Жизнь поэта. Книга 4-я. Начало. стр. 1-100. прод 1 след.

Это не ПОЭМА, а РОМАН. Но скорее, ПОЭТИЧЕСКИЙ РОМАН или РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭМА из 11 книг. 12-я - пишется. Это лучший роман о ЛЮБВИ. ЛЮБОВЬ - ПРЕКРАСНА!

ГЛАВА I. ВОСПОМИНАНИЯ.

СЁСТРЫ Ливенсон.

Вечером, в пятницу, я снова пошёл к Вере. Теперь была только одна дорога. Моё общежитие и далее - комната Веры, там, в четырёхкомнатной квартире Ливенсонов, на Блочке.

Я долго стоял в стороне и ждал пока Люда с Аллой не вышли из подъезда, чтобы уехать в Горловку. Теперь уже свыше шестидесяти часов я не увижу её, мою богиню.

..............................

Женское тело уже стало приедаться, как пампушка с чесночком к украинскому борщу, если есть постоянно. Захотелось просто никчемных разговоров.

-Вер, а как ты стала любовницей Лёвы?

-Длинная история.

-Мы же никуда не торопимся. Не хочешь, не рассказывай. Тогда я буду читать газету.

-Длинная, в том смысле, что началось это ещё в пятом классе. Дядя Лёва, работал у папы и часто приходил к нам. Я была тогда совсем маленькой девочкой. Когда он приходил, я садилась к нему на колени и он, как маленькую, кормил, с ложечки, мы смеялись. Однажды, помню, мама сказала фразу, смысл которой я поняла много позже.

-Что, Лёвочка, готовишь замену? Смотри, приручишь, цыплята быстро становятся курочками.

-Ты, что дура? Она же мне, как дочь.

Через какое-то время, полгода или год, я пришла из школы после первого урока. Мы с Галей учились в разных классах. Она же на год старше. Лёвина обувь стояла возле порога, и на вешалке висел плащ. Я обрадовалась и побежала на кухню, где он должен был пить чай, чтобы посидеть у него на коленях. Но его там не было. И в зале – тоже. Тогда я подошла к спальне родителей и услышала стоны мамочки, а потом и слова:

-Ещё, Лёвочка, ещё! Мой жеребец, делай свою кобылу! – и она опять застонала.

Я с минуту слушала и ничего не соображала, а когда до меня дошло,

что-то непонятное, стало подниматься снизу, и охватило всё моё детское тело. Я схватила одной рукой себя, за грудь, которая была как, грецкий орех, а вторую сунула под трусики. Так я и стояла, пока мать не сказала Лёве:

- Вставай, миленький, сеанс окончен!

Я схватила портфель, выскочила на улицу и целый час стояла, спрятавшись, пока дядя Лёва не ушёл. После этого, постоянно лаская себя, представляла, что это он ласкает меня. Таким образом, я постоянно влюблялась в него. Однажды, сидя у него на коленях, стала елозить по его коленям своей маленькой попочкой, пока не почувствовала, что у него набухает в штанах. Он деликатно меня снял, а когда на следующий раз я пыталась забраться к нему на колени, сказал, что я уже взрослая девочка и мне неприлично сидеть у дядечек на коленях. Я убежала и долго плакала.

-В общем, ты в своих детских фантазиях, выбрала себе кумира.

-А, может это не я, а он выбрал меня? Я сейчас понимаю, что и у взрослых бывают буйные фантазии.

-И что было дальше?

-Когда он приходил, я до седьмого класса старалась не отходить от него. Но на колени он уже меня не сажал. Но, когда брал мои маленькие ладошки в свои лапищи, я была на седьмом небе. Иногда он меня целовал, в лобик или в голову, а я просила, чтобы он поцеловал меня в щёчку, это до того времени, пока мать, однажды пинком не вышвырнула меня из кухни. Она видела, что я уже взрослею и становлюсь самкой, способной отбить у неё самца. При отце я старалась поменьше вертеться возле Лёвы. Я-то точно знала, что Лёва трахается с матерью, а отец догадывался, но не ловил их, как я.

-А, может, ловил, ты же не знала?

-Может, и ловил. Может, нет, но то, что Лёва, лапает её за попу, при папе, я пару раз видела сама.

-Ну, и ****ская семейка, -думал я, -хотя никто, никогда во дворе,

не сказал о них ничего плохого. Они не выносили свои пороки, на улицу, правда у Мойши, возможно и не было пороков, кроме того, что ему несли и пожрать и выпить. А это, в те времена, было самым главным в жизни. Иметь всё при большом дефиците.

-О чём ты задумался? Твои мысли где-то далеко.

-Подумал, о том, как тоже в детстве был влюблён в свою учительницу.

-Тоже мне открытие! У нас все девочки были влюблены в молодого учителя математики. Правда, он хромал, воевал с немцами. А все мальчики были влюблены в учительницу физкультуры. Она с ними бегала в спортивных трусах.

-У нас математика никто не любил. Был противным типом. А физкультуры не было. Вернее была, но спортзала в нашей одноэтажной деревянной школе не было. Нас выводили на улицу, и мы весь урок бродили, где хотели. Но все парни у нас были спортивными. В основном играли в футбол и волейбол. А у девчонок тоже был свой спорт, они соревновались, кто из них больше всех знает сплетен. Ты, конечно, в своём возрасте, была уникальной девочкой – любила сидеть у взрослого дяди на коленях.

-Я и сейчас люблю. Иногда еду с Блочка в центр города, на трамвае или автобусе и вижу, сидит красивый дядя, как Лёва, мне так и хочется подойти к нему и сказать:

-Дядечка, можно я посижу у тебя на коленях и поверчу жопой?

Я захохотал.

-Вер, не обижайся, но ты развратная девушка. Это не Лёва тебя совратил, а ты его. Рассказывай, что было дальше?

-Я без тебя знаю, что развратная. Но я в мамочку. А Галка в папочку. Скромница. Но Вовку, гадина, сразу перехватила у меня.

-Значит, более хваткая.

-В еврейской семье всегда кто-то должен быть хватким.

Или муж или жена, а иначе семья вымрет. Погибнет без жратвы. Но чаще более хваткие бабы. Они своей п...й делают мужьям карьеру. Я своему еврейчику сразу сказала, что он должен пробивать себе дорогу сам, а я, где надо, буду помогать.

-Передком, разумеется.

-Не только передком, но и задком. Попочка у меня кругленькая, аппетитная. Потрогай.

-Я уже трогал.

-Не отказывай женщине, когда она просит!

-Не уходи от рассказа. Я сгораю от любопытства, что же у тебя было дальше с Лёвой?

-Однажды, в восьмом классе, папа с утра уехал на работу. Галка в школу, а мама в магазин. Я собиралась ко второму уроку, и тут заявился Лёва. Он, вероятно, думал, что меня тоже нет.

-Красавица, ты разве не в школе? Иди, а то опоздаешь.

-Мама придёт минут через десять. Она в магазине. А я могу в школу сегодня и не ходить. Но если ты хочешь дяденька Лёвочка, чтобы я ушла, то разреши пять минут посидеть у тебя на коленях?!

-Ты уже большая девочка. Невеста. Наверно, есть жених. Посидишь у него.

-Тогда я снимаю школьную форму и остаюсь дома. Мама тоже будет разочарована.

Он, видимо, сразу всё понял о том, что я в курсе их отношений.

-Шантажистка. Только две минуты.

-Пять. За две минуты я его не почувствую.

-Кого?

-Не кого, а чего. Твоего «красавчика», которого пока не видела, но надеюсь увидеть.

-Садись! Бесстыжая. Только не вертись!

Я уселась и обняла его за шею. Но он мигом снял мою руку.

-Не вертись.

-Тогда не было смысла садиться.

Через минуту я почувствовала, что снизу вырастает початок кукурузы и завертелась ещё сильней.

-Ещё, Лёвочка, ещё! Мой жеребец, делай свою кобылу!

-Дурочка, слезай! Ты подсматривала или подслушивала нас? Негодница!

-Подслушивала. Случайно. Но это было давно. И даже Галка об этом не знает. Запомни, Лёвочка, как закончу школу всё равно посижу у тебя на коленях. Только без платья. А тебе придётся снять штаны!

-Убирайся и не болтай языком.

-Вер, Лёва был красивым?

-Ты же видел фотографию?!

-Я видел много фотографий из вашего семейного альбома, а кто там был, я не интересовался.

-Сейчас принесу.

Она встала и пошла, голая, виляя жопой.

-А попочка у тебя, правда, аппетитная.

-Какие вы, мужчины невнимательные. Столько раз видел меня обнажённой, а не замечал, пока я не сказала об этом сама. Вот он, Лёва. Правда, красавец?!

-Мужик, как мужик. Здоровый, с красивыми волосами. И что ты в нём нашла сверхъестественного?

-Ванечка, когда мы с тобой ещё не делали шуры-муры, пришёл Вовка, а я у него спросила, почему не пришёл ты. Он сказал, что заходил за тобой, а ты гладил брюки, собирался к своей крале. Вов, а она, его краля, хоть симпатичная? Так, мокрая курица. Так, что, милый, каждый любит то, что ему нравится.

-Первый раз вижу, что ты надула губы.

-Я. за моего Лёвушку, могу и в твои кудри вцепиться.

-Ты до сих пор его любишь?

-Я никогда не перестану его любить!

-Рассказывай, что было дальше?

-Пропало настроение.

-Дай-ка я ещё раз гляну на фотокарточку!?

-На, смотри.

-Слушай, а он, правда, красивый! Немного староват, но, видимо, когда был моложе, то был красавцем.

Она заулыбалась.

-Если бы ты его видел тогда? Лучший мужчина. – она ещё что-то говорила, а я думал:

-Ну, Вовка, козёл! Гад, хоть умри там дома, хрен я к тебе пойду, хотя и обещал Верке. Назвать мою Людочку мокрой курицей? Да, она - самая красивая на свете! Интересно, что она сейчас делает? Разговаривает с матерью или Алкой. А может, ходила с кем-то в кино, а сейчас целуется у калитки. Послезавтра, в понедельник, подойду к ней и попробую помириться.

-А теперь ты задумался. О чём?

-Вспомнил дом. У нас сейчас начинается сезон сбора мандарин.

-И что, те, кто собирает, могут их есть, сколько хотят?

-Мы, пацанами, набивали полные карманы, а затем в клубе, во время демонстрации фильма бросались ими, как снежками. Снега у нас почти не бывает.

-А я так люблю мандарины. Только один раз наелась досыта. Лёва принёс три килограмма и мы, лёжа в постели ели их, но в основном я. Он снимал корки, а мякоть дольками давал мне, приговаривая: -Ешь моя малышка.

-Давай по порядку. Ты, Вер, скачешь, как наша козочка Манана, с террасы на террасу.

-Как понять?

-У нас, от моря, четыре-семь километров, идёт низменность, равнина, а затем постепенно начинается возвышенность, небольшие горы. Цитрусовые плантации расположены на них, ступеньками, площадками, террасами. Одна терраса над другой. Высота таких ступеней варьируется от полуметра до двух-трёх метров, а ширина каждой террасы может составлять от нескольких метров, до десятков метров и

больше.

-Не перебивай, а то я теряю нить?

-Слушаю.

-А на чём я остановилась?

-Напросилась на его колени.

-Потом, когда он приходил, я, когда никто не видит, посылала ему воздушные поцелуи, а проходя мимо него на кухне или в зале, незаметно проводила своей рукой по его ширинке.

-Твоему Лёве нужно дать орден мужества, за его выдержку. Ты – садистка! Издевалась над мужиком. Как он, бедный - терпел?

-Он, противный, ни разу не послал мне ответный воздушный поцелуй. И ни разу не потрогал за задницу, как мамашу. За что же ему давать орден? Ты опять перебил.

-Буду молчать, как рыба.

-Рыбы тоже разговаривают.

-Всё, молчу.

-Неизвестно, кто кого больше изводил. Я его или он меня? Потом я уже старалась уходить из дома, когда появлялся он. Боялась, что при всех брошусь ему на шею.

-Галка знала об этом?

-Нет, конечно. А мать знала, что я, дурочка влюблённая, схожу по нему с ума. Он, видимо, ещё рассказал ей о том, случае, когда я сидела у него на коленях и произнесла её слова, сказанные ей ему, во время полового акта, насчёт жеребца и кобылы.

-Почему дурочка? По-твоему кто влюблён, тот дурак?

-Ты - о себе?

-Обо всех. О человеке, людях.

-Если говорить о тебе, то дурак!

-Почему?

-Она же, твоя мокрая курица, тебя не любит, а ты собачкой бегаешь за ней.

-Тебе Вовка сказал?

-Ванечка, я твою кралю не видела. Не могла же я это выдумать. Конечно, Володя.

-Придётся набить ему морду.

-Не справишься, не дорос.

-Для него хватит одного апперкота, чтобы он оказался на полу. Он же боксом не занимается. И вообще не спортсмен. Бабник.

-А ты? Не бабник?

-Ты опять отвлеклась. Если будешь рассказывать таким темпом, я никогда не узнаю самого главного и интересного, как он первый раз тебя трахнул.

-Слушай дальше.

-В девятом классе, перед последним звонком, приблизительно за неделю, у нас были гости. Обмывали какой-то строительный объект. Все хорошо поддали. Мне так и не удалось потереться задницей о его коленку. Весна в самом разгаре. Все щепки уже перетрахались. Я решила уйти из дома, и поехать в город. Уже уходя, встретилась с ним в коридоре. Он только вышел из туалета. Распростёр руки, схватил меня и стал кружить, а я вцепилась губами в его губы. Это был наш первый поцелуй и начало половых актов. Он, видимо, понял, что я от него не отстану. Оторвал меня от своих губ, поставил на ноги и дал ключ от своей квартиры.

На другой день утром я, вместо школы, помчалась к нему. Его маленькая квартира холостяка была в городе, в красных домах, недалеко от военкомата. Я прибралась, приготовила обед из того, что было. Постирала его бельё. К двенадцати, перед его приходом, надела его большую рубашку, которая стала мне платьем. Сняла лифчик и трусики и стала его ждать.

Он открыл дверь. Увидел меня и.....

-Охерел.

-Нет, остолбенел. Видимо, забыл, что дал мне запасные ключи.

-Верочка, ты, что здесь делаешь?

-Лёвочка, жду тебя. Мой руки и садись кушать.

-Но как ты здесь оказалась?

-Плохой ты кавалер, пригласил даму, дал ключи, а сейчас задаёшь глупые вопросы.

-Ты, прости! Я вчера перепил. Сдавали мой объект. А теперь переодевайся и уходи.

-Ты меня выгоняешь?

-Послушай, девочка, я дружу с твоими родителями, с папой вместе работаю, старше тебя, почти вдвое, я понимаю, что ты в меня влюблена, но между нами ничего не может быть. Твоя детская увлеченность пройдёт.

-Какая увлечённость? Я люблю тебя с шестого класса, даже наверно, с пятого, думаю о тебе день и ночь. Разве ты не видишь?

-Не убеждай меня и не доводи до греха. Ты ещё не совершеннолетняя. Меня за тебя могут упрятать в тюрьму. А потом, как я буду смотреть в глаза твоим родителям?

-Так же, как и смотрел. Трахал Рахель, а станешь ещё и Веру. Галку не будешь. Она тебя не любит. Иди, обедай! Я тоже выпью с тобой чаю. Или чай мне не положен?

-Ладно, пошли. Как вкусно пахнет!

-Я всё здесь перемыла. Помыла везде полы. Постирала грязное бельё.

-И трусы стирала?

-Их в первую очередь. Они так пахли твоим телом.

-Ты не знаешь запах моего тела.

-Узнаю.

-Не провоцируй меня!

-Здесь, у тебя дома, я могу сесть к тебе на колени?

-Нет. Попьёшь чай и уйдёшь.

-Лёвочка, миленький, последний раз. Посижу немного и стану одеваться.

-Хорошо, договорились. Но недолго.

Я уселась к нему на колени и тихонько сидела, боясь того, что если начну ёрзать, он швырнёт меня.

-Какие у тебя красивые волосы!

Я запустила одну руку ему в волосы, а второй стала гладить его широкую, мощную, волосатую грудь, под рубашкой.

Его естество в штанах зашевелилось и поползло вверх. Галка уже познала мужчину и сказала мне, что мужики любят глазами. Я задрала рубашку и оголила ляжки. Когда его дружок упёрся в меня, я прошептала ему:

-Лёвушка, я так мечтала, чтобы ты поносил меня на руках, сделай ещё одно одолжение.

-Ты сумасшедшая. Развратная девочка. У тебя были мужчины?

-Миленький, ты будешь первый. Бери меня на руки и неси в кровать. Я уже постелила нам постель. Но только перед этим подольше поноси по комнате, а я стану тебя целовать.

И я вцепилась в его губы.

Мы несколько минут целовались. А затем он взял меня на руки, и я сказала себе:

-Верка, твоя мечта сбылась. Этого большого красивого кота, ты загнала в мышеловку.

Отступить он уже не мог, потому, что бесплатный сыр, моя ещё ни кем, ни тронутая дырочка нежно ласкалась его рукой. Я стонала и шептала ему: любимый, сделай меня своей женщиной.

Мы не вылезали из кровати, до самого вечера.

-Ты пропустила самый интересный момент.

-Какой?

-Как он тебя брал.

-Как все. Как кот кошку, а петух курицу. Запрыгнул и стал делать своё дело.

-Не томи! Ты сама хочешь это вспомнить. Неужели всё было так буднично? Для него, может это и было – буднично, а для тебя? Ведь было в первый раз?!

-Нет, ни для него и не для меня это не было будничным. Он положил меня на кровать, лёг рядом и стал целовать мне глаза, лицо, губы.

-Лёвочка, милый, почему ты не раздеваешься и лежишь боком? Я хочу, чтобы ты обнажённым лёг на меня.

-Верочка, ты такая хрупкая, боюсь тебя раздавить.

-Давай я помогу тебе раздеться! Подожди, я, сейчас, только сниму твою рубашку с себя. Смотри, какая она у меня чёрненькая и кучерявенькая. Типичная еврейка. А у тебя тоже типичный еврейчик, обрезанный?

Он засмеялся и отбросил брюки вместе с трусами.

-Он, у тебя, красивее, чем ты. Как его зовут? Мою зовут – маленькая Верочка или Верунчик. А я – большая Верочка.

-У него нет имени. Я иногда называю его – дураком.

-Такой красавец не может быть дураком. Давай дадим ему имя – Маленький Лёва. Нет, - Лёвчик. Лёвушка познакомь Лёвчика с Верунчиком. Пусть они поцелуются.

Лёва стал водить своим Лёвчиком по моей красавице, а затем стал целовать всё моё тело. Ванечка, парню никогда не понять то блаженство, что испытывает женщина при этом. Нам, женщинам, предназначено природой испытывать великие муки при беременности и, особенно, при родах, но зато дано великое блаженство, огромное наслаждение, когда мужчина берёт нас и особенно, когда это любимый мужчина. Мужской глаз передаёт только образ обнажённого женского тела в свои примитивные извилины, а женское тело, к которому прикасается рука, губы или член мужчины передаёт в чувствительные женские умные мозги сигналы из каждой частицы кожи, и там, в извилинах, они соединяются в сплошной сгусток наслаждений. Словами это не передать.

