Русалочка

Горе, как нитки, скручу в клубок,

саван свяжу, порыдаю всласть я.

Ганс, ты когда-то сказал, что Бог

не забирает не знавших счастья.

После не страшно себя терять…

 

Чушь! Ведь потери – всегда потери.

Если бы время метнулось вспять, словно волна, набежав на берег,

может быть я… Впрочем, нет. К чему?! Путь выбирает по силам каждый.

Думаю, сёстры меня поймут, бабушка тоже простит однажды.

Знаешь, недавно мне снился дом: тёплое море, где стаи рыбок

пёстрым ковром выстилают дно – все его впадины да изгибы.

Я ощущала дыханье волн, слушала шёпот и смех актиний.

Трогала пальцем небесный склон: бархатный, мягкий, лилово-синий.

Видела белых чудесных птиц, солнечный свет, а потом ненастье…

Утром проснулась, а рядом – принц… нежно целует мои запястья.

В светлых глазах и любовь, и боль: неотвратимой беды предтечи.

Шепчет: «Любимая, я с тобой через года прошагал бы в вечность.

Но для другой я храню обет: воля отца да в казне прорехи».

Зыбкая радость страшнее бед. Лучше б её не познать вовеки.

 

Боже, как трудно сейчас дышать, медленно плыть в пустоту Вселенной.

Ганс, напиши, что моя душа стала наутро морскою пеной.

Мол, родилась я с большим хвостом; ноги достались, как божья кара.

Но никогда не пиши о том, будто бы счастье дается даром.