Нездешний Бог

Стою у храма. Бог поёт в груди.

«Надень платок», – старуха мне твердит, –

не оскверняй собой обитель Божью»,–

и пыль сметает с лестничных перил.

Но пыль не оседает, а парит,

как бабочки на волжском бездорожье.

Глотаю воздух – горечь от глотка,

когда /за неимением платка/

врата к Отцу невидимо забиты.

Пугает строгий голос: «Аз воздам».

Но слышу: «Дочь, не бойся. Ты – мой храм.

Я рядом! Я не дам тебя в обиду».

И этот мой нездешний добрый Бог

ведёт к реке, туда, где спелый мох,

улитка и песок на тёплой тверди,

где дарит мне живую тишину –

её не потревожить, не спугнуть –

в ней только мы: ни горечи, ни смерти,

где выключив свои монастыри,

без умолку безмолвно говорим,

как будто впрок хотим наговориться.

Бог шепчет: «Я люблю тебя. А ты?»

А я в ответ молчу до хрипоты.

Мне страшно: надо мной большая птица.

Она кричит. Она – моя вина.

Но слышу ясно: «Дочь, ты прощена.

Держись любви, как света – тьма ночная.

А те /кому прощенье невдомёк/

пускай твердят: «Неправильный твой Бог»

и ждут Меня, Меня не замечая».