-Тебе нужно начать писать научный трактат об интимных отношениях мужчин и женщин. Тогда ты станешь знаменитее Марии Кюри или Александры Коллонтай.

-Они тоже писали о мужчинах и женщинах?

-Мария Кюри - Французская учёная-экспериментатор, педагог, общественная деятельница. Удостоена Нобелевской премии: по физике и по химии, первый дважды нобелевский лауреат в истории. Основала Институты Кюри в Париже и в Варшаве. Жена Пьера Кюри. А Александра Колонтай - первая в мире жещина-посол. С 1923 года полномочный

и торговый представитель в Норвегии, с 1926 - в Мексике, с 1927 - полномочный представитель в Норвегии, в 1930-1945 - посланник, а затем посол СССР в Швеции. Ее имя овеяно легендами.

-Ванечка, откуда ты всё это знаешь?

-Из твоей обуви.

-Всё шутишь?

-Когда ты была в ванной, мне нечего было делать, и я стал читать статью о знаменитых женщинах в газете, в которую были завернуты твои старые туфли.

-Я собралась отнести их на ремонт.

-Мы отвлеклись. А что было дальше?

-Какой ты любопытный? Почему ты меня обо всем выспрашиваешь? Поняла. Ты хочешь пройти теорию, чтобы потом применить на практике мой опыт со своей мокрой курицей.

-Вер, если ты ещё раз назовёшь её, Люду - мокрой курицей, я оденусь и уйду.

-Значит, её зовут Люда? Вот теперь вижу, что, правда, её любишь, раз готов выцарапать за неё глаза, как я за Лёву. Больше не буду. А ты лишал девушек невинности?

-Одну. Пять раз.

-Не поняла. Что, она была запечатана сургучом? Или ты такой слабак? Со мной, вроде, у тебя всё в порядке.

-Я лишил её невинности с первого раза, но она просила ещё и ещё. И, так – пять раз.

-Ванечка, не морочь мне голову! Или ты меня считаешь глупой еврейкой?

-Она не была девушкой, тем более была на шесть лет старше меня и замужем. Просто у нас с ней была такая игра.

-Как интересно! Расскажи подробнее?!

-После того, как расскажешь ты.

-Нет, ты. Ты знаешь, что я слишком любопытная.

Я целый час рассказывал ей о наших проделках с милой Этери, на море днём, и в совхозе – ночью.

-У вас был целый роман. Если бы я могла сочинять, то написала книгу. А расскажи мне ещё о вашем романе с мокр... с Людмилой?

-Об этом даже и не проси. Это запретная тема.

-Да, любишь ты её основательно. Ванечка, приходи с ней к нам, и я популярно объясню ей, как ты её любишь.

-Хорошо. В понедельник или во вторник. Скажу ей:-Люда, пойдём к моей любовнице Верочке и она расскажет тебе, как я тебя люблю.

Она захохотала.

-Я, правда, дурочка. Иногда несу такую чушь. Но если бы я её встретила и поговорила, то смогла бы убедить.

-Теперь твоя очередь рассказывать.

-Как в «тысяча и одной ночи» - где по очереди рассказывают разные истории. Но их, рассказчиков было больше. Давай пригласим Галку.

-Тогда придётся одеваться, а мне неохота.

-Зачем одеваться? Мы заставим и её раздеться.

-Ты совсем свихнулась. Рассказывай.

-Только после моего рассказа, будешь снова рассказывать ты. На чём я остановилась?

-Философствовала о женском теле, какие чувства оно испытывает во время полового акта. Но я всё равно не проникся этими чувствами, потому что - не баба.

-Баба, то есть женщина - не испытывает, а чувствует.

-И что ты чувствовала?

-Когда он ласкал всё моё тело, я была на верху блаженства. Время остановилось. Для меня. Не знаю, как для него. Но, видимо для него тоже.

-Лёвочка, я хочу, чтобы ты на меня лёг! Я хочу почувствовать всего тебя на себе. Как хорошо!

-Тебе не тяжело?

-Ты, как пушинка. Разве, груз любимого человека, может давить?

Он ещё долго целовал меня.

-Почему ты не делаешь меня женщиной? Хочешь невинной возвратить мамочке?

-Боюсь, что тебе будет немного больно, в первый раз.

-Я всё стерплю от тебя. Верунчик страстно ждёт твоего Лёвчика. Пошли его к ней.

-Когда его дружок оказался во мне, я потеряла сознание.

-От боли?

-От восторга. Тебе, мужику не понять того блаженства, когда частичка мужчины в тебе.

-А вы не предохранялись?

-Он спросил: «-Ты помнишь, когда у тебя закончилась менструация?»

-Восемь дней назад.

-Тогда можно.

-Что, можно?

-Подарить тебе сперму, чтобы ты по-настоящему почувствовала мужчину.

-Потом он научил меня, как высчитывать дни, серединку между критическими днями и овуляцией, чтобы не «залететь».

-Что такое овуляция?

-Темнота. Овуляция - это выход созревшей яйцеклетки из яичника, где-то в середине менструального цикла, (в норме за 14 дней до начала менструации). Поэтому, друг, Ванечка, мы трахались с ним полгода, и я была спокойна. Он считал сам. Я ему только говорила дни, когда менструация начиналась и когда заканчивалась.

-И никогда не предохранялись?

-Один раз. Он был не уверен и натянул резинку. Но с резинкой мне не понравилось, и я заставила его снять.

-Теперь я понимаю, почему ты всегда против этой штуки, которую я ношу в кармане. За ненадобностью можно выбрасывать.

-Не надо. Завтра может пригодиться.

-И что было дальше?

-А потом я лежала на его большом теле и бесконечно целовала. А потом сказала:

-Лёвочка, может, мне остаться ночевать?

-Родители будут волноваться. Лучше встретимся завтра.

-И послезавтра. И после послезавтра и каждый день. Я сильно тебя люблю и рада, что именно ты стал моим мужчиной. Чтобы сразу разрешить все твои сомнения, я ни на что не претендую. С мамашей, как встречался, так и встречайся. И с кем угодно. Я не возражаю. Но только не оставляй меня. Я буду приходить к тебе только тогда, когда ты посчитаешь нужным. О наших встречах никто не будет знать, если ты сам не расскажешь.

-Я тоже о тебе всё время думал и ждал, когда ты станешь совершеннолетней.

-Чтобы переспать со мной?

-У мужчин одно на уме. В моём возрасте играть в любовь, видимо, уже не получится. Я по натуре - эгоист. Никого не любил. Только всегда желал близости с женщиной.

-Поэтому не женился?

-Самое трудное в жизни для мужчины, это жить с женщиной которую любишь. Твой папа, поэтому счастлив, что он не любит твою маму.

-Папа не любит маму? Мойша не любит Рахель? Ну, Лёвочка, ты меня рассмешил. Если мамаша охнет, что у неё что-то болит, он готов пойти пешком за шестьдесят километров в Донецк, чтобы достать ей лекарства.

-Это ещё не говорит о любви. Любовь – это страсть, ревность, мучение, томление, страх потерять любимого человека. Если бы он любил твою маму, то давно бы выгнал меня с работы и не приглашал домой. Ему очень удобно жить с твоей мамашей. Она не влезает в его дела и хорошая домохозяйка.

-Он знает, что у вас с ней шуры-муры?

-Конечно, знает.

-В Горловке, где мы строили объект, наш работник

нашёл замужнюю подругу. Когда муж узнал об этом, застрелил обоих. Остался пятилетний сын. А отцу высшую меру заменили на шестнадцать лет.

-А я и не заставляю тебя, чтобы ты меня любил. Ты главное находи время, чтобы меня ласкать. Я сегодня чуть не умерла от твоих ласк. Главное, что я тебя люблю, и буду иметь возможность отдаваться тебе.

-Девочка, а если ты всё-таки забеременеешь? Все эти подсчёты - условность. Природа всегда преподносит сюрпризы.

-Лёвочка, это уже по твоей части. Я в этом не опытна. Спрошу у Галки и у подруг, которые уже трахаются. Но иметь от тебя ребёнка было бы вторым счастьем.

-Всё это так внезапно на меня свалилось, море счастья. Я пока не осознал. Поживём, определимся. У меня есть подруга, кроме твоей мамаши, но я с ними порву. А там, когда ты окончишь школу, и если у тебя не погаснут чувства ко мне, может быть и свяжем свои судьбы. Остепениться мне, когда-то надо же?!

-Не знаю, как ты поступишь со своей подружкой, а маму сразу не бросай! Она тебя любит. Я не знаю, что у них с отцом, но, похоже, ему трахаться, не очень нравится, а мадам Рахель страстная женщина и умрёт без мужика.

Он засмеялся и сказал, что я права.

-А теперь, девочка, иди домой. Провожать я тебя не буду! Лучше, чтобы нас не видели вместе.

-Поноси меня ещё пару минут на руках, тогда перед сном я буду вспоминать, как ты носишь меня на руках, а я тебя целую.

Он взял меня на руки и долго носил, а потом я снова уговорила его отнести меня в кровать и снова отдалась ему.

-И ты, после этого ходила, каждый день к нему?

-Если молоденькие курочки убегают от петушков, то молоденькие девушки бегают сами к петушкам.

-Твой Лёва, не был петушком, а здоровым петухом, судя по твоим рассказам.

-Ванечка, а ты, вот молоденький петушок, смог бы минут десять носить меня на руках.

-А давай попробуем?

-Давай! Только надо засечь время. Две минуты второго ночи. Бери меня на руки.

Я взял её на руки и стал носить. Вначале она показалась мне лёгкой, но с каждым шагом кружения по комнате, вес её катастрофически увеличивался. На часы я не смотрел, но мне казалось, что уже прошло минут двадцать или больше.

-Всё! Больше не могу.

-Слабак! Чуть-чуть не дотянул до двух минут.

-Ты врёшь! Я носил тебя почти полчаса.

-Давай ещё раз! Засекай время сам.

-Потом, я устал. Ты, правда, не обманываешь?

-Правда. Но я же, тяжёлая. 54 килограмма. Галку ты бы не поднял. Она на восемь килограмм больше.

-Ты, вначале, показалось мне лёгкой, а потом стала тяжелеть, как коробки с мороженой рыбой.

-Причём здесь рыба?

-Когда меня два месяца подряд лишали стипендии за двойки и прогулы, я несколько раз ходил с парнями на железнодорожную станцию разгружать вагоны. Первый раз нас было 14 студентов. Мы договорились разгрузить 5 вагонов с мороженой рыбой в картонных коробках. Каждая коробка весила 13 килограмм. Первые два вагона мы разгрузили – играючи. Встали цепочкой и передавали коробки друг другу. Третий разгружать было труднее, потому, что эти же самые коробки потяжелели килограмм на десять. А в последнем вагоне они уже стали весить килограмм по пятьдесят. Тринадцати килограммовые коробки мы уже носили вдвоём. Одному было не под силу. Так и ты, любимая. Моя мороженная рыба, нет - рыбка-русалка.

-Наверно, на последней минуте я уже весила под сто и казалась тебе не голой русалкой, без хвоста, а жирной моржихой?

-И весила под тонну.

Мы засмеялись.

-Расскажи, что нибудь о Грузии.

Я рассказал несколько смешных эпизодов. Рассказывая последний, глянул на неё, а она уже спит. Выключил ночник, обнял эту маленькую красивую юную евреечку, похожую на грузинку и вспомнил Этери.

-Этери, - сказал я мысленно ей, - если ты хочешь ночью со мной поплавать в море, то приходи во сне. Мы вновь поедем на наш пляж, где многочисленные крабики и чайки встретят нас с радостью.

Но вместо Этери приснилась Людмила. Я пришёл в комнату, в их общежитие и постучал.

-Заходите, открыто!

Я открыл дверь и на меня бросился здоровый пятнистый дог. Тот, который тогда появился при нашем свидании с Людмилой во дворе четырёхэтажного дома.

-Людочка, убери собаку! Она меня искусает!

-Фас, Вадим! Сожри этого гада, кавказского ишака.

-Прочь, Вадим! Прочь, прочь! Гадина, пёс!

-Ванечка, ты меня разбудил. Что ты так орёшь? Какой Вадим? Какой пёс?

-Извини, Вер, сон дурацкий приснился. Не ужели я разговариваю во сне?

-Насчёт, разговаривать не – знаю. Это первая ночь, что мы спим вместе. А то, что орёшь во сне – это точно.

Утром, в субботу, мы лежали с Верой в кровати утомлённые. Потому что, с утра, я разгружал пару вагонов с углём, а она мне помогала. Был уже десятый час.

-Вер, я проголодался.

-Будем пить чай?

-Только не с вареньем! Вернее с вареньем, но ещё и с бутербродами.

-Жареную картошку хочешь? С котлетами.

-Нет! Котлеты с жареной картошкой.

-Какая разница?

-Большая. Пусть котлеты выступят в роли гарнира. Тогда их будет больше.

-Всё ты усложняешь.

-Тебе помочь?

-Да, вставай и иди голым на кухню. Там как раз в это время папа-Мойша пьёт чай. Без варенья. Скажешь, что пришёл мыть посуду.

-Он же по субботам работает?!

-Они с мамашей, сегодня к 12, идут в гости. Лучше оденься, поставь к кровати журнальный столик, достань из заначки бутылку вина и открой её. Завтра всё равно - воскресенье. На работу не идти.

-Вер, я уже знаю все твои эрогенные места и все заначки, кроме одной.

-Ещё какой?

-Где у тебя спрятаны бриллианты, на чёрный день?

-Дурак, у меня бриллиантов нет. Я сама – бриллиант. Ты не серьёзный человек. За тебя ни одна еврейка не пойдёт замуж.

-Я женюсь на хохлушке.

-С хохлушкой ты разбежался.

-На Украине их – миллионы. Иди, иди! А то я сейчас упаду в обморок от голода.

Мы с удовольствием пили молдавское вино, ели котлеты по-киевски и картошку фри, сделанную по-французски.

-Всё прекрасно, но не хватает зелени. В Грузии всё едят с зеленью.

-А зимой?

-У нас зимы – нет. Зелень всегда растёт. За исключением декабря и января. Но мать в это время всегда подавала сушёную зелень.

Раздался стук в дверь.

Вера быстро спрятала бутылку и открыла дверь. На пороге стояла Рахель, что в переводе означает – овца.

-Здравствуйте, дети! Верочка, мы с папой уходим в гости. Придём поздно. Не забудьте на ночь закрыть дверь.

-Мама, мы всегда её закрываем.

-Я говорю не о твоей двери. Можете трахаться не закрываясь. Я говорю, таки, о входной. Вчера Рабиновичей ограбили. Унесли ковёр, мясорубку и две шубы Голды.

-Правильно сделали. Зачем ей две шубы?

-Верочка, каждая женщина мечтает, чтобы у неё было несколько шуб.

-Мамочка, я – не мечтаю. Я мечтаю о том, чтобы у меня было несколько любовников.

-Тебе, таки, двоих не хватает? Ищи третьего, но не забудь о будущем муже. Всё, всё! Мы пошли. Почему Галя не вышла кушать?

-Болеет. Нет лекарства. Вовка же не приходит.

-Отдай ей Ванечку. Или жаль поделиться, с сестрой?

-Хорошо поделюсь.

Она ушла, а мы разлили вино.

После вкусного завтрака и одновременно обеда захотелось на улицу.

-Погуляем?

-В такую слякоть? Я не хочу!

-Лежать уже надоело.

-Давай посидим. Или пойдём к Галке, послушаем музыку.

-Какую музыку? Галка сейчас, злая, как кобра.

-Что-то случилось?

-А то ты не знаешь? Вовка уже не приходит восемь дней. Ты не знаешь почему?

-Я к нему не заходил. К нему идти, по такой грязи, мало приятного. От общежития техникума через триста метров кончается асфальт, а дальше бррр. Я собрался к нему и взял у Валерки галоши. Но они оказались чуть больше моих ботинок.

Через сто метров, одну галошу я потерял и вернулся назад. Но Валерка орёт, чтобы я купил ему новые. Он жалеет свои туфли и всегда ходит в техникум, когда грязь, в галошах. Их легче мыть и туфли не так изнашиваются.

-А у тебя своих галош нет?

-Это же дикость надевать поверх туфлей галоши. Там, у нас, на Кавказе - это не принято.

-Что нет грязи?

-Бывает, кое-где. Но в основном крепкий грунт.

-Ванечка тебе нужно обязательно сходить к Вове, узнать, что с ним случилось.

-Соскучилась?

-Соскучилась. Но больше – Галка. Она уже восемь дней – голодная.

-Её Вовка кормил из ложечки, или она хочет ещё сильнее похудеть?

-Он её кормил - другим. А сейчас никто не кормит. Может, ты покормишь? А это – идея.

-Поговорим после. Припёрло.

Я ушёл в туалет. После туалета, заглянул в ванную, помыл руки и почистил зубы. Одну из двух своих щёток подарила Вера, чтобы мне не приносить из дома. Родители Верочки ушли, можно спокойно принять душ. Я разделся и забрался в ванну.

После душа, вошёл в комнату и закрыл дверь на защёлку. Веруня уже лежала в кровати, укрывшись с головой. Я сбросил всю одежду и залез к ней под одеяло. Она не отреагировала. Раз Вера заснула, буду читать книгу, которую я взял из их библиотеки.

Но прежде положил руку на грудь Веры. И удивился. Её одна грудь, почти помещалась мне в ладонь. А на этот раз мне нужно было бы положить обе моих ладони, чтобы её обхватить. Такие груди были у Гали, и я всё время завидовал Вовке, после того, как сблизился с Верой.

Чертовщина, какая-то?! Галлюцинация.

Я включил ночник, висевший над головой, чтобы начать читать, потому что на окнах были плотные шторы.

-Ванечка, выключи свет! – сказала Галя.

-Извини, Галь, я по ошибке зашёл в твою комнату.

-Ты зашёл правильно. Это я по ошибке зашла в комнату Веры.

-А где Вера?

-А она по ошибке зашла в мою комнату.

-Значит, мне нужно идти туда?

-А разве тебе здесь плохо?

-Но...

-У неё начались трёхдневные выходные. Там всё равно уже ничего не обломится. Почему ты убрал руку с груди?

Она повернулась ко мне. Одновременно шаря по моему телу, как хозяйка в шкафу с посудой, отыскивая скалку.

А что, разве мне плохо? Какая разница, что Верка, что Галка?! Разница, конечно была. Вера была ниже меня на пол головы, а Галя – выше на пол головы. И титьки у неё, Галки были в два раза больше. Разница была только в том, что это была не Люда. Груди, у которой, были меньше, чем у Галки, но больше, чем у Веры и волосы пахли всеми цветами весеннего луга, а губы, как спелая, сочная хурма. И быть рядом с ней – одно блаженство. Но он, Бог – всемогущ и нужно пользоваться его плодами. Ведь свой плод – Галю, он сейчас подарил мне, и я обязан его скушать, иначе Всевышний накажет меня.

