Парастас

Солнце сияет на злых и благих, но грядет конец:

луна нальется кровью,

люди восплачутся, и в день Господень

Агнец разделит нас на козлищ и овец,

дабы последних взял Отец, а проклятых – всех – в преисподнюю,

во тьму кромешную, где плач и скрежет зубов во рту,

будто в подвале, связанный, терзаем маньяком-дантистом.

И этот ужас

никогда не прекратится.

Вам дана была свобода: возлюби или гори в аду.

Брошенный в мясо клок сознанья,

я чувствую боль,

как миллионы «я» целятся в душу, уродуя тело.

Злая насмешка! вам хотелось покончить с собой,

уснуть и не проснуться – только мало ли, что вам хотелось.

Прах, а не пепел знает, что значит сгореть дотла!

Но вечный огонь не сожжет их, созданных в прахе... И, может

быть, кто-то взмолится: убей, уничтожь меня, Боже!

то есть, будь милостив! –

сделай зло прекращения зла.

III

К трупу

слетятся орлы,

и плевелы в злаки врастут;

где люди, – там войны, измены, ложь и безумства от скуки.

Когда же этот умыл, те – потирали руки,

только Ты, невинный, дал свои

пригвоздить ко кресту.

Сын Человеческий!

зная, что завизжат "распни!",

что суждено (на проклятой смоковнице?) сдохнуть Иуде,

как многим людям, –

правда ли, что Ты сказал "да будет

свет!" ради малого стада тех, кто ответит "аминь"?