Stanzas–438: «Alba - Я благодарен за награду - Per grazir la bona estrena»

* * *

 

 

– I –

 

Ценю вечернюю прохладу,

А лучше дождик на всю ночь…

И ничего душе не надо…

И в ступе воду не толочь.

Ночные песни и погони,

Ножами острые клыки,

Кровавой струйкой на газоне

Позорно метились враги.

О, Боже! Ночь… покоя нет.

Одно спасение – Рассвет!

 

 

– II –

 

Свидетели – со всей округи...

Да что там Лондон и Париж

Флоран, Тристан и Амадис –

Не знаю, как я только выжил…

А нынче слышу «Отче наш»,

И так легко мне – как в раю…

Не то, чтобы на небесах…

А был бы рад – как на духу.

О, Боже! Ночь… покоя нет.

Одно спасение – Рассвет!

 

 

– III –

 

И на земле, и в океане –

Царит владычицей Любовь.

Вы рассудите здраво сами –

Не разорвать её оков.

Она коснётся, обжигая –

Не даст ни есть, ни пить, ни спать…

Хоть от себя сто раз сбегаешь,

Да возвращаешься опять.

О, Боже! Ночь… покоя нет.

Одно спасение – Рассвет!

 

 

– IV –

 

Когда-то я был победитель –

За всеми разом мог глядеть,

Сил неуёмных расточитель…

Усы торчком – не покраснеть.

Но выход есть из положенья:

Напившись на ночь молоком,

Найти в забвении спасенье…

Свернувшись шерстяным клубком.

О, Боже! Ночь… покоя нет.

Одно спасение – Рассвет!

 

 

Абрамцево, среда, 11 августа 2021 г.

 

*) Эта Альба написана трубадуром, от которого не осталось даже полного имени: Ук из местечка Бакалария где-то в центре Франции, где и сегодня не встретить частого гостя. Их было два брата – Ук и Гелем. Оба жонглёры, оба хороши собой, и оба невыносимые домоседы. Собственно говоря, это и помешало их славе. От братьев осталось шесть песен на двоих. Но провидению было угодно запомнить их имена. Их Альба является первой датируемой Альбой из всех известных после анонимных.

 

Оригинальный и полный текст Альбы доступен в открытых источниках:

 

– I –

 

Per grazir la bona estrena

d'amor que·m ten en capdelh,

e per aleviar ma pena

vuelh far alb' ab son novelh.

la nuech vey clara e serena

et aug lo chan d'un auzelh,

en que mos mals se refrena,

don quier lo jorn et apelh.

Dieus! qual enueg

mi fay la nueg!

per qu'ieu dezir l'alba.

 

– II –

 

Qu'ie·us jur pels sans evangelis

que anc Andrieus de Paris,

Floris, Tristans ni Amelis

no fo vas amor tant fis.

depus mon cor li doneris

us pater noster non dis,

ans qu'ieu disses: Qui es in coelis,

fon ab lieys mos esperis.

Dieus! qual enueg

mi fay la nueg!

per qu'ieu dezir l'alba.

 

– III –

 

En mar, en plan ni en roca

non puesc ad amor gandir,

mais non creyrai gent badoca

que·m fasson de lieys partir;

qu'ayssi·m punh al cor e·m toca

e·m tolh maniar e dormir

que, s'ieu era en Antioca,

yeu volri' ab lieys morir.

Dieus! qual enueg

mi fay la nueg!

per qu'ieu dezir l'alba.

 

– IV –

 

Amors, yeu saupra gent tendre

e penre ors o laupart

o per far fort castelh rendre,

mas vas vos non truep nulh' art;

ni no·m play ab vos contendre,

qu'ayssi quo·n ai maior part,

suy plus volpilhs al defendre

e·n ay mil tans de regart.

Dieus! qual enueg

mi fay la nueg!

per qu'ieu dezir l'alba.

 

На первый взгляд кажется, что это и не Альба вовсе…

 

– I –

 

Я благодарен за награду,

Что получаю от любви;

Спешу признаться за усладу,

Слагая по ночам стихи.

Ловлю вечернюю прохладу

И птичек звонкий пересвист…

Пишу до позднего заката

Для ночки новой – новый стих.

О, Боже! Ночь, ей равных нет.

Одно спасение – Рассвет!

 

 

– II –

 

Свидетели – евангелисты.

Клянусь развратностью, Париж,

Флоран, Тристан и Амадис –

Не знаю, как я только выжил.

Когда я слышу «Отче наш»,

Всем сердцем я парю в раю…

Не то, чтобы на небесах,

А выше чуть – как на духу.

О, Боже! Ночь, ей равных нет.

Одно спасение – Рассвет!

 

 

– III –

 

Что на земле, что в океане –

Ничто не победит Любовь.

Вы рассудите здраво сами –

Не разорвать её оков.

Она коснётся, обжигая –

И не даёт ни есть, ни спать…

Хоть в Антиохию сбегаешь,

Да возвращаешься опять.

О, Боже! Ночь, ей равных нет.

Одно спасение – Рассвет!

 

– IV –

 

Я в диких схватках победитель –

В трофеях тигры и медведь,

Стен неприступных сокрушитель,

А как с тобой – могу краснеть.

Но выход есть из положенья:

Я не хочу тебя чернить,

И не без доли сожаленья…

Прошу покорнейше забыть.

О, Боже! Ночь, ей равных нет.

Одно спасение – Рассвет!

 

 

Но это всё же Альба. Традиционно в зарубежных академических изданиях приводится первая строфа текста, тогда она роднит её с анонимными монострофными Альба. Первая строфа звучит вполне романтично и полна грусти. Именно её приписывают перу Ука, определяя её, как первой из известных эротических Альба. Три другие строфы чаще приписываются перу его брата Гелема. И они меняют полностью представление об этой рассветной песне. Она звучит иронично, хотя ирония направлена скорее на незадачливого воздыхателя, а мнение о даме сердца – самое что ни есть высокое.

 

В этой Альбе стражем является сам автор. И сам с собой он ведёт спор. Но в отличие от других рассветных песен, он счастлив встретить рассвет. Это имело свои последствия и вскоре появились религиозные рассветные песни-гимны: «Восстань во Славе!» - одно из дошедших до наших дней.

 

Эта Альба, дошедшая до наших дней - чуть ли не единственное свидетельство, что ранние трубадуры были отнюдь не только светлыми рыцарями, но и дамскими угодниками. Впрочем, как могло быть иначе в таких Богом забытых местах?

 

Вполне возможно, что эта Альба принадлежит перу неизвестного странствующего рыцаря, задержавшегося на постой в этой деревеньке ради внимания понравившейся дамы. Братья не покидали пределов селения, и вряд ли сами могли так владеть словом и грамматикой языка.

 

Авторский отклик посвящён старенькому коту Филе, который был некогда первым парнем на селе Абрамцево, что близь Сергиева-Посада, а сейчас… время берёт своё. Он неизменно появляется каждое утро у дверей и ждёт, что его погладят и дадут утренний пакетик. Другие три хвоста не возражают. Филя не задерживается надолго. Он и сам понимает, что давно чужой на этом белом свете. И только нам с хвостами он нужен. Он часть села Абрамцево.