-Ты быстро возбудился, не то, что Вовочка. И если так же быстро спрыгнешь с меня, то я в тебе разочаруюсь.

Потом мы разговаривали.

-Галь, потом неудобно будет перед Верой.

-Почему?

-Потому, что я ей изменил.

-Ты ей не изменял.

-Как?

-Она сама пришла и сказала. Галя, выручай!

-Ну, а как я буду смотреть в глаза Вовке. Он всё-таки друг.

-Этот друг привёл тебя к Вере, а сам втихаря её использовал. Он же спокойно смотрел тебе в глаза! Не переживай!

-А вдруг узнает твоя мать?

-Она же знала, что Вова забавляется с обеими её дочками, теперь пусть знает, что и ты делаешь тоже самое. Для неё не это важно.

-А что?

-То, что вы оба с Володей прошли проверку и сдали экзамены.

-Какую проверку?

-Она полностью доверяет вам. Может даже дать ключи от квартиры, чтобы вы приходили в любое время, когда никого нет дома. Ты помнишь, когда она при тебе достала пачку десятирублёвок, а потом вытащила штук пять и пошла, якобы в магазин, а одну уронила, но ты вскочил, поднял и сразу отдал ей. А потом эта пачка денег, куда она положила её при тебе, лежала неделю и она каждый раз пересчитывала после твоего ухода. Когда ты прошёл проверку, то вошёл в доверие. А как-то ты занял у неё пять рублей и вернул раньше, чем обещал. Другие парни к нам не ходят. Вовка – еврей, а ты кавказец, но выходки у тебя тоже еврейские. Отличие – не делал обрезание. Помочь? Я скажу маме, и она быстро всё устроит.

-Нет, спасибо.

-У нас аджарцам, а большая часть из них – мусульмане, так как они были долгое время в составе Турции, тоже делают обрезание. Рядом с нашим бараком, живёт аджарская семья. Их младший сын, Камил, на год старше меня. Мы вырастали вместе. Ему в четырнадцать лет сделали обрезание и я видел, как он ходил неделю. Мучился.

-Я тебя не заставляю. Только предложила.

-А у Вовки тоже обрезанный?

-Да, он полноценный еврей.

-И какой лучше? Обрезанный или необрезанный?

-Тот, который долго стоит. Вовка, конечно опытнее тебя, но ты не переживай, он быстрее сдыхает после бега, на длинную дистанцию, а затем долго восстанавливается. Давай обмоем наше знакомство. Я принесла бутылку вина. Возьми за тумбочкой.

-Галь, я у вас прописался. Может мне переехать на постоянное место жительство?

-Зачем тебе это надо? Ты вольный казак. Захотел, пришёл, захотел - ушёл. Вовка нашёл другую и забыл нас.

-С чего ты взяла, что он нашёл другую?

-Женское сердце всегда чувствует. Я ещё вчера чувствовала, что что-то со мной произойдёт и вот мы уже с тобой в кровати. А ты не чувствовал?

-Нет, не чувствовал. Но Вовке завидовал, что у тебя большие титьки.

-Ну, и как?

-Галь, без обиды, но маленькую птичку приятнее держать в руках, чем большую. У Верочки груди твёрдые, а у тебя – мягкие.

-Знаю, как спущенный футбольный мяч. Но у каждой женщины есть свои достоинства, и есть свои недостатки. Бытует мнение, что все голые бабы одинаковые, а мы все разные. И мужики - все разные.

-Какой-то остряк сказал, что всех баб не перепробуешь, а хочется.

-Как и мужиков. Но зная многих, лучше будешь ориентироваться в семейной жизни. А ты жениться не собираешься?

-Я бы рад, да невесты пока нет.

-А Вовка говорил, что у тебя есть девушка.

-Была. А сейчас – ты и Вера.

-Ванечка, мы не твои девушки. Мы – любовницы, временные. Так, что на нас не рассчитывай. Ищи себе ту, с которой можно будет связать судьбу. И выбирай тщательно. Чтобы потом не бросать детей.

-У нас, в Грузии, мало кто бросает детей. Но есть.

-А у нас, на Украине...

Дверь тихонько открылась и на пороге во всей красе появилась обнажённая, но не лежачая маха Гойи, а стоячая маха – Вера.

Не знаю, как Галя, а я вылупил глаза на неё так, словно впервые вижу такую красоту.

Она подошла к кровати, к своей, так как мы валялись на её кровати, и бесцеремонно сказала мне:

-Подвинься, уступи место даме!

-Дама, какого хера ты припёрлась? У тебя же месячные?

-Ты что не видишь, что у меня их нет. Я хотела, чтобы Ванечка полечил тебя, дурочку. Мамаша приказала.

-А сейчас зачем ты пришла? Не терпится?

-Мне скучно.

-Вер, мы ещё до такого не доходили, чтобы вдвоём с тобой лежать в одной кровати с мужиком.

-Ванечка – не мужик! Парень. И не обязательно трахаться. Можно лежать и разговаривать.

-Ну, лежи и разговаривай.

Галкина голая жопа замелькала впереди.

-Галочка, а твоя попочка, не хуже моей!

-Дура, ты безмозглая. - Галка хлопнула дверью.

Вера вскочила и побежала за ней.

-Людочка, -сказал я себе, - прости меня грешного! Бог видит, что это не я вытворяю, а распутные девки. Если бы у нас было всё хорошо, то мы сейчас, может быть, гуляли в сквере, в такую мерзкую погоду или жевали оладушки, испеченные твоими нежными ручками. Но сверху, то ли Ангел, то ли Чёрт сказал мне:

-Тогда бы ты, идиот, в течение двух минут не видел бы две разные, но такие аппетитные женские попочки, во всей их красе.

-Век бы их не видеть, если бы мы были вместе с ней,

моей прекрасной богиней - Людмилой.

Но через пять минут жопы появились вновь, уже вместе, только не задним фасадом, а передним.

Галка несла бутылку и ещё одну рюмку, а Верка – закуску.

-Кавалер, бери штопор и открывай бутылку.

После первой, пришлось открывать и вторую, принесенную, до этого Галей. После чего мой штопор открывал обе бутылки, стоявшие на четвереньках. ****ская семейка. Но все члены её - добропорядочные люди.

Вечером я ушёл в общежитие. Поддавшим и сытым. И довольным, как мартовский кот с крыши, где он ублажал облезлых кошек. Но стоял не март, а октябрь.

Я стоял под окном и пристально смотрел, надеясь увидеть её силуэт. Если ветер усиливал свой порыв, то раскачивающийся фонарь выхватывал мою фигуру из темноты и выдавал на всеобщий обзор.

Вначале в окне никто не появлялся. Видимо, просто никому не было надобности подходить к окну. Затем промелькнула Нелка туда и обратно. Затем Нина встала у окна и стала накручивать бигуди, возможно, она пользовалась окном, как зеркалом. На минуту, свет в их комнате погас. Неужели они так рано легли спать? Скорее всего, это Нинке плохо видно свою пустую голову, да ещё в бигудях, при свете лампы. Я уже хотел уходить, но свет в их окне снова появился.

-Вано, сказала мне Люда, до чего же ты опустился! Вместо того, чтобы петь мне серенаду, ты подсматриваешь за мной. Учти, голой, как твои девки Вера и Галя, я не покажусь в окне. Будь добр прокричи ишаком, а я тебе поаплодирую. Холодный ветер пронизывал насквозь. Больше в окне никто не показывался. Я уже снова собрался уходить, как мимо меня промелькнула знакомая фигура. Такой специфической кастрюли на голове, как у Вовки ни у кого не было. Я пошёл за ним. Он направлялся ко мне, в общежитие.

ВОСПОМИНАНИЯ. ВОЛОДЯ САВОН.

-Володь, Володь! Жеребец! Остановись!

-Привет! А я к тебе. Откуда топаешь?

-Гулял в сквере.

-В такую погоду?

-Ты идёшь, чтобы вытащить меня к девчонкам? Пойдём в комнату, поговорим.

-Чаем угостишь, замёрз.

-Тогда давай купим пирожки.

-Я есть не хочу. Давай лучше зайдём в столовую. И чай попьём и поговорим. Через сколько она закрывается?

-Минут через сорок. Работает официально до восьми, но обычно дольше.

-Поговорить времени хватит.

-Ты не болел?

-Нет, почему ты спрашиваешь?

-Долго не приходил к Левинсонам. Рахель скоро сойдёт с ума. Постоянно о тебе спрашивает.

-А Галка?

-И Галка и Верка. Ты их общий любимчик. Я дал обещание Вере, что в понедельник схожу к тебе. Но теперь - отпадает. Тащиться к тебе в такую грязь, мало приятного. Вов, лучше тебе скажу я, сам, чем они, меньше будешь обижаться. Верка, вчера подсунула мне Галку.

-Как куклу, принесла на руках и сказала: -Ванечка, поиграй с ней.

-Не так, по-другому...

-Это же здорово! Я шёл к тебе по двум причинам. Первое и главное занять денег, второе попросить тебя, подвалить к Галке. Неизвестно сколько времени я не буду приходить к ним. А упускать таких б....ей, жаль! Неизвестно кто займёт моё место.

-Зря ты так, Вов! Они же не б....ди!

-А кто они? То я один трахал двоих, а теперь ты. Один вопрос решили. Теперь второй, насчёт денег. Сколько ты сможешь мне занять?

-Сколько тебе нужно?

-Много. Сто, двести, триста.

-У меня таких денег нет. Десятку могу. В крайнем случае - пятнадцать.

-Вань, хотя бы – полтинник!

-Пойдём ко мне в комнату. Если у ребят, есть – дадут. Но ты сможешь вернуть? Свои, я не стал бы с тебя требовать.

-Постараюсь, в течение месяца.

-Для чего тебе столько денег?

-Вань, я влюбился.

-Ты влюбился? Шутник. Ты только недавно мне говорил: «-как можно кого-то любить?» И ещё называл мою Людочку - мокрой курицей. Тебе за это не деньги давать, а морду набить надо. И кто же она, эта твоя мокрая курица?

-Вань, она не мокрая курица. Неописуемая красавица. Цыганка. Если бы ты только её видел?

-Всё понятно, Вов, плакали мои, вернее твои денежки. Она тебя быстро облапошит.

-Она меня тоже любит.

-Как собака палку.

-Мы с ней уже спали два раза. А знакомы - неделю.

-С тех пор, как ты перестал ходить к Галке? Где ты её подцепил?

-Я не знаю кто кого. Но скорее она меня. Неделю назад я был днём в городе, на центральной улице. Там у меня была назначена встреча, с бывшей одноклассницей, с которой у нас дружба ещё со школы. Её долго не было. Ко мне подошла пожилая цыганка и сказала, что хочет мне погадать. Я послал её куда подальше. Был зол.

-Милый, я с тебя деньги не возьму, но скажу тебе всё о твоей судьбе на короткое время.

-Говори! У меня ещё есть минут десять.

-Тебя ждёт необыкновенная любовь. Ты станешь обладать одной из самых красивых женщин, которые есть в этом городе.

-Но за это я тебе должен...

-Ничего ты мне не должен. В тебя влюбилась цыганка, моя племянница – Луладджа или Лула, что означает - цветок жизни. Давай отойдём в сторону, и ты её увидишь.

-А там, за углом, куча цыган с ножами. Но у меня брать нечего, кроме пяти рублей в кармане и старых часов -«Победа». Их я могу и так отдать.

-Как тебя зовут?

-Володя. Но я всё равно не пойду.

-Вова, не отказывайся от своего счастья. Пусть оно у вас будет коротким, но состоится. Если я пойду и скажу ей, что ты струсил, то она тебя возненавидит. Девушки, а особенно цыганки - ненавидят трусов. Пошли.

-И ты пошёл с ней. У нас тоже есть цыгане на Кавказе, но они никого никогда не грабили, но постоянно обманывали. Но если ты не глупый, цыгане тебя не обманут.

-За углом никого не было. Нам пришлось пройти ещё метров триста и сворачивать за два угла. Я уже начал злиться за свою глупость. Наташка, наверно, уже пришла и ждёт.

У железной ограды стояла цыганка спиной к нам. Когда мы подошли ближе и пожилая громко сказала: «-Лула? Мы пришли, а та обернулась, её большие чёрные глаза затмили весь мир. Мы стояли и смотрели друг на друга. У меня ноги приросли к земле. Затем она улыбнулась, подошла ко мне и сказала:

-Погадать тебе, красавец?

-Да, гадай, сколько хочешь, а я буду смотреть на тебя.

-За гадание я беру много денег, но ты будешь мне платить тем, что будешь любоваться мной. Моё имя ты уже знаешь, а как зовут тебя?

-Володя.

-Володя, это я попросила тётю, она мне за мать, чтобы она привела тебя, потому, что ты мне тоже очень понравился, нет, я в тебя влюбилась, как только увидела тебя, стояла и смотрела, как на бога, и попросила тётю соединить нас.

Но ты должен всё знать обо мне. Я замужем. А мой муж в тюрьме. Ещё сидеть три года. У цыган не принято изменять мужьям. Но тётя убедила меня, встретится с тобой, так как жизнь проходит быстро. Если я тебе понравилась, то мы можем встречаться тайно, чтобы ни один цыган не видел нас вместе. Правильно, тётя?

-Да, Лулу, наш табор уничтожили фашисты. Мой муж, двое детей и твои мать с отцом погибли в этом таборе. А я спаслась вместе с тобой и воспитывала тебя, как дочь. Я знаю, как тяжело без мужчины. Володя, в табор мы тебя не можем пригласить, если вы друг другу понравились, поговорите, если до чего-то договоритесь, счастье ваше.

-Она очень красивая, Володь?

-Я не художник и не писатель, чтобы тебе её нарисовать и описать, но красивее и милее девушек и женщин я не встречал.

-И для чего же тебе сейчас нужны деньги?

-Мы в тот день гуляли с ней пару часов, а тётка всё время нас страховала. Договорились, что я сниму квартиру. Вот я и мотался, как бобик по городу, искал жильё.

-Нашёл?

-Нашёл. Четвертак за месяц. Но деньги нужны же, ещё и на еду и на цветы и на шампанское.

-Широкая у тебя душа, цыганский барон. То жрал и пил за счёт своих любовниц, да ещё и трахал их. Вы будете в этой квартире жить?

-Что ты? Только встречаться. Днём. Два раза мы уже с ней встречались. Только вошли в комнату, час не могли отлипнуть друг от друга в одежде, а как разделись, то, словно, склеились и долго, долго не могли расклеиться.

-Анекдот, Вовка влюблённый, расскажу девочкам, обхохочутся.

-Ты, что дурак?

-Это будет тебе моей местью за «мокрую курицу».

-Вань, прости! Не думал, что она тебе так дорога, что

женщина это не объект мужского вожделения, а божество, кумир, самое прекрасное, что есть на свете.

-Ты заговорил поэтически. Может, напишешь ей стихи?

-Я не умею писать стихи.

-Сейчас войдём в комнату, к ребятам насчёт денег, а потом я поищу одно стихотворение, о цыганах. Его я написал летом, когда был дома на каникулах. У нас тоже есть там цыганский табор. Понравится, возьмёшь и прочитаешь ей. Вов, забыл, как её зовут? Какое-то необычное, но красивое имя.

-Луладджа или Лула, но я зову её – Лулочкой, или черноокой красавицей.

-Зови лучше черноокой мокрой курицей.

-Не издевайся! Я извинился.

-Никогда не смейся над чужим горем. Над чужой любовью. Оно может постигнуть и тебя. Ведь маленькая любовь – это маленькое горе, а большая любовь – большое горе. И у тебя, Вовчик, похоже, тоже большое горе.

Ребята наскребли двадцать два рубля, и я дал восемнадцать своих, безвозвратно. Хоть Вовка и подлец, что обзывал мою лапочку мокрой курицей, но зато подарил мне двух своих курочек: Веру и Галю. И теперь я, без зазрения совести, становлюсь полноправным хозяином гарема из двух наложниц, но если овца-Рахель, упорно станет добиваться меня, как Вовку, то, возможно, появится и третья, ведь я слабовольный и слабохарактерный султан.

Когда мы вышли в коридор, я сказал:

-Вов, провожать не пойду! Мерзкая погода, а тебе еврейскому цыгану нужно привыкать к кочевой жизни. Деньги, которые я занял, ты вернёшь, а мои - это тебе плата за товар. По 9 рублей за штуку.

-За какой товар? Я тебе ничего не давал!

-Не перебивай! По 9 рублей за штуку. Даже не так. За Верочку – 10 рублей, она мне больше нравиться, у неё твёрдые груди, а за Галку – 8, у неё мягкие подпорченные

груди, ты их так сильно сжимал, что они поизносились. Вот тебе стихотворение. Прочитаю:

Если полюбил цыган цыганку,

Он её, как жемчуг, бережёт,

Он поёт ей песни спозаранку,

С ним встречать рассвет она идёт.

Нам, цыганам, не петь нельзя!

Мы по жизни идём, скользя!

Мы степи любим,

Простор мы любим,

Нам небо синее - шатёр!

-Вань, а почему ты засмеялся?

-Представил, как ты едешь на лошади, рядом с идущей Лалу и поешь ей песню.

-Она – Лулу, а не Лалу.

-Один хер, слушай дальше:

-Ты так и хочешь унизить мою девочку.

-Как ты - мою.

-А ты злопамятный.

-Если кавказец подставил спину, он знает, что защищён. А ты вонзал мне нож в спину. Предательство никогда не прощается. Слушай дальше:

Если цыган милую разлюбит,

Ты его, цыганка, не ласкай!

Ласки без любви его погубят!

Цепи он порвёт, ты так и знай!

Нам, цыганам, не петь нельзя!

Мы по жизни идём, скользя!

Мы степи любим,

Простор мы любим,

Нам небо синее - шатёр!

У цыганок чёрные глаза, как ночь.

У цыган - в руках гитара плачет...

Ну, скажи мне! Чем тебе помочь?

Если цыган от тебя ускачет.

Нам, цыганам, не петь нельзя!

Мы по жизни идём, скользя!

Мы степи любим,

Простор мы любим,

Нам небо синее - шатёр!

* * *

-Ну, как берёшь?

-Вань, стихотворение красивое. Но там начинается:

Если полюбил цыган цыганку,

Он её, как жемчуг, бережёт,

но я же не цыган, а еврей.

-Вова, давай подойдём ближе к свету!

-Что ты меня, как девку - рассматриваешь?

-Я тебя рассматриваю, как цыган коня. А ты красивый жеребец. Вов, покажи зубы!

-Зачем?

-Тебе что, трудно открыть рот?

-На, смотри!

-И зубы все целые. Нет, ты здоровый породистый жеребец. Но не еврейский. Цыганский.

