 

Я не могу

Ни есть, ни спать –

С меня довольно!

Я не хочу

В капкан попасть

К ней добровольно!

Она свела

Меня с ума

Под звуки лютни…

И жду, когда,

В конце концов,

Наступит утро!

 

 

– II –

 

Ну сколько можно

До, ре, ми…

Тянуть резину?

Пора клубком

Свернуться мне

Давно в корзине.

Не осуждайте,

Я в сердцах,

И не прилюдно…

Напрасно ждал,

В конце концов,

Что? Может утром?

 

 

– III –

 

Вот вам смешно,

А мне признаться

Не до смеха:

Всю ночь романсы…

Хвост трубой,

А сам в доспехах.

А это очень,

Согласитесь,

Дамы, трудно,

Ждать, не надеясь,

Что случится

Вскоре утром.

 

 

– IV –

 

День летний, жаркий

Надо мной…

Я безмятежно

Впрок отсыпаюсь до росы

Хмельной вечерней

А ночь придёт,

Само собой,

Я беспробудно

В любви герой –

Коль не усну

В тоске под утро.

 

Абрамцево, пятница, 13 августа 2021 г., Подмосковье

 

 

 

*) Это последняя, из всех датируемых рассветных песен, Альба – «Ab plazen» (В блаженной неге). Год её написания 1257. От наших дней её отделяют долгих 764 года истории:

 

– I –

 

 

Ab plazen

Pessamen

Amoros

Ai cozen

Mal talen

Cossiros,

Tant quel ser no puesc durmir,

Ans torney e vuelf e vir

E dezir

Vezer l'alba.

 

 

– II –

 

Per trebalh

Que m'assalh

Ser e jorn,

Joys me falh,

Don nualh

Ab cor morn,

El ser dobla·m mo martir,

Que'en elh tenc tot mon albir,

E dezir

Vezer l'alba.

 

 

– III –

 

Mals sabers

Es, loncs sers

Pervuelhar

Ses plazers,

E jasers

Ses pauzar

E ben amars ses jauzir;

Per quel ser velhan sospir,

E dezir

Vezer l'alba.

 

 

– IV –

 

A mon dan

Per semblan

Fa gran nueg,

Quar afan

N'ai trap gran

Et enueg,

Quar leis, qu'ieu am, non remir,

Ans pes, co m'en puesc aizir,

E dezir

Vezer l'alba.

 

 

Авторский перевод Альбы на русский язык:

 

– I –

 

В блаженной неге

От любви

И её боли

Страдаю я

Без сна в ночи

В хмельной истоме.

Кручусь-верчусь

Волчком на ложе,

Неуютно…

И жду, когда,

[В конце концов –]

Наступит утро.

 

 

– II –

 

Бушует шторм,

И день, и ночь,

Боль атакует.

Не рвётся радость

На простор –

Печаль ликует.

Измучен я,

Но примириться

С этим трудно…

И жду, когда –

[В конце концов –]

Наступит утро.

 

 

– III –

 

Как это грустно –

До рассвета

Безутешно…

Нести дозор

Без удовольствия

Потешный…

В тоске болотной

Напролет ночь

Беспробудно

И жду, когда –

[В конце концов –]

Настанет утро.

 

 

– IV –

 

И вот опять

Ночь на порог

Идёт, не зная,

Как без любимой

От любви

Я изнываю…

А радость с ней

Больней потерь –

Проходит бурно –

Как тут не ждать,

Когда настанет

Снова утро.

 

 

Эта ироничная рассветная песня была написана рыцарем, чья воинская слава мало знала себе равных, а литературное наследие превосходило всё, что потом напишут Шекспир и Лопе де Вега. Более десяти тысяч стихов в общей сложности. Писал Гиро Рикье (Guiraut Riquier) преимущественно на окситанском и на немецком языках, о чём имеется свежая запись в большой французской энциклопедии (Charles CAMPROUX, «GUIRAUT RIQUIER (годы творчества 1254-1292)», Encyclopædia Universalis [en ligne], consulté le 13 août 2021).