-Что ты несёшь всякую чушь?

-Я только что заметил.

-Что ты заметил?

-Ты - не еврей! Ты – цыган!

-Дурак, ты! И пустомеля. Мне надо идти к своей Лулу. Она, каким-то образом, ухитрилась обмануть всех в таборе и сегодня будет ночевать со мной. Я сейчас куплю продукты и шампанское и мы с ней проведём с ней первую нашу брачную ночь.

-И ты лишишь её невинности.

-Какой невинности? Её в пятнадцать лет выдали замуж за нелюбимого мужика, старше её почти вдвое, афериста и картёжника.

-Но ты, если хочешь, чтобы она тебя, дурака цыганского полюбила сильнее, лиши её невинности. Предложи ей это. Прикинься дурачком. Бабы любят мужиков дурачков, особенно богатых и когда их, б....ей, считают невинными овечками.

-Вань, а я всё время считал тебя деревенским недоучкой, ты же из какого-то там совхоза?!

-Ломоносова тоже считали таким же - городские придурки, а сейчас один из лучших в мире университетов назван его именем. Всё, Вовчик, меняется. Ты был евреем, а стал цыганом. Я присмотрелся сейчас к тебе – ты вылитый цыган.

Или твою еврейскую маму покрыл цыганский бычок, или твой еврейский папа, в своё время, попрыгал на цыганской курочке. В тебе заговорила цыганская кровь. Бурная, страстная, непредсказуемая. Хоть ты и поросёнок,

называл мою девочку мокрой курицей, но я должен тебя предупредить, как друга, которому, как другу, может быть, можно будет впоследствии доверять спину, будь очень осторожен. Цыгане не прощают измену. Мужчины.

-Измену не прощают везде.

-Не ври! Евреи – прощают. Ты же всё знаешь про нашего прекрасного Мойшу!

-Он – исключение.

-У нас, на Кавказе был такой случай. Я говорил тебе, что у нас тоже был табор. Там была очень красивая цыганка. Она тоже была замужем. Но она влюбилась в красавца, бездельника и картёжника – Нодари. Он все дни проводил на пляжах, обыгрывая в карты приезжих туристов. Как-то он в городе увидел эту цыганку, гадавшую вместе со своими цыганами, молодыми и старыми. Он подошёл к ней и сказал:

-Дай, твою красивую ручку, я тебе погадаю.

Она шутливо протянула ему свою: Потом дам ножку!

Он отдал все выигранные им деньги и сказал, что ты скоро будешь задыхаться в моих объятиях, потому, что я тебя полюбил. А Нодари – «слов на ветер не бросает».

И он долгое время приходил к ней туда, где она гадала, целовал ей руку, хотя у грузин это не принято, отдавал все выигранные деньги и уходил.

Так он её и покорил. Вначале все цыгане смеялись над ним, Нодари-дурачком, а затем кто-то из цыган увидел, как он заводил её в один из домов и накапал мужу.

Она пришла, влюблённая и счастливая в табор и муж спросил:

-Правда ли, что ты стала любовницей картёжника?

-Правда. Моё тело сопротивлялось, а сердце не смогло.

Он влепил ей пощёчину.

Она ответила тем же. Неслыханная женская наглость среди цыган.

Он опустил от стыда глаза и увидел топор. Нагнулся за ним.

-Беги, кто-то крикнул ей, и она побежала.

Табор стоял рядом с кукурузным полем. Высота стеблей кукурузы достигает у нас трёх метров, а иногда и выше.

Она бежала быстро. Он стал отставать и тогда метнул топор. Топор обухом угодил ей в спину, и она упала. Он подбежал, поднял топор и изрубил её на куски.

После её похорон они оба пропали. И цыган и картёжник. Но потом ходили слухи, что Нодари также зарубил цыгана топором и где-то закопал. То ли действовал один, то ли с друзьями. А после этого ему помогли спрятаться.

Любовь красиво начиналась, а некрасиво закончилась.

-И к чему всё это ты мне рассказал?

-Чтобы ты ходил и оглядывался, не идёт ли за тобой цыган с топором.

-Вань, глупый ты, хоть и друг.

-Все иваны – глупые. Но не – дураки. Пойдём я тебя провожу.

-Ты же не хотел выходить из-за погоды.

-Проветрю глупую голову. И доверюсь удаче. Вдруг встречу свою мокрую курицу.

-Вань, спасибо тебе! Я тебе долг верну. Слушай, без обиды, но что-то у меня возникло такое чувство, что ты настроен против евреев. Или я неправ?

-Прав, Вовочка, прав! Я настроен против глупых евреев, таких, как ты. А вообще-то я – интернационалист. Лучший друг у меня – Резо. Полу-болгарин, полу-мингрел, как Берия. А люблю я – хохлушку, Людочку, несравненную женщину. Дружу сейчас с тобой, полу цыганом, полу евреем и топчу твоих курочек – евреек. Как же я могу плохо относится к евреям? Иди, иди к своей цыганке! Как бы я хотел оказаться на твоём месте! Говорят, но я не знаю, что самые страстные женщины – цыганки.

-Правда, Вань, правда. Её чёрные глаза свели меня с ума.

-А может, другое? Наша болтовня никогда не закончится. Ещё полчаса поболтаешь со мной, и твою лошадку уведут цыгане. Вов, скажи своей Лулу, пусть она подыщет мне молоденькую цыганку, даже не целочку. Хочу попробовать цыганку! А если она не сможет привести девушку, пусть приводит кобылу, но только цыганскую.

-Болтун ты!

Вовка ушёл, а я пошёл в сквер. Это я себя обманывал. Я долго стоял под окном любимой. Все силуэты промелькнули там, кроме силуэта любимой. Любовь никогда не появляется там, где ты её ждешь, и появляется там, где не ждёшь.

Я пошёл в сквер и там встретил её свою Людмилу. Она сама пришла ко мне рифмой, песенной рифмой:

Если я тебя встречаю,

То от счастья улетаю,

Свечкой весь горю и таю,

О тебе одной мечтаю.

А ты идёшь красивая и юная

И все мальчишки смотрят на тебя...

И умолкает вдруг, гитара струнная

А гитарист уставился, любя.

Если я тебя встречаю,

То от счастья улетаю,

Свечкой весь горю и таю,

О тебе одной мечтаю.

А ты проходишь розовым туманом

И от тебя мальчишки сразу в раж,

С тобой роман кончается обманом,

Ведь ты - галлюцинация, мираж!

Но если я тебя встречаю,

То от счастья улетаю,

Свечкой весь горю и таю,

О тебе одной мечтаю.

* * *

Она здесь, в сквере, точно здесь, моё сердце чувствует её. Пройду к кустам сирени. Она всегда ходит к месту встречи с ним, Флорином и, мысленно, снова и снова отдаётся ему. Они, наверно, сейчас снова стоят в кустах сирени, тесно прижавшись, друг к другу. Я её люблю, а его ненавижу! Но он же – мёртвый! Нельзя плохо думать о мёртвых, а то приснятся ночью.

Сирень стояла в цвету, но их - Флорина и Людмилы - внутри сирени не было.

Значит, они только что ушли. Или спрятались в другом месте. Но я всё равно их отыщу. Не мог же он, красивый, но мёртвый Флорин, утащить её к себе, на небо? Она так любит жизнь! А кто не любит жизнь?

Какая, к чёрту сирень в конце октября? Деревья покрылись инеем, лёгкий морозец.

Она прилетела сразу. Строчка. Стоит поймать одну шалаву рифму, как остальные проститутками отдаются все скопом, не требуя платы.

Кусты сирени инеем покрылись

И в белом одеянии стоят,

А мы с тобой, любимая, простились,

Любовь уж нашу не вернуть назад!

Кусты сирени,

В них укрывались

Всегда с тобой!

Мы расставаться

Не хотели

И пыл любовный

Гасили свой!

Я помню губы, глаза большие,

Я помню волосы твои,

Мы пели песни свои, шальные,

Нам подпевали соловьи!

Кусты сирени,

В них укрывались

Всегда с тобой!

Мы расставаться

Не хотели

И пыл любовный

Гасили свой!

Кусты сирени инеем покрылись,

Одетые по - зимнему стоят,

Наша любовь нам, может быть, приснилась?

Она прошла и чувства наши спят.

Кусты сирени,

В них укрывались

Всегда с тобой!

Мы расставаться

Не хотели

И пыл любовный

Гасили свой!

* * *

Я не собирался идти на улицу и снял тонкий свой свитер. Холод уселся на голое тело, под одеждой и грел там свои противные холодные руки, а может и яйца. Я пошёл домой. Из подъезда выскочила Ниночка, в своём тонком коричневом демисезонном пальто.

-Привет, Нинуля! Куда торопишься?

-Куда может торопиться такая ****ища, как Нинка? Конечно, к очередному хахалю.

-Ты, что так критично к себе относишься?

-Ванечка, ты идёшь со стороны сквера?

-Да?

-Не видел там здоровенного парня, в синем плаще? Моего трахателя.

-Нет, там никого, Нин. Только ветер целует Самсона.

-Козёл, как всегда опаздывает. Твоя голубка страдает. Ты мужик или нет?

-О чём ты?

-О том. Вместо того, чтобы стоять дураком под окнами, лучше заходи в комнату и трахай её на кровати. Я завивала волосы и увидела тебя под окном, когда фонарь осветил тебя, выключила на минуту свет и позвала твою голубку – Людку, чтобы понаблюдать за влюблённым идиотом. После этого у неё поднялось настроение. Но отчего – не знаю. Если ты с ней не помиришься, я найду ей хахаля. А потом она сама будет искать их. На такую красивую сучку все городские кобели сбегутся. Вот, чёрт, хорошо, что тебя встретила. Забыла бутылку коньяка.

-Нин, от него хорошо стоит.

-Ты тоже знаешь? Я говорила девкам, а они не верят.

-У кого хорошо стоит, он стоит и без коньяка.

-Вернусь за бутылкой.

-Нинуль, передай Людочке, что я её очень и очень люблю!

-Счастливая она, курва!

-Почему?

-Потому, что счастливых любят, а несчастных е....т! Не волнуйся, передам. И скажу, что ты послал ей тысячу поцелуев.

-Миллион. Я буду её ждать ночью, во сне. Спасибо, Нинуль!

-Во сне даже посать не дают, не то, что потрахаться.

Помню, настроение у меня тогда сразу поднялось, хотя я не видел Люду. Зато она видела, что я люблю её и страдаю без неё. Зря я тогда послушал Вовку. Но этому идиоту тоже повезло. Влюбился. А может, наоборот? Пусть теперь он отведает вино и яд любви. Когда они вместе, перемешаны, ходишь по земле ногами, но чувствуешь полёт в высоте. Когда пьёшь чистое вино любви, только летаешь. А когда получаешь один любовный яд, как я, сейчас, ползаешь жабой, которая противна тебе самому.

Завтра подойду к ней и попробую помириться. Прогонит, значит, так тому и быть! Пойду охранять свой гарем. Не прогонит, значит, снова начну пить вино любви и летать орлом. Полечу к Этери и скажу, что у нас с Людой всё хорошо. Надо написать ей письмо. Сейчас, зайду в тепло и стану писать. А лучше завтра. Красивое фото прислала она мне, где снялась на фоне виноградника. Как ей это удалось? Бабы удивительно находчивые существа. Сделают всё возможное и невозможное, когда захотят. Может быть, ещё раз встать под окошко? На пять минут. Нет, замёрз. Пока, Людочка!

-Вань, замёрз?

-Есть немного, Борь.

-И у меня есть немного. Самогонки, но хороший, не из буряка, из пшеницы. Как раз на троих. Вить, неси стакан.

Сегодня первый день занятий, после практики при техникуме. Ещё пару недель учёбы, а затем преддипломная производственная практика уже на промышленных предприятиях и стройках. Кого куда пошлют. Утром я встал пораньше и погладил брюки. Я купил новый, чёрный, не дорогой костюм. Сидел он на мне отлично, но к нему всё липло, и брюки быстро мялись. Хоть гладь их через пять минут. Сволочи, не могут придумать такой ткани, которая не мнётся.

-Вань, может, уже пойдём?! Ты, как девка прихорашиваешься перед свадьбой.

-Всё, я готов. Пошли.

Ему, козлу женатому, любовь уже не светит, а меня, возможно, ждёт Людмила, и когда я войду, её сердце от счастья выскочит из груди и помчится ко мне, а я подхвачу его, спрячу в своих ладонях и буду согревать своим теплом.

Мы с Виктором вошли в аудиторию, одними из последних.

Аудитория, как зрительный зал, а входная дверь, как занавес театральной сцены. Когда она открывается, все взоры сразу устремляются на неё. По реакции зрителей сразу можно понять, входит знаменитый актёр, или бездарность. Похоже, что в группе меня относили ко второй категории, но сегодня я вошёл в новом чёрном костюме и мой вид привлёк внимание, сразу сделав меня, знаменитостью, но только на миг. Аплодировать мне не стали, но прошёл лёгкий шепоток и смешок.

У неё была новая причёска. То ли она сделала её для меня, то ли для Вадима. Но она выглядела великолепно. Сзади неё пустовало одно место, и я направился туда, не обращая внимания на смешки и ухмылки.

-Привет, Людочка! Ты сегодня выглядишь великолепно, красавица, нет - принцесса!

А в ответ – тишина.

Снова открылась дверь и вошла Кропоткина Неля, самая красивая из всех девчонок в группе, и, к тому же – певица. В аудитории загалдели, она действительно была знаменитостью местного техникумовского масштаба. Сзади два стола пустовали. Я встал и пошёл в конец аудитории. Неля, минуя всех тоже прошла в конец и приземлилась рядом со мной. Многие оборачивались.

У нас, на глазах всей аудитории, произошла с моей милой Людочкой дуэль на шпагах. Она, уколола меня, не ответив на моё приветствие, но я уколол больнее, уходя от неё и к тому же, ко мне подсела первая красавица. Женщины слишком ранимы, но эти раны они наносят сами себе, чаще всего - своей глупостью.

Мы с Кропоткиной ворковали весь урок первой пары. Я ей рассказывал смешные истории и анекдоты, а она хохотала. Затем нам сделали замечание и мы стали болтать и смеяться тише, не мешая проведению занятий.

Хотя мой укол, как мне казалось, был победным, в итоге в этой битве проиграл я. На душе было гадко и пусто.

После занятий я сразу уехал к брату. Нечего было читать и кончились деньги. Таким образом, я всегда убивал двух зайцев. Брат сразу раскусывал эту мою наивную хитрость и говорил:

-Что, братишка нечего читать или кончились деньги? И давал всегда красненькую десятку – одну четвёртую часть моей стипендии. Оттуда хотел поехать к сёстрам, но Нина, жена брата оставила ночевать. Мы ели заливную рыбу, украинский борщ с чесночными пампушками, запивая армянским коньяком. Всё-таки директором таксопарка быть лучше, чем студентом, но зато у студента, хоть и голая жопа, но молодость и яркая, пусть и безответная любовь.

Всю неделю я тихонько, как вор прокрадывался в аудиторию и садился туда, где поблизости не было моего божества, кумира, потому что на яркое солнце лучше смотреть издали, чтобы не ослепнуть. А вечерами, через день, ходил топтать Рахелевых безотказных курочек. Но через некоторое время, я, наконец-то понял истинный смысл того, когда летом, на каникулах, мать сказала отцу:

-Игнат, надо зарезать самого большого красного петуха!

-Зачем, его мясо жёсткое, а потом он самый производительный?!

-Да, производительный, но он паразит, жрёт у нас, а бегает топтать соседских курочек, а наши из-за этого плохо стали нестись. Сегодня нашла только три яйца, а было по десять-двенадцать.

Мне свои (Рахелевские) курочки тоже стали надоедать. А моя (мокрая курица) не давала возможности приблизиться к ней. А мне так её не хватало! Я много стал писать. Особенно на лекциях. Витин почерк я уже хорошо понимал, к тому же он ухитрялся записывать подробно, чего не получалось у меня. Поэтому я готовился по его конспектам, время от времени, откупаясь бутылками вина, которое мы, всё равно, выпивали вместе с ним. А Стихи мне удавались. Я искал какое-нибудь красивое, понравившееся мне слово и начинал подбирать к нему сюжет, а иногда уже к какому-то сюжету подбирал красивые слова. Может, кому-то они показались бы некрасивыми, но стихи я писал не на публику, а для себя, для души. Иногда хороший стих поднимал мне настроение. Но я тут же, забывал о нём. Однажды я долго заучивал наизусть стих, чтобы сделать сюрприз для Людмилы, якобы сочинять сразу при ней. Стих я выучил, но у нас кончилась любовь, и прочитать его уже было некому, но он, паразитом, постоянно крутился в мозгах, мешая сочинять новые стихи. Поэтому я, позже, никогда не заучивал свои стихи.

Иногда в голову залетала незамысловатая мелодия и просилась в песни. Но я не знал нот и у меня плохой слух. Хотя это выражение не соответствует действительности. Слух у меня великолепный. У доски я слышу подсказки с задних рядов, произносимые шёпотом. У меня нет музыкальной составляющей присущей композитору. Иначе мои песни уже, может быть, напевали даже бегемоты в Африке, а крокодилы плакали от умиления.

Вчера, когда рано утром уезжал от Верочки на трамвае, боясь опоздать на занятие, в вагон зашла девушка и сразу сняла шапочку. Её волосы рассыпались по плечам. Глаза были синее, чем самое синее море, в штиль. А глубина у них такая, что не было дна. До меня сразу дошла поговорка «бездонные глаза» Я тысячу раз смотрел в зеленоватые глаза своей Людочки, сидя рядом с ней. Близко-близко, лёжа на ней, глядел в чёрные страстные глаза грузинки Этери, но никогда, во всех этих глазах даже не было намёка на бездонность.

А у этой голубоглазой незнакомки, глазное дно где-то было. Но так далеко, что смело можно было сказать, что они бездонные. От её красоты захватывал дух.

-Ванька, сказал я себе, - твоя Людочка красивая, но благодари Бога, что, не такая, как эта. Иначе гидра ревности сожрала бы тебя сразу.

Все смотрели на неё, как на картину неизвестного художника, придурка, устроившего выставку своего шедевра в старом замызганном, скрипящем трамвае, плетущемся, как черепаха.

Вначале прилетела мелодия, а к ней и слова и я, за те пятнадцать минут поездки, сочинил песню. Но пел я её только до техникума, а затем мелодия улетучилась, а слова остались:

Вошла в вагон. Твои глаза - сапфиры!

Я ошалел. От них я без ума...

В моих руках гитара, нету лиры,

Но лира - ты! Волшебница сама.

Эх, сольёмся вместе песней!

Песни все, так хороши!

Только песни нет чудесней,

Чем мелодия души.

Глаз - синий цвет, а может васильковый?

Твои глазищи в бездну низвергли!

Они, как кандалы или оковы,

Сковали тело, душу извели.

Эх, сольёмся вместе песней!

Песни все, так хороши!

Только песни нет чудесней,

Чем мелодия души.

А ты уже торопишься, уходишь...

Ну, погоди чуть-чуть, не уходи!

Ты ищешь юношей красивых, их находишь

И жаждешь ласк и страсти впереди.

Эх, сольёмся вместе песней!

Песни все, так хороши!

Только песни нет чудесней,

Чем мелодия души.

* * *

Если бы у нас с Людой всё было бы хорошо, я рассказал бы ей о том, как остолбенел, увидев эту красавицу, и как все на неё глазели, особенно один старикан лет под сто. Я в возрастах не разбираюсь, особенно мужчин. Свой рассказ я бы сопроводил мимикой и жестами, как обычно, а она бы хохотала, и у неё были бы счастливые глаза, а сейчас они у неё - постоянно грустные. Может, она в кого-то влюбилась, как когда-то в саксофониста Флорина?

Шальная мысль пришла мне в голову. Купить ей красную гвоздику, но как передать? Потом, что нибудь придумаю.

Я вместо занятий поехал на рынок. С утра покупателей было меньше чем продавцов. В основном торговали фруктами. Многие цветы были мне не известными. Гвоздик не было.

Лицо одного продавца показалось мне знакомым. Я стал внимательно разглядывать его, стараясь вспомнить, где его видел. Он заметил и задёргался. Торговать, спекулировать законодательством – запрещалось и было уголовно наказуемым. Я разговаривал сам с собой. Вернее со своим двойником – Ванькой, иногда мешавшим мне жить.

-Чёрт, побери! Это же – Дурсун, брат Амирана. Они жили в трёхстах метрах от нас, а с Амираном мы росли вместе, хотя большими друзьями не были, после того, как в восьмом классе подрались за новенькую девчонку, приехавшую с родителями в гости к родственникам. Мы даже не знали, как её зовут. Он мне поставил фонарь, а я ему разбил губы в кровь. Через день мы помирились, но эту девочку так, ни разу и не выпустили гулять одну.

У Амирана было ещё три брата. Дурсун был самый старший. Он три года назад пришёл из тюрьмы и нигде не работал. Спекулировал, чем мог, но в основном – фруктами.

А самому младшему брату было три годика. Мать Амирана умерла рано от чахотки. Лет через десять, его отец женился на молодой, 26 летней девушке. В этом году ему исполнилось 72 года.

Когда у нас ещё не было водопровода, а мне неохота было подниматься двести с лишним метров в гору с ведром воды, я ходил к ним и поднимал воду по тросу.

Когда я подходил к Дурсуну, он побледнел, видимо не узнал меня, да он и не мог узнать, потому что был в два с лишним раза старше меня и плохо меня знал.

-Дурсун?

-Да,

-Мжаванадзе?

-Да.

-Брат, Амирана?

-Да.

-гаумарджос. ме мухаестатес меурнебели вар. игнатес швили. иване. амирани чеми мегобари ико. ак вцавлоб текникумши. (Здравствуй. Я из Мухоэстатского совхоза. Сын Игната. Иван. Амиран был моим другом. Здесь учусь в техникуме.)

Он облегчённо вздохнул и сказал по-грузински:

-шени деда ватери! (твоя мама заплачет). А затем перешёл на русский, так, как лет двенадцать сидел в сибирских лагерях и отлично говорил по-русски.

-Я думал, что ты из органов.

Мы полчаса говорили с ним. Я был рад, что он хоть что-то знает о родителях, вернее об отце, которого он хорошо знал.

-Ваня, Что ты хотел купить?

-Цветок для девушки, но такого, какой она просила, нет.

-Возьми для неё хурму и мандарины. Я тебе дам всё самое лучшее.

Он положил в бумажные пакеты килограмма по два хурмы и мандарин, а затем всё, не взвешивая, положил в

сетку, авоську.

-Сколько с меня, Дурсун?

-Ты, что, Иван, совсем забыл наши законы? Как я могу с тебя, земляка и тем более соседа, взять деньги?

Мы расстались, как братья.

По дороге я надкусил хурму и обалдел. Она была, такая же, как губы моей любимой, Людмилы.

На второй урок первой пары я уже опоздал. Дождался, перемены и отозвал Ларису.

-Лор, из дома прислали посылку. Хурму и мандарины. Это вам.

-Ванечка, отдай Людмиле сам.

-Это на всю вашу комнату. Какая разница кто возьмёт.

-Не пойду же я с ней на занятия!

-Перемена пятнадцать минут. Тебе до общежития и обратно идти пять минут, а бежать – три.

-Спасибо, Ванечка. Приходи вечером к нам! Съедим вместе. После чая.

-Передай привет Людмиле!

-И миллион поцелуев, как вчера, что ты передавал через Нинку?

-Десять миллионов. И скажи, что я её люблю!

-Похоже, что и она тебя тоже. Страдает, но выкаблучивается, как все бабы. Я побежала, а то опоздаю.

Мне так хотелось пойти вечером к ним, но я так и не получил за время остальных лекций ни одного взгляда: ни милого, ни презрительного. Одно равнодушие. Лорка не могла не сказать ей, что я передал фрукты, тем более - не передать мои ей приветы. Ну, и чёрт с тобой! Мне есть кого трахать.

После занятий сходил на тренировку. Там избил невиновного пса, дога – Вадима, висевшего грушей в спортзале, который от страха поджал хвост, и даже ни разу на меня не тявкнул. Затем взял четыре мандаринки, которые отложил для курочек Рахели, особенно Верочки, которая любит их и поехал на Блочок, к Левинсонам.

ВОСПОМИНАНИЯ. РАХЕЛЬ.

-Заходи, Ванечка! Сейчас я угощу тебя чаем с липовым мёдом. Могу, таки, и с цветочным. Ты какой мёд больше любишь?

-Тётя, Рахель, гуси и козы у нас дома были, а пчёл мы не держали, поэтому я в мёде не разбираюсь. Пробовал пару раз, а какой это был мёд, не знаю. А почему не выходят девочки?

-Ванечка, ты с ночёвкой пришёл, али как?

Я покраснел.

-Что ты, таки, раскраснелся, как девочка-целочка? Говори, не стесняйся!

-Не знаю, как получится?

-Боюсь, что сегодня не получится. Девочки ушли на День Рождения Софочки, нашей родственницы. А Мойша на трое суток убыл, таки, в Харьков на конференцию по строительству. Тоже мне учёный Эйнштейн! Если ты пришёл, таки, с ночёвкой, то мы будем ночевать с тобой вдвоём. Я пойду, принесу, таки, ещё и цветочный мёд.

-Ёп твою мать! сказал я себе, - вот он и настал этот момент, которого так боялся Володька, а я об этом только один раз подумал. Значит, моему гарему предстоит пополнение. Надо валить отсюда. Эта старая развратница не отступит, чтобы не отведать мяса молодого барашка. Но сразу уходить неудобно. Попью мёд с чаем, или чай с мёдом и что-нибудь придумаю.

-Ванечка, мы будим пить чай, это я, таки буду пить чай, а ты сначала поешь курицу с жареной картошкой, а потом, мы вместе будем пить чай и говорить. Мне надо с тобой поговорить. Но вначале мы выпьем по рюмке коньяка, этого живительного нектара, который раньше пили только Боги, а сейчас пьют и простые люди.

-Тётя Рахель, не все простые люди. Вот мы, студенты, простые люди, не можем себе позволить пить этот живительный нектар. Нам даже на водку не хватает.

-Ванечка, я, наверно, таки, пропустила одно слово -

«умные». Простые, но умные люди. А если люди умные, тогда они богатые. Я достану бутылочку.

Вот оно! Начинается совращение. Сейчас, эта жирная свинья, матка, напоит кабанчика, нет, глупого барашка и уложит в кроватку, а чтобы я не свалился, уляжется рядышком, с краю кроватки.

-Что, ты молчишь? Тёте Рахеле так хочется поговорить! Мойша всё время на работе, а когда приходит, поест и через пять минут начинается его храп, через газету, которая лежит на его морде. А курочки или заняты своими делами или к ним приходят петушки. Разливай. Первую я выпью полной, а потом – посмотрим.

-За вас, тётя Рахель!

-Ванечка, только не надо вот этих тостов. Я их не люблю. Пять лет назад мы были в гостях у Исаака. Мойша, дурак, поднял бокал и сказал жене Исаака - Хаве: -Хава, я хочу этот тост предложить за твоё здоровье. Мы все выпили. А ночью, после нашего ухода Хава умерла. После этого Исаак не общается с нами. Он считает, что это он, Мойша, своим дурным глазом убил Хаву. А причём здесь Мойша? Хава даже ему нравилась. Она была в полтора раза толще меня. Евреи любят толстых женщин.

Это хорошо, что она не любит тосты. Значит, мне не придётся пить с ней на брудершафт.

-Ешь курочку, а то она остынет. Я приготовила много, не думала, что Мойша уедет, и забыла, что у Софочки сегодня День Рождения. Пожалуй, я тоже положу себе ножку. Нет, ножку, таки, я положу тебе, а себе возьму грудку.

-Тётя Рахель, а почему вы не пошли с девочками на День Рождения Софьи?

-Ванечка, там будут в основном молодые. Я же не стану с ними прыгать, козочкой, как прыгала раньше, а с ней Евой, этой тощей ведьмой общаться не интересно. Она всё время говорит о своих болезнях. Совсем не понимает, что у других тоже есть болезни. Я только начинаю рассказывать ей о своём гастрите, как она перебивает меня и начинает говорить о своём геморрое.

Какой нормальный человек сможет это долго выдерживать? А мне, таки, за хорошело. Наливай ещё!

-Вам половинку?

-Давай, полную, а там посмотрим.

Она, курва, старая, точно хочет меня споить. Брат, говорил, что худые пьянеют быстрее, чем жирные, потому что, подкожный жир, защищает организм от алкоголя.

Мы выпили. Без тоста. Нет, это она без тоста. А я с тостом. Я поднял рюмку с коньяком и сказал, но не вслух:

-Этот тост, уважаемые гости, я предлагаю выпить за самую красивую женщину в мире – Людмилу. Пусть её сейчас физически нет с нами, но в наших и в ваших душах, она присутствует всегда. Её красота покорила весь мир. Её доброта – безмерна. Её волосы пахнут всеми цветами полей и лугов. Её телом мечтают обладать все боги и даже верховный бог Олимпа – Иван.

Но тут выскочил придурок, мой двойник и, как всегда всё испортил, сказав, что верховный бог не Иван, а Зевс.

-Ванечка, ты таки, держишь рюмку и не пьёшь. А мне стало хорошо. Пей, миленький.

-Тётя Рахель, даже не представляете себе, неужели склероз может наступить в таком возрасте? Я же принёс мандаринки девочкам и забыл о них.

-О девочках?

-О мандаринках. Полдня выбирал на рынке. Отобрал самые лучшие. Четыре штуки, по две на девочку. Пойду, возьму в кармане.

Я принёс мандарины и положил на стол.

-А теперь я выпью.

-А теперь ты подождёшь.

Она почистила мандаринку, отломила две дольки и приказала:

-Пей!

Я выпил, а она поднесла мандариновые дольки к моему рту.

-Закуси, миленький.

Её два жирных пальца, вместе с дольками влезли мне в рот.

-Прости, Люда! сказал я себе, -эту войну с Рахель, я уже проиграл и чем раньше она уложит меня к себе в постель, тем лучше будет для всех нас. Для тебя, Людочка, потому, что твоё отвращение ко мне будет вполне оправдано. Для Рахель, потому что она получит доступ к телу молодого барашка. И для меня, потому, что мой гарем пополнится ещё одной наложницей, которую я сделаю первой женой, но не самой главной.

-Ванечка, тебе дать ещё мандаринку?

-Тётя Рахель, я принёс мандаринки девочкам. Давайте одну мы съедим, а три оставим им.

-Ванечка, Вчера Мойше принесли пять килограмм мандарин, вместе с двумя трёхлитровыми банками мёда, синенькие фрукты, я их ещё не пробовала и жёлтые, которые вяжут рот.

-Айву?

-Айва, твёрдая, как груша. А эти мягкие и жёлтые, если на них надавить, расползаются, как говно. Херня, в общем.

-Хурма, наверно?

-Не знаю, я тебе всё сейчас принесу. Пусть у нас сегодня будет ужин как у...

-У любовников

-Ванечка, ты хочешь, чтобы мы стали любовниками? Подожди, я принесу и мы поговорим.

-Дурак, ты, Ванька, сказал мне двойник. И болтун. Ты сам провоцируешь бабку.

-Она ещё не бабка. Если меня приговорили к смерти, то есть к брачному ложу с ней, то зачем оттягивать? Пусть эта смерть наступит быстрее, и я освобожу свою душу от мучений.

-Вот, Ванечка, теперь я всё принесла.

Она поставила на стол тарелку, в которой, вперемежку

лежали мандарины, два апельсина, фейхоа, королёк, две хурмы и орехи фундук.

-А теперь, давай мы выпьем и...

-Потрахаемся, -чуть не сорвалось у меня с языка.

-Поговорим. Наливай, но мне половину рюмки. У меня сахарный диабет и пить много нельзя. Больше одной рюмки. Нет, к чёрту этих врачей! Наливай по полной.

Мы выпили. Я взял фейхоа и сказал:

-Тётя Рахелечка, открой ротик, чтобы закусить этой амброзией, божеской едой.

-Ванечка, ты хочешь, таки, меня отравить? Зачем ты это мне суёшь?

-Вкуснее этого фрукта нет на свете.

-Ты не врёшь?

-Попробуй, милая.

Она начала жевать с опаской, как будто ей в рот положили скорпиона, а затем закатила глаза.

-Тебе плохо, Тётя Рахель?

-Ванечка, это же, правда, еда богов. Как называется эта штука?

-Фейхоа.

-Я уже пьяная, как прошлый раз, три дня назад, когда приезжал директор таксопарка, Павел Игнатьевич и накачал меня. Ванечка, я тебя люблю!

-Я вас тоже, тётя Рахель!

-Но я тебя больше! Если бы я тебя не любила, разве позволила бы тебе спать с моей курочкой Верочкой?

-И Галочкой, мысленно добавил я.

-Нет, Ванечка, ты не представляешь, что предложил мне этот жирный боров, Павел Игнатьевич?

-Какой Павел Игнатьевич?

-Директор таксопарка.

-Хотел с тобой переспать?

-Ванечка, что ты меня, то тыкаешь, то выкаешь, таки?

-А что лучше?

-Тыкать! Говори мне - ты! Не, он не предложил мне переспать.

Но если бы предложил, то я, может, и согласилась. Жирный лёг бы на жирную.

И мы оба засмеялись.

-Вано, сказала мне Люда, - ну, и подлец же ты! Смеёшься над собственным братом. Если выпьешь ещё рюмку, то сам первым полезешь на эту толстую жабу.

-Ванечка, он, Павел Игнатьевич, сказал мне. Мне, а не Мойше, потому, что Мойша не мужик, а баба, хоть и большой начальник. Говорит, Рахель, мой брат, в следующем году заканчивает учёбу. Давай познакомим с твоими девочками. Они у тебя такие красавицы. И породнимся. А мне это надо? Ванечка, если бы ты видел этого жирного борова?! Он совсем лысый. У него нет ни одного волоска на голове. Такой же и брат у него, наверно, жирный и лысый. Разве я могла бы подсунуть своих курочек, под таких петухов?

Я давно так не хохотал.

-Тётя Рахель, какая ты молодец, дай я тебя поцелую!

-Только не в губы, Ванечка, а в щёку.

-Мы же не любовники.

-Ты, такой красивый, если бы я была моложе, то сейчас уже сидела бы на тебе. Но ты лучше больше трать силы на мою курочку.

-А почему не ходит Вова? Он что поссорился с Галей?

-Не знаю, Ванечка. Сходи к нему узнай.

-Я думаю, что они поссорились.

-Мне так жаль Галочку! Столько дней, без парня. А женщине так нужны ласки! У тебя нет приличного друга, которому ты доверяешь, как себе?

-Таких нет. Есть знакомые, но они мне не по душе.

-Ванечка, давай ещё по полрюмки и я кое о чём тебя попрошу.

Мы выпили. Пока овца закусывала плодами фейхои, я целовал нежные, сочные алые, уже тепловатые губы, моей Людочки. Впился губами в хурму и не отпускал её.

-Ванечка, что ты вонзил свои зубы в это мягкое, вяжущее рот говно и

не выпускаешь изо рта?

-Хурма растёт там, где я живу и я вспомнил дом.

-Убери её изо рта, а то меня вывернет наизнанку, таки.

-О чём ты хотела меня попросить, тётя Рахель?

-Ванечка, мне жаль Галочку? Ты бы не смог ей помочь?

-Но я же, сказал, что у меня нет нормальных парней, чтобы познакомить с Галей.

-Нет, ты, сам.

-Что я сам?

-Что ты такой непонятливый? Ты сам не мог бы побаловать мою Галочку?

-Как?

-Так, как и Верочку.

-Но...

-Что, но? Что но? Что ты не мужик? Ты же красивый мальчик! Или у тебя не хватит сил на двоих?

-А что скажет Вера?

-Ванечка, разве Вера твоя жена?

-Нет.

-И никогда не будет твоей женой. Поэтому, не надо слушать, что будет говорить Вера.

-А что скажет Галя?

-Ванечка, ты подержи Галочку за ножку и ещё за кое-что, и она тогда тебе всё скажет. Или скажет, когда вы уже будете в постели. А мне Вера сказала, что ты ей нравишься в постели.

-А если узнает Мойша? Дядя Мойша?

-Ты же не Мойшу будешь держать за яйца?! Ему всё равно. Ведь не его будут е....ть.!

Мы захохотали.

-Наливай ещё!

-Но мы уже пьяные. Как я пойду в общежитие?

-Переспишь со мной! Я имела ввиду, у нас. Но только в Вериной комнате. И без меня.

-Значит, пополнения гарема не будет?

-Ты уже, таки пьяный, Ванечка. Какой гарем? А, поняла! Ты, считаешь, что если оседлаешь Галочку, то у тебя будет свой гарем, как у падишаха? Послушай, падишах, а они могут и вернуться?! Давай им позвоним!

Она толстыми пальцами тыкала в отверстия барабана телефона и только с пятого раза набрала номер.

-Кто это? Розочка, душечка, дай трубку Верочке или Галочке, но вначале Софочке, я хочу её ещё раз поздравить с Днём Рождения. Софочка, я тебя, таки, люблю и целую и желаю тебе хорошего жениха. Да я его нашла, но пока не видела. Брат директора таксопарка. Откуда я знаю, красивый он или нет, если я его не видела? Мы договорились, что Павел Игнатьевич привезёт его к нам. Когда не знаю. Когда точно узнаю, позвоню заранее, чтобы ты сделала новую причёску. Софочка и не проболтайся, что была два раза замужем. Гражданский брак это тоже замуж. С ним тоже поживёшь пока в гражданском браке. Целую. Дай, Галочке трубку.. Галочка, всё хорошо у вас? Не пьяная, а выпившая. С кем, с кем? С Ванечкой. Пока не ушёл. А вы приедете домой? Уже собираетесь. Ждём. Целую.