 

Гиро Рикье (1230 - 1292) был выходцем из народа и начинал свою жизнь, как уличный жонглёр – исполнителем чужих песен, но вскоре воспринял суть стихосложения и начал зарабатывать на жизнь уже профессиональным поэтом у виконта Нарбонны Амальрика IV в своём же городе. Получив некоторую популярность, он отправляется в Каталонию, затем ко двору Альфонсо X Кастильского. Около 1279 года он, зрелый воин, служит при дворе графа Анри де Родеза, в одном из последних окситанских центров (с гасконскими дворами Астарака и Комминга). Основным его занятием была воинская служба, но простое происхождение и тщеславие толкали его вступить в когорту трубадуров, и он культивировал в себе их идеалы. Но после крайне неудачного Альбигойского крестового похода, в котором Гиро Риьке был одним из немногих выживших, рыцарская цивилизация радости жизни во всей Европе начинает стремительно угасать. Вдохновение светской любви и вольности заменяются усилением религиозного влияния и буржуазной размеренностью. Сам Гиро эволюционирует в сторону религиозной поэзии. Прекрасно чувствуя, что времена меняются, он меланхолично пишет: «Я слишком поздно пришел в число последних» (Mas trop suy vengutz als derriers). Его называют «последним из трубадуров»: точнее, он последний придворный поэт Окситании. Если он так и не смог спасти придворную поэзию, то это произошло не из-за отсутствия у него таланта. Изменилось время. Наступала эпоха раннего Ренессанса – того самого рассвета, которого так долго ждала истомлённая душа Гиро Рикье. Именно он провозгласил Ренессанс в своей Альбе, всю желчь иронии направив на себя, оставляя в прошлом все эти милые стишки:

 

«Est il jors? - Nenil ancores;

Vos lou hasteis trop :

Bien m'avroit navreit a mort

Ke si tost l'amoinroit ores.

Je ne m'an we1 mie aleir,

Car m'amiete m'acolle.

Faixons mesdixans crever,

E gixons un poc ancores:

Deus! keil parleir d'amours fait ores!»

 

Анонимный автор, XIII столетие, старый французский

 

 

– Настало утро?

– Нет, отрада, нет.

Несправедливо было бы, жестоко

Так рано возвестить для нас Рассвет.

Он где–то ждёт в стране, от нас далёкой.

Я не уйду, не разомкну объятий –

Пусть даже день застигнет нас врасплох…

Глаза мы спрячем от него в шелка и пряди,

Чтоб разлучить безжалостно не мог.

Опасности забудем ненадолго,

Тревожных стражей в беззаботность отзови

На радость, пересудам, кривотолкам,

Дань отдавая таинствам любви.

 

* * *

 

"L'abe c'apiert au jor,

Ki la nuit depairt,

Mi fait soffrir grant dollor,

Can cilz de moi se depairt

Cui je tant amaixe.

Pleiist ore a saint Jaike

Ke nuns ne nos puist veoir ne reprandre

Et la nuit durast trante,

S'avroit chascuns son desir!

Ne puet estre ke partir

Vos coviene, amins, de moi;

Et sachids en bone foi,

Me malz nos fait, Dex li dont pix,

Ki moi et vous depairt, dous amins!"

 

Анонимный автор, XIII столетие, старый французский

 

Предвестник дня… торопится Рассвет

Рассеять ночь… печаль моя темнеет:

Любви обитель вскоре опустеет

На неизвестно сколько долгих лет.

Была бы рада тридцати ночам,

Когда бы это было Божьей волей,

Собрать в один подарок звёздный нам –

С Венерой благосклонной на престоле.

Я не могу поверить: ты уйдёшь…

Ты должен – почему? – со мной расстаться,

Спасаться безутешным и скитаться –

Пока предательски не встретишь чей–то нож.

Всё это против естества – пусть Божья воля!

Я не согласна. Я её оспорю!

 

Все эти милые нежности. Они остались далеко позади. На теле саднили глубокие раны, душа старела, служба всё больше превращалась в тягость, а призвание и талант тянулись к перу и бумаге.

 

Гиро Рикье не обошёл ни один литературный жанр того времени. Он писал пасторели (шесть из них дошли до наших дней); он ввёл многоролевые персонажи, когда одна и та же женщина, например, играла разные роли: и молодой девушки, и замужняя дамы, и многодетной матроны в своем роде романе, полном изящества и близком к драматическим композициям. Сказывались народные корни Гиро. Он оставил после себя восемьдесят девять пьес, которые бесспорно приписываются его перу, а с числом сомнительных в авторстве – их более ста. Несмотря на то, что он имел скромное происхождение, литературные, исторические, философские и богословские знания Гиро были развиты необычайно благодаря его восприимчивости и близости к высшему свету. Его стиль всегда ясен и естественен, ироничен и возвышен, по-рыцарски элегантен и без искусственных словесных красивостей. Наверное, поэтому его Альба наполнена чувством самоиронии и прощанием с эпохой, последним рыцарем которой был именно он – Гиро Рикье.

 

И если кто-то из вас, друзья, задумается однажды над прототипом рыцаря печального образа, то далеко ходить не надо. Вы уже с ним познакомились.

 

PS. Мы знаем, как и кем завершилась эпоха трубадуров. Рассказ был бы не полным, если не открыть - а с кого всё началось? И у этого начала есть своё имя. Но это совсем другая история и все мы – вольно или невольно – являемся её частью.