Она положила трубку.

-Ванечка, мы можем выпить ещё чуть-чуть. А что бутылка уже пуста? В шкафу есть начатая, сейчас принесу. А куда ты пошёл? А, пасать. Я тоже хочу, но схожу после тебя.

Она принесла из холодильника тарелку с заливной рыбой и резала содержимое ножом и вилкой.

-Тётя Рахель, зачем ты принесла ещё и рыбу. На столе всего полно.

-Почему ты не доел ножку? А какие были у неё прекрасные ножки! Но она, дура, таки, убегала от него.

-У кого были красивые ножки и от кого она убегала?

-Ванечка, тебе надо есть больше рыбу. В рыбе есть витамины, которые помогают расти мозгам. А у тебя мозги плохо растут. Я говорила о ножках курицы, которые ты не доел. Когда она была живая, то все петушки любовались

её ножками и каждый мечтал её потоптать. А она от них убегала. Я, в молодости, тоже была дурочкой и убегала от петушков. А сейчас я бы не стала, убегать. А знаешь почему, Ванечка?

-Откуда мне знать, тётя Рахель, я ведь не курица, а петух.

-Ты, Ванечка, пока не петух, а петушок. А убегать я не стала бы потому, что уже не молоденькая курочка с красивыми ножками, а старая индюшка, а индюшки от своих мальчиков не бегают, потому что их мальчики индюки.

Если бы всё это она, старая индюшка сказала тостом, то это был бы кавказский тост.

-И что ты так смеёшься? Что смешного я сказала? Если, я тебе покажу пальчик, ты тоже станешь так смеяться?

-От пальчика, наверно нет.

-А если жопу?

Я снова повалился от смеха.

-Но мой Мойша, никогда не смеётся, когда я показываю ему жопу.

-Тётя Рахель, ты хочешь, чтобы я умер от смеха?

-Я хочу, чтобы ты сегодня потоптал мою Галочку. Она такая несчастная. Когда я на неё смотрю, то мне хочется плакать.

-А может, она счастливая, что её никто не топчет.

-Не рассуждай, как мой Мойша. Это он думает, что если меня никто не топчет, то я счастливая.

-Он то - топчет!

-Не говори, когда не знаешь. Если петух два раза в году залез на курицу, разве она будет нести яйца? Чтобы курица неслась её нужно топтать каждый день.

-Тётя, Рахель, ты самая лучшая на свете! Какая мать ещё так заботится, чтобы её девочек любили мальчики?

-Ванечка, ты, наверно, думаешь, что у тебя ещё целая жизнь впереди?

-Конечно! Я ведь молодой!

-Я вчера тоже так думала, потому, что была молодой красивой и здоровой, а сейчас у меня сахар в крови и язва желудка. Мне даже пить больше одной рюмки нельзя. Жизнь пролетает быстро. Как падающая звезда. Почему у нас рюмки не налиты? У нас сегодня ужин на двоих. Без свечей. Если бы я была помоложе, или ты постарше, то у нас сегодня был бы ужин при свечах.

-А какая разница?

-Большая. Ужин при свечах делают любовники. А потом гасят свечи и прыгают в кровать. Ты же не стал бы, прыгать со мной, старой индюшкой, в кровать?

-Как здорово! Я об этом и не слышал. А если Галочка...

-А если Галочка тебе даст, то я вам устрою ужин при свечах.

-Тётя Рахель, я, может, неправ, но у тебя на первом месте - Галочка. Родители обычно больше любят последнего ребёнка, младшего, а у тебя наоборот. Ты Веру не любишь?

-Люблю, но иногда она бывает паскудной девкой. Она отняла у меня Лёвушку, которого я любила. Ванечка, давай не будем об этом говорить, лучше выпьем.

-Эту рюмку я хочу выпить с тостом. Можно?

-Говори, только недолго и не обо мне. А если обо мне, то не желай мне здоровья. Иначе я, как и Хава, умру ночью.

-Этот тост я предлагаю за нежную голубку, которая летает без голубя и страдает от одиночества. А голубь, подлец, водится с курочками, и даже с индюшками, которые, хотя ещё распускают хвост, но у них сахар в крови. Этой бедняжке, голубке, так хочется взлететь, как орлице, высоко, высоко и там встретить милого, похожего на голубя, но орла. Иногда голубка видит, как её голубь, стоит под окнами голубятни, кавказским ишаком, и влюблено смотрит на неё и тогда её душа теплеет. Выпьем за то, чтобы голубка никогда не страдала и всегда летала рядом со своим голубем. За их счастье!

Мы чокнулись и выпили. И Рахель (в переводе – овца) – заплакала.

-Почему ты плачешь, тётя Рахель?

-Такой красивый тост о моей Галочке, ещё никто не произносил. Бедная голубка, как она страдает без мальчика, мужчины! Ванечка, я тебя люблю! Если ты оседлаешь Галочку и доставишь ей радость я устрою вам ужин при свечах.

-И сколько будет свечей?

-Если двое влюблённых, то две.

-А если трое?

-Как это?

-А как же Верочка? Она может обидеться?

-Хорошо, я куплю три толстых свечки. С меня хороший ужин и напитки. А кому и как задувать свечи решите сами.

-Тётя, Рахель, а так можно, один петушок и две курочки ужинают при свечах?

-Можно, если один петушок справится с двумя курочками.

В дверь позвонили.

-Эти, проклятые соседи, замучили. Им снова надо давать соль или чай, или спички. Ванечка, я пойду, открою.

-Мама, почему ты не вытащила ключ из замочной скважины. Мы не можем попасть домой?

-Вы пришли мои курочки? Хотите чай с мёдом?

-Какой чай, мы наелись и напились?

-Чай с мёдом и Ванечкой.

-Он не ушёл?

Я вышел в коридор, и они обе набросились на меня, как петушки на курочку.

-Дети, вы целуйтесь, а я пошла спать. Ванечка, ты сегодня должен потоптать Галочку. Галочка, ты не будешь против? А то ты мучаешься без мальчика, моя курочка.

-Мама, ты пьяная. Иди спать!

-Верочка, а ты сегодня не мешай им. Ванечка топчет тебя каждый день, а Галочку никто. Ей плохо без мальчика.

-Иди, иди уж, защитница.

-Пока, милые.

-Вер, стели постель и неси третью подушку с моей кровати, а я пока раздену и уложу её.

-Дети, вставайте! Пора! Кому на работу, а кому на занятия.

Я убрал руки с титек. Левую с маленькой, упругой, а правую с большой мягкой.

-Девчонки, а где мои трусы?

-Там же где и штаны.

-А где штаны?

-Вон, на полу, возле тумбочки.

-Так вкусно пахнет.

-Ты с утра жрать захотел?

-Не едой, чем-то другим.

-Духами. Стоят на тумбочке.

-Такие маленькие пузырьки я не видел. И красивые.

-Ванечка, духи ценятся не красивыми пузырьками, а содержимым. Это французские духи. Kesma Cairo. Очень дорогие.

-Наверно, рубля три-четыре?

-Ванечка, твоей стипендии не хватит для покупки одного флакона.

-Там же две капли?! Воробей туда посал раз пять, не больше!?

-Хороших духов во флаконах много не бывает.

-Если они такие дорогие, почему вы не купили один флакон на двоих?

-Мы купили Софочки на День Рождения, но не поговорили с Галкой и купили одинаковые.

-А почему не подарили один?

-Мы подарили ей серебряный столовый набор: ножей,

вилок, ложек и ложечек - на 12 персон.

-А духи остались?

-Да.

-Вер, продайте один мне. Только деньги я смогу отдать, когда получу стипендию.

-Хочешь подарить своей мокрой курице?

-Я тебе говорил, что она не мокрая курица!

-Не кипятись! И надевай свои трусы и штаны. Галь, иди сюда!

-Что, случилось?

-Наш петушок, просит продать ему Kesma Cairo.

-Зачем ему женские духи?

-Ванечка хочет превратиться в курочку и отдаваться петушкам?

-Вер, ты – язва!

-Галь, он хочет подарить наши духи своей мокрой курице.

-Подавись ты своими духами!

-Галь, смотри, наш ласковый петушок умеет надуваться индюком.

-Ванечка, ты, правда, хочешь подарить их девушки? Это женские духи.

-Галь, я не терплю душиться и мужским одеколоном. Шипром.

-Вер, давай отдадим?!

-Отдавай свои. Он вчера топтал больше тебя, чем меня.

-Вер, не ври! Я вчера отдавал вам свою душу пополам. Даже во сне держал за разные титьки. Если бы мог разрезал его пополам, то каждой подарил по половинке.

Они захохотали.

-Ванечка, на, бери! Дари своей мокрой курице. Отрываю от сердца, чтобы тебе было хорошо. А деньги не надо. Будешь отрабатывать им.

И она схватила меня за ширинку.

-Спасибо, девочки! Летучая мышь, отработаем?

-Кого ты назвал летучей мышью?

-Его, Галочка. Он когда спит, то всегда вниз головой, как летучие мыши.

-Спокойной ночи, летучая мышь! -сказала Галка, и мы пошли завтракать.

Из кухни доносились запахи, лучше, чем из ресторана.

За чаем Верка сказала:

-Мамочка, не суетись вокруг любимой доченьки, она сытая.

-Галочка, ты не будешь есть?

-Буду, мамочка, я хочу жрать.

-Я не в смысле еды. Ванечка вчера её кормил больше чем, меня. Она развратная девка, пришла, отодвинула Ванечку на серединку и улеглась рядом.

-А вы не ссорились?

-Нет, не ссорились.

-Умницы. Мужчин на вашем пути будет ещё очень много, а вы, сёстры, никогда не должны из-за них ссориться, а жить дружно. А Ванечке я проспорила бутылку коньяка. Он говорил, что у него хватит сил на двух курочек, а я говорила, что не хватит. Хватило, девочки?

Мы все засмеялись и стали пить чай с мёдом. Мёд, цветочный - был вкусным. Мне так захотелось, отнести баночку такого мёда, моей мокр... Моей Людочке, но после духов просить ещё и мёд было бы верхом наглости. Ничего. Я завтра заболею, понарошку и старая индюшка даст мне, молоденькому петушку баночку. Но надо помириться с Людочкой, хотя я с ней и не ссорился.

Девчонки убежали первыми. Им на работу опаздывать было нельзя. А мне на занятия – можно. Теперь уже никто не выгонит из техникума. До его окончания осталось пол-года.

-Ванечка, ты, правда, вчера потоптал Галочку? Ты опять покраснел. Что ты, таки, такой стеснительный? Верка врать не будет. Утром я постучала к Галочке, никто не ответил. Я заглянула. Кровать была пуста, и не было её

подушки. Значит, они спят втроём, решила я. Кто тебе больше понравился, как женщина?

-Тётя Рахель, они обе хороши! И дополняют друг друга.

-Ванечка, не обижай моих курочек. А я не обижу тебя. Возьми мандаринку, съешь по дороге. А что вот это за гадость, синяя штуковина.

-Это же фейхоа! Ты вчера закусывала ими коньяк и хвалила. Говорила, что это пища богов.

-А я не помню. Ты не хочешь опохмелиться?

-Хочу, но не буду. Надо бежать на занятия.

-Ванечка, если человек, хочет, то не должен себе отказывать. Ты хочешь, чтобы старая еврейка, овца Рахель, пила одна, как алкоголик? Я сейчас принесу рюмки и бутылку и мы будем пить коньяк в наш рот.

Она принесла рюмки и коньяк.

-Ты будешь закусывать коньяк фейхуёй?

-Убери эту ФЕЙХУЙНЮ! Ты разливай, а я почищу мандаринку.

-Я возьму несколько штук себе?

-Мандаринок?

-Нет, фейхуйни.

-Забирай, хоть все.

Я отсыпал в карман штук двенадцать.

Мы выпили.

-Я сейчас, допью остаток и пойду спать.

-Тебе же нельзя много пить! У тебя же сахар в крови?!

-Врач, говорит, что нету. И Мойша говорит, что нету. Но они не обманут старую еврейку. Я-то знаю, что у меня сахар в крови – есть! Ванечка, ты вечером приходи. Моим курочкам нравится, когда рядом с ними красивый петушок.

После коньяка сразу стало легче, и я пошёл на трамвайную остановку.

В техникуме я был раньше обычного времени. Но уже половина группы была в аудитории.

ВОСПОМИНАНИЯ. ЛЮДМИЛА,

БЕЛАЯ ПОЛОСА.

Я подсел к Виктору, читавшему, книгу.

-Привет, Вить!

-Привет!

-Дай конспект, пролистать. А то, вдруг спросят.

-Свой надо иметь.

-Тебе что, жалко тетрадь?

Он отложил книгу, снял очки с плюсовой диоптрией и презрительно посмотрел на меня.

-А тебе жаль было дать мне одну мандаринку?

-Какую мандаринку?

-Ты же получил посылку из дома?!

-Ты, что свалился с печки?

-Вчера вечером, приходили девки, Людка с Кларкой, принесли целую тарелку оладушек, испечённых Людой, и сказали, что это для Вано за мандарины и хурму.

-Во сколько они приходили?

-В одиннадцатом часу. Когда они спросили, где ты, мне от злости, так и хотелось сказать им, что у девки. Но Валерка сказал, что ты поехал к брату.

-Вить, я же вчера не был на первой паре. Ездил на рынок, чтобы купить Людмиле гвоздику, там встретил соседа грузина, продававшего мандарины и хурму. Он меня и угостил.

-Красиво сочиняешь.

-После занятий можем поехать на рынок и я докажу тебе, что прав.

-Мне не надо доказывать! Людке доказывай.

-И какое у неё было настроение?

-Обычное, нет, даже – игривое. Всё время улыбалась и перед уходом сказала, что хурма была как... А как что не сказала. Сказала, что ты поймёшь.

-Я понял, Вить, что она имела виду. А насчёт мандарин, если получу посылку всю отдам тебе. Нет, половину. Вторую половину – Людмиле.

-Да, ещё сказали, чтобы ты заходил вечером. Вы, как дети, то ты, как собачонка бегал за ней, а теперь, похоже, она за тобой. Или ты посчитал, что укротил её, как болтал тогда, и бросил?

-Вить, я никого не укрощал. Я люблю её!

-Так женись!

- Я бы, хоть сейчас, но от меня не зависит.

-Ты, баламут, Вань. Если любишь, какого чёрта бегаешь к другим.

-Я бы не бегал, но она, порой – кочевряжится.

-Ты, вчера пил?

-Было дело.

-От тебя и сейчас прёт. Не подходи к ней, пока не выветрится. Девки не любят это.

Но они с Лоркой подошли на перемене. Поблагодарили за хурму и мандарины.

-Ванечка, приходи вечером.

-Люд, я вчера три книги взял у брата, вечером занесу.

Книги я взял давно. Но занести не получилось из-за её бзика.

Вечером я взял книги, духи у меня лежали в кармане, я их не выкладывал, и пошёл к ним. Все были в сборе. Даже Нинка, на удивление, не рыпалась к очередному своему хахалю.

-Здравствуйте, девочки!

-Нин, ставь чайник! Давно не слушали анекдоты про армян.

Все оживились. Только Алка, как читала книгу, так и продолжала читать, в упор не замечая меня.

Я подошёл к Людмиле, сидевшей на кровати, в своей любимой позе.

-Людочка, я принёс тебе книги.

Когда она брала книги, я прикоснулся к её руке, и она стремительно отдёрнула её.

-Людочка, не бойся! Я не держу в рукаве гремучую змею.

-Зато от тебя пахнет парфюмерной фабрикой.

-Хорошо, что напомнила. Я принёс тебе французские духи.

-Я «шипром» - не пользуюсь.

-Шипр – это наш, советский мужской одеколон. Вот, смотри! Французские. Называются - «Kesma Cairo».

Нинка, подбежала как сумасшедшая.

-Где ты их взял, Ванечка? Их можно достать только по большому блату. Это самые модные духи в Европе, и очень дорого стоят. Мне Сашка, козёл, весь месяц обещал, пока трахал, а потом свалил.

-А сколько они стоят, Капцов?

-Нель, двух твоих стипендий не хватит, купить их.

-Люд, помоги мне найти такого богатого хахаля, как твой Капцов, то фрукты дорогие тебе носит, то духи, зарубежные.

-Ванечка, это, правда - мне?

-Не мог же я самому себе купить женские духи!

-Люд, Нинка стала нюхать - только пользоваться ими нужно очень аккуратно. Запах божественный и стойкий. Надо чтобы на одежду попадала самая малость. На тело - не желательно. Если только чуть-чуть за ухом. Тогда надолго хватят.

-Девчонки, пользуйтесь, кому понравился запах.

-Спасибо, Люд. Девочки, а может, погуляем, пока Люда с Ваней будут пить чай? – сказала Лора.

-Я никуда не пойду! На улице сыро и холодно! – сквозь зубы сказала Алка, не открываясь от книги.

-А мы, с Ванечкой, пойдем, проветримся. Ты не против, Капцов?

-Нет, конечно!

-Тогда, я сейчас оденусь.

-А как же армянские анекдоты?

-Другой раз, Нел. Не только армянские, но и африканские буду рассказывать. Про плачущих крокодилов и танцующих танго и вальс - жирафах.

-А ещё про кого?

-Про ругающихся супругов, горилл.

Мы вышли во двор. Дома; общежития со всех сторон, защищали от ветра, а после, когда вышли со двора, он жадным свирепым зверем набросился на нас и стал рвать мой плащ и демисезонное пальто Людмилы и забираться ей под юбку.

Вначале нам, словно не о чем было говорить. Мечтают люди встретиться друг с другом и перед встречей планируют сказать тысячи слов: о любви, радостях, горе, болезнях, тех или иных чувствах, а как встретились все слова мигом вылетели из головы и они идут молча.

Думая о встрече, в течение последних дней, когда у нас с ней был разлад, я представлял, что возьму её руки в свои и буду шептать слова о любви и нежности, смотреть в любимые глаза и говорить ей, как мне было тяжело без неё, а сейчас мы шли рядом и молчали. И это молчание затягивалось и отделяло нас.

-Люд, скажи ему, что если он ещё раз полезет тебе под юбку, я набью ему морду.

-Она остановилась и с удивлением посмотрела на меня, видимо, думая, что я вернулся к разговору, о её какой-то встрече с парнем. В её глазах были удивление и страх, но больше – презрение и ненависть.

-Кого ты имеешь ввиду? – резко, с надрывом в голосе выпалила она.

-Кого, кого? Его, нахального ветра! Мы идём, а я смотрю, он, подлец, всё лезет к тебе и лезет под юбку.

-Вздох облегчения вырвался из её уст, а глаза сразу потеплели.

-Тебе не холодно, Людочка?

-Пока, нет.

Я сунул руку в карман плаща, обомлел и резко остановился.

-Чёрт, забыл!

-Что забыл, может, вернёмся?

Я вытащил горсть плодов фейхоа и показал ей.

-Забыл угостить девчонок.

-Это те, плоды, которыми ты угощал нас в прошлом году, когда приехал с зимних каникул?

-Ты об этом помнишь?

-Я же не старуха! Только забыла, как они называются.

-Фейхоа. Бери! Они мытые.

Она взяла один с трудом разломила и сказала:

-Давай, вместе, пополам.

-Ты, боишься, что я тебя отравлю?

-Не боюсь! Если ты решил меня отравить, то мы умрём вместе. Как Ромео и Джульетта. Но ты, мой Ромео, должен умереть первым. – и она положила половинку мне в рот, а вторую себе.

-Какая вкуснятина! Они мне ещё тогда понравились.

-Тогда мы не будем оставлять девчонкам. Оставим только пару штук, для Аллы, а остальные ты съешь.

-Значит, ты решил отравить только меня и Аллу?

-Почему ты не умираешь, коварная?

-Умираю, держи меня! И она повалилась на меня. Я вовремя успел её подхватить.

Вся скованность сразу прошла и мы стали похожи на больших детей, убежавших из детского садика или школы.

Она взяла меня под руку.

-Ванечка, я хочу хурму!

-Но у меня хурмы с собой нет.

-Твоя хурма всё время с тобой. Вчера, мы с девчонками разделили хурму, и вышло по две штуки, а одна оказалась лишней. Все решили отдать её мне, так, как хурму и мандарины ты принёс мне. Я посмотрела на все плоды и определила, что самая лучшая у Нинки. Затем отдала две своих за одну, лучшую - её. Никто не понял моих выкру-тасов. Потом, девчонки уже съели по две своих, а я держала свою хурму во рту. Это я так - целовала тебя. Но, то были не настоящие твои губы, а я хочу – настоящие.

Мы вошли в сквер и набросились друг на друга.

-Ты не замёрзла?

-Немного есть. Но я не хочу идти домой. Если бы она, Алла согласилась пойти погулять, мы бы сейчас сидели, скорее, лежали бы на кровати, в тепле.

-Люд, хорошо, что она отказалась. Здесь ветер пронизывает до костей. Нас ещё хоть немного согревает любовный пыл, а они задубели бы сразу и прибежали домой, а мы разгорячённые, с красными лицами сидим на кровати.

-А может, лежим. Лежали бы до их прихода, а затем всё равно пришлось бы вставать. Люд, а лежали ли бы одетыми или раздетыми.

-Ванечка, полураздетыми.

-Ты уже дрожишь. Пойдём домой?

-Если честно, то неохота. Давай сделаем круг по аллее и потом пойдём по домам.

Когда проходили мимо больших кустов сирени, я остановился.

-Почему ты остановился?

-Сирень, помнишь, когда она цвела?

-Весной, когда же ещё?

-А помнишь, что здесь было?

-Почему ты спросил? –в её глазах, промелькнул странный блеск. –И что здесь было?

-Мы с тобой весной, поздно вечером, здесь дошли до точки, а затем ты сама предложила спрятаться между кустами и мы пошли, но ты вдруг резко остановилась. Что-то тебя сдержало.

-Ванечка всё-то ты помнишь.

-Я помню каждое мгновение, что было связано с тобой.

-Пойдём отсюда. Здесь уныло и неуютно. А я думала, что ты специально остановился, чтобы напомнить мне о Флорине и уколоть меня.

-Глупенькая, я же люблю тебя, зачем же мне делать тебе больно? А потом я ничего не знаю и не хочу знать, что у вас тут было с саксофонистом.

-Ровным счётом ничего. Мы стояли между кустов и целовались. Но большего между нами ничего не было. Правда, тесно прижимались друг к другу. А когда ты довёл меня до точки кипения, то я сама предложила тебе спрятаться там, где мы прятались с Флорином, но в самую последнюю минуту поняла, что это было бы предательством по отношению к нему. Живые не должны предавать мёртвых.

-Ты правильно сделала, девочка. И прости, что я невольно причинил тебе боль.

-Это уже всё забыто. Ты только не верь слухам, что я была его любовницей.

-Ты мне об этом говорила. Я им не верил и тогда и сейчас. Ты уже совсем замёрзла и дрожишь. Это от того, что мы стояли рядом с этими кустами. В жизни много необъяснимых явлений, но уже почти доказано, что иногда потусторонние силы врываются в нашу жизнь, когда мы тревожим духов или Души умерших. Пошли.

-А я всё равно не хочу домой. Мы так долго не были вместе.

-Тогда пошли в здание техникума, там найдём укромный уголок и отогреемся.

-Он, наверно уже закрыт.

-Посмотри, кругом огни. Ещё идут занятия у вечерников. Они занимаются до одиннадцати.

-Откуда ты знаешь?

-Я же сам год отучился на вечернем отделении.

-Но ПГСа на вечернем нет. Я точно знаю.

-Я учился на шахтном. И работал на лесной базе. Таскал брёвна. Полгода. А когда окончил третий курс, неофициально, меня официально зачисли снова на третий курс, на дневное отделение. Таким образом, я потерял год.

-И я потеряла год, ждала, пока Алла окончит школу.

-Потом я перешёл в вашу группу. Это судьба. Мы искали друг друга. Судьба делала так, чтобы нас соединить. Теперь наша задача не разорвать нить, связывающую нас.

-Как здесь тепло! Пойдём на третий этаж?

-Давай попробуем зайти в актовый зал, а затем, пройти за занавес на сцене. Вдруг там никого нет?

-Напрасные потуги. Это летом там можно было бы спрятаться, а в это время влюблённые забиваются во все щели. И актовый зал может быть закрыт.

-Его закрывают, когда натирают паркетный пол. Ну, что, идём!

Мы тихонько открыли дверь актового зала, который в полутёмном освещении казался намного больше, чем на самом деле. Кресла ещё не успели расставить после вчерашнего молодёжного вечера. Мы прошли мимо боковых скамеек, и пошли на сцену. Люда шла следом и зацепилась каблуком за ступеньку.

-Ой, я чуть не упала!

-Вот бл...ять! Опять сюда кто-то прётся. – сказал парень со сцены.

-Ты проспорил, Колечка, я же говорила, что нам здесь не дадут потрахаться.

-Ванечка, пошли отсюда. Мы кому-то мешаем.

-Люд, пошли на третий этаж. Если не найдём укромный угол в какой-нибудь открытой аудитории, встанем у окна. Там я посажу тебя на подоконник и буду любоваться тобой.

-Я так не хочу! Лучше мы будем целоваться стоя, и впиваться друг в друга телами.

-Вот, последняя, с того края аудитория, для старой мебели. Сюда стаскивают поломанные кресла из актового зала и столы со стульями из аудиторий. Заходим. Здесь точно никого нет.

-Как бы, не так! Мы уже полчаса здесь. Сеанс скоро закончим и трахайтесь на здоровье. Только не вздумайте включать свет. И пусть подруга не орёт кошкой.

-Пошли отсюда, Ванечка.

-Иди сюда, я нащупал кресло. Давай руку.

-На улице было холодно, а здесь жарко.

Я снял плащ и положил рядом, на второе кресло.

-Снимай пальто.

-Сидеть на двух креслах, стоящих рядом, и целоваться – неудобно.

-Садись ко мне на колени.

-Я у тебя на коленях ещё не сидела.

Женский стон, раздававшийся, метрах в восьми от нас - нарастал. Хорошо если бы это были заключительные аккорды любви.

-Тебе хорошо?

-Лучше не может быть. Надо было нам сразу прийти сюда. А откуда ты знаешь это место? Что уже приводил кого-нибудь сюда?

-Помнишь, когда Нелка сломала толстой сракой стул, а я пошёл выносить, техничка сказала, куда его надо нести. Я тогда ещё подумал, что если у нас с Людочкой всё наладится, можно придти сюда. Дай, твои губки!

Я её целовал, а сам думал, что если бы я был писателем, то написал бы: «-Они задыхались в поцелуях. Они умирали от любви друг к другу, они ласкали друг друга так, что все звёзды сильнее стали сверкать своими алмазными поверхностями, а луна, с каждым витком своего вращения, отматывала им километры лунной парчи, что-бы они шли по этой лунной дорожке в любовный Рай.

-Ванечка, поласкай мои обнажённые груди язычком, как нежно ты умеешь это делать.

Я тут же бросил звёзды и луну, вытащил вначале правую грудь и обсосал её, а потом переметнулся на левую, более чувствительную, обласкал языком, а затем начал сосать её.

-Сумасшедший, что ты делаешь?

-Мамочка, покорми меня молочком, я голодный!

Она застонала.

-Тебе хорошо сидеть на нём?

-Очень. Но я его не совсем чувствую, через твои толстые брюки.

Последний аккорд был самым сладостным и громким. А потом несколько минут тишина и шебуршание.

-Ты ничего не забыла? А то, потом придётся снова тащится сюда за твоими трусами или копеечными серьгами.

-Всё взяла. Пошли.

Они проходили мимо нас, отвернув лица. Нам тоже не хотелось светить себя.

-Парень, здесь больше никого нет?

-Вы теперь одни. Трахайтесь смело. Удачи.

-Людочка, послушаем доброго совета?

-У меня затекла левая нога.

-Встань, постой, лучше походи.

-Тише, что ты кричишь?!

-Я кричу шёпотом.

-Ты, пока походи, а пройду на их место.

Там было темнее и стояло большое кресло, обитое кожей. Жаль, не было диван.

-Пошли на их место. Там темнее и удобнее.

-Я не пойду! Мне противно.

-Тогда садись на своего коня.

Она уже смело постанывала и больше стала вертеться.

-Милая, хочешь, я спущу брюки?

Ответа не последовало.

-Молчание – согласие. Привстань немного.

-Тогда и я подниму юбку выше.

-А сейчас ты хорошо его чувствуешь?

-Да.

-Почему ты не спустила трусики?

-Ванечка, всё равно мы скоро поженимся. Пусть это произойдёт в нормальных условиях, а не в этом свинарнике. Давай уйдём отсюда! Ещё мгновение и я разденусь и голой лягу на этот грязный пол. Ты хочешь этого?

-Нет!

-Если ты меня любишь, то давай оденемся и уйдём.

-Хорошо, давай.

-Ты обиделся? Тебе так хочется меня? Ты уже был с

женщиной? Только не обманывай меня?

-Был, Людочка. Летом на каникулах. Если бы ты поехала со мной этого ничего не было.

-Ты сейчас вырос в моих глазах.

-Из-за того, что был с женщиной?

-Нет! Из-за того, что не соврал, а сказал правду. Я знала, что у тебя была летом грузинка.

-Откуда ты знаешь?

-Прости, но я случайно прочла твоё письмо, психанула и специально пошла с Вадимом в сквер. И специально стала целоваться, чтобы ты видел. Чтобы разозлить тебя.

-Значит, ты меня тоже любишь?

-Разве ты не видишь, что люблю, укротитель? И страдаю, когда мы не вместе.

-Ты видела зебру?

-Странный вопрос? Ты решил резко переменить тему? Всё, я готова. Куда пойдём?

-На то место, где мы наблюдали в прошлом году, падающий снег.

-Как поэтически ты выразился. «-В прошлом году, падающий снег».

-В этом году его ещё же не было.

-Почему ты спросил о зебре? Несколько лет назад к нам приезжал палаточный цирк.

-Шапито – называется.

-Там выступали маленькие полосатые лошадки, которые мне очень понравились.

-Лошадки или полосы?

-Я не разделяла полосы от лошадок.

-Так вот, Людочка у нас с тобой, как у тех лошадок, то белая, то тёмная полоса. Слава Богу, что сейчас белая.

-Ты что верующий, что вспомнил Бога?

-Пришлось к слову.

-Ты крещёный?

-Нет, конечно!

-А меня мать, в детстве тайно окрестила, но крестик я

не ношу. Может, поэтому Бог меня, иногда и наказывает. Но, ты никому не говори, что я крещёная, а, то меня вытурят из комсомола.

-Я завтра же, напишу заявление секретарю комсомольской организации Грищенко Алле, о том, что её сестра – Грищенко Людмила – крещённая.

-Пиши, пиши, доносчик, только Алка об этом знает. И уже несколько раз читала мне мораль. А насчёт полос ты точно подметил, и, знаешь, всегда лучше, когда белая полоса. Давай не будем, никогда ссорится и у нас всегда будет белая полоса.

-Люд, разве мы с тобой, когда нибудь ссорились? Как Нелка с Лоркой или Нинкой. Они готовы были друг на друге волосы рвать. Вот это ссора. А у нас были просто размолвки.

-Глупые размолвки.

-Но иногда эти глупые размолвки страшнее, чем бой врукопашную. Ты – дуешься. И я – дуюсь. Если от этого гонора было хуже, например Нелке, то я, на тебя всё время бы дулся. Но, ведь хуже всего нам!

-А что делать, если у нас такие характеры?

-Быстрее пожениться и завести детей. Тогда всё у нас с тобой нормализуется.

-Не знаю, Ванечка, не знаю! Сейчас, я на тебя разозлилась и побежала к Вадиму, хотя у нас с ним ничего не было, а куда я побегу с маленькой лялькой на руках?

-Кстати, у нас первым будет мальчик или девочка?

-Нет, ты невыносимый и несерьёзный человек!

-И всё-таки кого бы ты хотела?

-Всё равно, кто получился бы.

-А я – девочку. А потом мальчика. А потом – девочку И так, три или четыре раза.

-А я буду всю жизнь ходить беременной.

-Беременные женщины – все красивые. Хотя ты, у меня красивая и без беременности.

-Ну, ты и нахал! Уже присвоил меня!

-Что ты делаешь? Целуешь, посередине коридора. Давай хоть, отойдём в конец.

-Это я доказываю тебе, что я тебя уже присвоил и ты моя. Когда хочу, тогда и целую.

-Как там в пословице говорится? «-Цыплят осенью считают»?

-Правильнее – по осени.

-Так, что Ванечка, не торопись!

-Люд, сейчас, как раз осень. А мы с тобой, почти уже как муж и жена.

-В том то и дело, что – почти.

-Люд, а размолвки, мне кажется, у нас будут возникать, потому, что и я, и ты – ревнивые. Особенно я.

-Если не будет повода, то и не будет ревности. А повод, при желании всегда можно найти. Я однажды, проделала с тобой такой эксперимент. Когда мы переходили из аудитории в аудиторию, специально, догнала Вадима, на глазах у тебя и рассказала ему, смешной анекдот. Мы стали хохотать, а ты, дурачок, от злости играл желвака-ми, и ушёл с урока. Я, конечно, потом жалела.

-Я сейчас за это тебя накажу, коварная. Отравлю. Дай твой ротик.

-Опять эта синяя штучка не могу запомнить её названия.

-Фейхоа. Если хочешь запомнить навсегда – фейхуйня. Что ты так хохочешь.

-Я, наверно, не пойду за тебя замуж. Мы только и будем заниматься тем, что хохотать с утра до вечера.

-Всё правильно, милая, а с вечера до утра мы будем целоваться и...

Я поймал её хохочущие губы и впился в них.

-Отпусти, не слышишь шаги.

-А я думаю, чей это знакомый звонкий, радостный беззаботный хохот разносится по всем этажам техникума, а это оказывается – Людочкин. Нашли место, где целоваться?

-Николай Николаевич, мы целовались вначале в сквере, но там губы слиплись так сильно, что тела закоченели, пришлось идти сюда, отогреваться. А здесь, в тепле -хорошо, губы то слипаются, то разлипаются. Плохо то, что много шастающих.

-Людочка, ты сделала правильный выбор. Капцов всегда умеет выкрутиться. На свадьбу когда пригласите?

-Не знаю.

-Мой совет. Оформите ваши отношения официально до распределения. Семейных специалистов не разлучают и вместе посылают на одно предприятие. Больше шансов быстрее получить жильё. Может быть, вам дать ключи от своего кабинета? Я всё равно ухожу домой.

-Нет, нет, Николай, Николаевич.

-Дело ваше, как хотите. Удачи, вам голубки;!

-Люд, зря ты не взяла ключи от кабинета? Там же большущий диван.

-Дурак, ты, Капцов! Тебе удовольствие дороже, или моя честь?

-Люд, признаю свою ошибку. Давай забудем, а то у нас опять будет размолвка и начнётся тёмная полоса.

-Ванечка у тебя осталась фейхуйня?

Мы захохотали так, что Петухов, уже, наверно дошедший до первого этажа слышал нас и тоже засмеялся. Ведь молодости можно всё простить.

А потом я лежал в постели и представлял обнажённую Людочку на большом диване в кабинете Петухова, но так как, его кабинет и всю мебель я представлял смутно, то она виделась мне в Верочкиной постели и телом Верочки, потому, что обнажённую Людочку я не видел. Вернее видел, но отдельными частями. Но когда ворвалась Галка и все тела перемешались, я взял Людочку на руки и мы пошли пешком в Кобулети на наш пляж, который мы, с Этери, взяли в кредит у моря.

-Вано, ты же меня не донесёшь! Я ведь тяжелее чем

твоя Вера. А её ты нёс не более двух минут.

-Я тебя донесу не только до пляжа, но и до луны. Любимые женщины не имеют физического веса и их можно носить на руках годами.

-А где здесь ступеньки?

-Какие?

-Которые ведут на луну.

-Слева от нас.

-Тогда поворачивай налево и неси меня на луну.

-Ванечка, куда ты свернул? Чтобы идти на наш пляж, нужно повернуть направо. И брось ты к чёртовой матери Людку,сказала Этери - она читала мои письма.

Когда была явь, а когда сон уже трудно определить.

Утром мир предстаёт в других красках. Особенно если выглянуло солнце. Через полчаса я увижу свою любимую и она мне улыбнётся.

Но она на занятия не пришла.

-Лор, а где Люда?

-Дома, с температурой и кашляет. Ты долго вчера продержал её на холоде, вот и результат. Алка рвёт и мечет.

После первого урока я помчался в общежитие.

-Людочка, что случилось?

-Пустяки! Немного приболела. Пройдёт.

-Поставить чайник?

-Ванечка, иди на занятия, опоздаешь на урок.

-Я ушёл с первого урока. Уже опоздал.

-Тогда поставь чайник.

-Лёжа пить неудобно, привстань.

-Тогда нужно будет одеяло поднимать до подбородка.

-Зачем?

-Чтобы ты не видел мои груди.

-Я вчера их целовал.

-В темноте.

-Давай представим, что мы поженились и это наш родной дом. Садись.

-Насилуешь заболевшую женщину?

-Девушку, а не женщину. А насиловать начну после того, как напою тебя чаем.

-А я буду кричать.

-Кричи. Все на занятиях.

-Одеяло сползает.

-Где Нелкина шаль?

-Ты хочешь надеть шаль, и превратится в цыганку.

-Не болтай, а пей чай. Так, где шаль?

-Посмотри в её тумбочке, внизу.

-Поставь чашку на стол.

-Зачем ты стянул с меня одеяло? Хотел посмотреть груди? А я бы не догадалась взять Нелкину шаль и обмотать грудь.

-А сейчас, ты выпьешь весь чай, уляжешься под одеяло, а потом я тебя укрою ещё и Алкиным одеялом, чтобы ты пропотела.

-Зачем ты подлил мне ещё горячего чая?

-Чем больше ты употребишь жидкости, тем сильнее тебя прошибёт пот и выгонит твою хворь. А вечером, я принесу тебе липовый мёд. Говорят он лечебный.

-А где ты возьмёшь мёд?

-У брата.

-А ты успеешь туда и обратно?

-Если он насильно оставит ночевать, то принесу завтра утром.

-Ты хороший лекарь. Мне сразу стало легче.

-Моей заслуги здесь нет. Это действие чая.

-Ты мне ночью приснился.

-Тоже обнаженным?

-Почему тоже? И совсем не обнаженным. Мы с тобой ходили на какой-то индийский фильм.

-А ты мне приснилась обнажённой.

-Это из-за тебя я заболела.

-Из-за того что мы долго гуляли вчера?

-Нет, из-за того что я приснилась тебе обнажённой. Говорят – это к болезни.

-Говорят – это к болезни.

-И ты веришь в эту чушь?

-Многие сны, по соннику – сбываются. И как я тебе снилась?

-Я пришёл к вам в комнату и все девчонки сразу ушли. Ты лежала на кровати. Я сел, вот так как сейчас. Ты сказала мне: «-Поцелуй меня и сядь на место, потом я тебе кое-что покажу». Я всё сделал, как ты сказала и тогда ты откинула одеяло и показала мне всю себя.

-Ванечка, а ты не упал после этого с кровати?

-Нет! Я сидел, с восхищением смотрел на тебя и думал, где в Енакиево есть магазин, в котором продаются холст и краски, чтобы написать картину. Мне особенно понравилась родинка, что рядом с лобком.

-У меня там нет родинки.

-Не может такого быть, чтобы сон расходился с действительностью!

-На, смотри, Фома неверующий. –и она резко потащила оба одеяла на себя, оголив нижнюю часть тела.

Я сидел, с восхищением смотрел и не о чём не думал.

-Ты, что окаменел? Ну, и где там родинка?

-Люд, какая же ты красивая! У тебя всё красивое, начиная от пальчиков на ногах и кончая волосами. Я сейчас поцелую твои пальчики на ножках и укрою тебя, а то ты начала потеть и раскрылась.

Я поцеловал ей все пальцы на ногах, укрыл одеялом и снова включил плитку, на которой стоял чайник.

-Неужели ты меня так сильно любишь? Я слегка приболела, а ты проявил столько забот.

-Я не представляю, как буду жить, если мы вдруг расстанемся.

-Я тоже никогда не думала, что смогу тебя полюбить.

-Пей чай!

-Ты уже опоздал и на следующую пару.

-Плевать, какие сейчас занятия? Всё равно скоро практика.

-Тогда посиди со мной.

-Что ты уселся на стул? Пересядь ко мне на кровать.

-Тебе не будет тесно?

-Не будет.

-Я положу руку на одеяло?

-Лучше под одеяло, но не под шаль. Не хочу, демонстрировать тебе мокрые от пота сиськи. Вот так хорошо.

Мы сидели и разговаривали, а когда услышали в коридоре голос Алки, я быстро пересел на стул. Минут через десять я ушёл.

Сразу поехал на Блочок. Рахель была дома одна, сестрички на работе, а Мойша то ли ещё в командировке, то ли тоже на работе?

Она накормила меня и дала пол литровую банку липового мёда, потому что я через каждую минуту натурально чихал, запихивая в нос табак и не натурально кашлял.

Когда я пришёл к Людмиле с банкой мёда, все уже были дома.

-Люда, вот тебе мёд, липовый. От него ты быстро поправишься.

-Капцов, я тоже больная. Кашляю. А мне можно?

-Там на всех хватит. Если лечиться, а не есть ложками.

-Люд, я скоро тоже влюблюсь в Капцова и отобью его у тебя. Ты вчера один раз чихнула, а он уже тащит банку мёда. После французских духов. Ты попроси у него хрустальные туфельки, как Золушка, думаю, что он завтра тебе их доставит.

-Нелка, и что здесь плохого? Помнишь, я в прошлом году неделю болела, а меня ни один хахаль не проведал, а как выздоровела, у них, на манду, выстроилась очередь.

Все захохотали, даже Алка, на удивление. У неё уже не чувствовалось звериной злобы ко мне. Где же я перешёл ей дорогу?

Я посидел час у кровати Людмилы и ушёл.

Мой гарем почти двое суток оставался без присмотра. Я мог бы и не ходить. Но мой друг, который спит головой

вниз, как летучие мыши, проснулся и сказал:

-Шеф, я разве родился для того, чтобы всю жизнь висеть вниз головой? Могу же я, время от времени, поднимать гордо, как кавказцы, голову и танцевать лезгинку.

Он же, ведь прав. А потом, давая мёд, Рахель-овца, похоже, раскусила моё притворство и взяла с меня обещание, что я приду. Она думала я прошу у неё мёд для того, чтобы, сказавшись больным, не приходить к её курочкам, а я просил мёд для своей любимой Людмилы.

-Галочка, а почему ты такая грустная. Пойдём к нам. Мы уже один тур вальса станцевали с Верочкой.

-Ванечка у меня сильно болит голова.

-Ты не обидишься, если я тебе что-то скажу?

-Конечно, нет, говори.

-Твоя мама упорно хотела, чтобы я тебя оттрахал, хотя я тебя уже трахал. Она считает, что ты болеешь, если тебя не потопчут. Я не медик, но, мне кажется, причина кроется в другом. Ты основательно проверься у врача.

-Я знаю. У меня голова болит и до траханья и после траханья, а, иногда, и во время траханья.

-Тем более, ты должна провериться.

-Всё никак не решусь.

-Смотри, чтобы потом, не оказалось поздно! Пойдёшь к нам? Или мне остаться у тебя?

-Снимай трусы и залезай под одеяло.

-Предупрежу Верку, а то она припрётся. А мне, если честно, не нравится втроём. Нет чувства слияния тел.

-И мне тоже. А развратная Верка – балдеет. Ты останешься ночевать?

-Собираюсь.

-А как же твоя подружка? Она не догадывается?

-Она живёт в общежитии с другими девчонками. Кстати, тоже сегодня заболела. Простыла.

-Простуда, как и менструация, проходят быстро. Если ты остаёшься, тогда лучше, побудь у Веры пару часов, а потом придёшь ко мне. Я лучше, вместо любовных утех, засну, прижавшись к тебе. Духи понравились твоей девушке?

-Очень. И мы – помирились. И я весь вечер провёл с ней.

-То-то ты сегодня такой радостный. Иди к Верке. Но не забудь и обо мне. Только сегодня ни на что не рассчитывай. Всю страсть вылей на Верку!

-Из меня Верочка уже успеет высосать все соки.

-Она маленькая, но зло е.бу ч..ая. Не то, что я.

Утром, когда девчонки убежали, я специально растягивал чаепитие, чтобы поговорить с овцой, Рахель.

-Ванечка, ты, не еврей, но выходки, таки, у тебя еврейские. Не воруй, таки моё время и открывай свой рот, что ты хотел, я знаю. Тебе нужны деньги. Говори сколько нужно, но больше десятки я не могу дать.

-Тётя Рахель. Деньги мне не нужны! Но я даже не знаю, как тебе сказать.

-Говори, как есть.

-Галя болеет, не от того, что хочет мальчика. У неё что-то другое. Сводите её к врачу.

-Она не маленькая девочка и у неё не больные ноги, как у меня, захочет, сходит.

-Она вчера спала со мной и ночью стонала.

-Не смеши, таки, меня, Ванечка! Она поэтому и стонала, что спала с тобой. Все девки - стонут. Я тоже. Даже когда на меня, раз в год, залезает Мойша.

-Но у нас ничего с ней не было. Она мне сама сказала, чтобы я её не трогал. Смогла заснуть, только прижавшись ко мне. А ночью – стонала.

-Потому, что ты её не потоптал.

-У неё болит голова.

-Надо было вылечить. У меня тоже болит голова, когда меня долго не топчут.

-Значит, ты не любишь Галю!

-Я не люблю Галочку? Я её больше люблю, чем Веру.

-Тётя Рахель, она сказала, что у неё болит голова: до того, после того и даже во время того.

-Что ты мне, русской еврейке, говоришь загадками? Ты можешь сказать нормально?!

-У неё постоянно болит голова. Независимо от того, топчут её или нет. Ей нужен врач. Если она болеет, то болезнь может перейти в хроническую.

-Правда, Ванечка, ты не врёшь? А, может, она тебе не дала, и ты пришёл жаловаться?

-В общем, я тебе сказал. Дело твоё. Болеет твоя любимая дочь. И мне Галочку жалко. Хотя если бы болела она, Вера, её тоже было бы жалко.

-Сегодня приедет Мойша, и я с ним поговорю.

-Не говори Гале, что я тебе сказал.

-А тебе, правда, не нужны деньги в долг? Могу дать!

-Деньги не нужны, а мёд был прекрасный.

-Тогда я тебе дам баночку цветочного. Мне кушать мёд нельзя, у меня сахар в крови. А девочки его не едят.

-Поэтому ты положила себе пять ложечек в чашку.

-Ванечка, забери всю эту синюю ***ню, девочкам она тоже не понравилась, а выбрасывать жалко.

-Тётя Рахель, эту синюю фейхуйню я всю заберу, если её никто не ест.

-Ванечка, мандарины девочки тоже не едят. Утром положила двенадцать штук, по три на каждого члена семьи. Вера съела одну, а одиннадцать, так и лежат.

-Вера любит же, мандарины?

-Любила, когда кормил Лёва. Тоже забирай, часть. А котлеты тебе понравились?

-Тётя Рахель, если бы у нас в студенческой столовой готовили такие котлеты, все студенты ходили голодными.

-У вас так хорошо готовят? Лучше, чем я?

-Да, студенты привыкли к хлебным котлетам, а эти из одного мяса.

Она засмеялась и завернула в фольгу две котлеты, потом подумала и добавила ещё две и несколько ломтиков хлеба.

-Сегодня в столовую обедать не ходи! И съешь сам.

-Ты, как моя мама. Если что-то давала всегда говорила, чтобы я съел сам.

-А ты выходил на улицу и делился с друзьями.

-А друзья делились со мной. Ты наложила мне целый пакет.

-Ванечка, всё, что ты рассказал насчёт Галочки, правда?

-Я подумал и решил: «-Пусть я не еврей, но сейчас навру этой старой еврейке, тётке Рахель, насчёт Гали и она наложит мне еды полный пакет. Может, мне оставить этот пакет?

-Нет, нет, Ванечка. Я тебе верю. Спасибо, что сказал.

-Займитесь лечением Галочки. А за гостинец, спасибо!

Я не шёл, а летел. Девчонки выходили из подъезда. Люды и Аллы среди них не было.

-Девочки, а Люда уже ушла на занятия?

- Ещё полчаса до занятий. Они с Алкой собираются.

Я влетел на этаж.

-Можно?

-Заходи! Вано. Нам только осталось надеть верхнюю одежду.

-Люд, ты же больная. Полежи дома ещё один день! Зачем рисковать здоровьем?

-Капцов, не провоцируй девчонку! Занятия пропускать не следует.

-Тебе! Ты получаешь повышенную стипендию. А ей всё равно. И какие сейчас занятия? Одна формальность. Через неделю, другую - практика, а там – дипломная работа. А я принёс ей отбивные котлеты, мёд и фрукты.

-Мёд ты приносил вчера.

-Липовый, а сегодня цветочный. А котлет хватит и на тебя. Вот, поешьте.

-Я не буду.

-А я – поем. Ванечка, ты будишь?

-Только чай. Алл, ты не переживай! Я твою сестру не изнасилую! Пусть она ещё денёк полечится.

-Пошли вы к чёрту! Делайте, что хотите!

-Алл, выпей чай!

-Отстань!

-Алл, подожди! Возьми хоть пару мандарин!

Пока я доставал мандарины, она хлопнула дверью и убежала.

-Людочка, а ты, после чая с мёдом, уляжешься в кровать. Никаких занятий!

-Ты ведёшь себя, как законный муж.

-Как самый лучший муж.

-Раздевайся, муж!

-Совсем, до трусов?

-Размечтался! Сейчас, попьёшь со мной чай и пойдёшь на занятия.

-А ты ведёшь себя, как жена.

-Строгая жена.

-Муж, мне пить чай с мёдом или нет?

-Как хочешь. Но лучше с мёдом. Ты ещё до конца не выздоровела. Ну, и как тебе котлетки?

-Вкуснятина!

-Она сказала – телятина.

-Кто?

-Кто, кто? Жена брата. Нина. А где я ещё мог их взять?

-Может, у любовницы?

-Люд, ты, прям, как рентген, всё видишь. Даже на расстоянии. Я всю ночь провозился с любовницей, а утром попросил у неё котлеты для тебя.

-Ванечка, всё так и было.

-Не фантазируй!

-Ещё вчера хотела тебя спросить, но забыла. Сколько стоят духи, что ты принёс?

-Миллион. Какая тебе разница? Сколько бы ни стоили, главное, чтобы они тебе понравились. Понравились?

-Спрашиваешь? Я пахну – королевой. Нелка растрепала об этом всему техникуму и теперь девчонки, даже с параллельной группы, просят, хоть показать им флакон. А ты стал героем дня. Некоторые уже бросают на тебя восхищенные взгляды, но пусть не надеются. Я им тебя не отдам.

-Ты, не только пахнешь королевой, ты и есть – королева.

-Не преувеличивай! Король! Съешь одну котлетку!

-Я принёс тебе.

-Мне много. Ну, хоть откуси!

-Из твоих губ они ещё вкуснее. Но я больше не буду. Скушаешь в обед. В столовую ходить не надо.

-До начала занятий восемь минут. Успеешь добежать.

-Ты такая бессердечная?

-Почему?

-Я же пил чай с мёдом.

-Ну, и что?

-Если сейчас, после чая с мёдом, я выйду на улицу, то заболею. Ты этого хочешь?

-Нет.

-Второе. Как я могу пойти на занятия, не уложив в постель свою королеву? Я не только твой король, муж, но и паж. Если бы у тебя сидел в шкафу любовник, какой нибудь бездарный, но красивый придворный, то я мог бы оставить тебя с ним и пойти на занятия.

-Что ты забыл в нашем шкафу?

-Проверяю, не прячется здесь любовник?

-Ты начал смешить меня с утра.

-Я начал бы смешить тебя с вечера, если находился бы в твоей кроватке.

-В кроватке – и только лишь для этого?

-Нет, уже после этого. Людочка, не прогоняй меня! Я всё равно буду сидеть на лекциях, смотреть в окно и думать о тебе.

-Ну, и хитрец же ты, Капцов? Хорошо, оставайся.

-Рахель сказала, что я не еврей, но выходки у меня – еврейские.

-Кто такая эта Рахель? Твоя любовница?

-Это подруга жены брата, Нины. Они соседи. Она старая и жирная, у которой висит второй подбородок, а когда она ходит, её тело дрожит, как холодец. Но курочки у неё хорошие.

-Причём здесь курочки?

-Она воспитывает, в смысле разводит курочек, на продажу.

-И петушков.

-Петушков у неё нет. Одни курочки. Люд, ты меня совсем запутала с этими не летающими животными.

-Ванечка, птицы – не животные.

-Как не животные? Все существа, которые двигаются, живут – животные.

-И черви?

-Черви - млекопитающие.

Она схватилась за живот.

-Что ты хохочешь?

-Милый, я поняла, что ты меня лечишь не только мёдом, но и смехом. Смехотерапия.

-У тебя на губах мёд.

-Возьми и подай платочек под моей подушкой.

-На!

-Что ты мне даёшь?

-Что лежало под подушкой, то и даю.

-Это же мои трусики!

-Тогда я вытру твои губы своим платком.

Долгая пауза.

-Сумасшедший. Дверь не закрыта на ключ, а вдруг кто-то бы вошёл, а мы целуемся?

-Закрыть?

-Не надо давать повод для сплетен.

-Ты начала потеть. У тебя выступили капельки пота на лбу. Хорошо, что не пошла на занятия. Ложись под одеяло.

-В юбке и кофте?

- Они станут мокрыми от пота.

-Тогда я их сниму.

-Мне отвернутся?

-Зачем? Ты же вчера всю меня видел. Почти, муж.

-Видел, но частями. Давай, помогу раздеться.

-Лучше убери со стола. Опять ты на меня уставился.

-Вчера ты мне показала вначале верхнюю свою часть, затем – нижнюю, а сейчас ты передо мной, как Ева. До чего же ты красивая! Постой ещё секунду, чтобы мои глаза хорошо сфотографировали тебя.

-Сфотографировали? Я ложусь.

-А теперь я тебя укрою. Второе одеяло надо?

-Может, достаточно одного?

-Давай, лучше двумя. Тебе почитать книгу?

-Ты за мной ухаживаешь, как за ребёнком.

-За любимой так и надо ухаживать, как за ребёнком.

-Сядь ко мне на кровать, я буду держать тебя за руку.

Я около часа рассказывал ей разные истории, потом она заснула, а я пересел на стул и стал читать книгу. Приблизительно через час пришла Алка.

-Тихо, Алл, Люда спит.

-А ты, почему не ушёл?

-Читал книгу и караулил комнату.

-Нечего её караулить. Взбаламутил Людку и она не пошла на занятия. Теперь можешь уходить.

-Алл, я уже проснулась. Подойди ко мне. Вано, отвернись.

Я отвернулся.

-Смотри, какая я мокрая. Можешь ещё и пощупать. Если бы я пошла на занятия, там вспотела, и меня продуло бы на сквозняках. Он правильно сделал, что не пустил. Я тебе оставила котлеты, поешь.

-Съешь лучше сама и не ходи в столовую. Вань, принеси Люде к котлете гарнир. Коль уж решил пропустить занятия. Деньги дать?

-Не надо Алл, у меня есть.

-Тогда я пошла. Люд, а ты ещё выпей чай с мёдом.

-Аллочка, возьми пару мандарин и фейхоа. Там много. И девчонкам останется.

-Спасибо, Вань. Дверь будешь закрывать?

-Зачем Алл? Ещё подумают что-то плохое.

Она ушла, а я сказал Людмиле:

-Людочка, завтра выпадет снег.

-Передавали по радио?

-Нет, Аллочка ко мне подобрела. Даже намекнула на то, чтобы закрыть дверь. Вроде, как нас благословила. Значит, можно подавать заявление в ЗАГс.

Мы захохотали.

-А я, правда - спала?

-Я убаюкал тебя, своей болтовнёй.

-Мне даже ничего не снилось. Поцелуй меня!

После долгой паузы я сказал:

-Нет, завтра не только выпадет снег, но и расцветёт сирень. Потому, что Людмила Павловна попросила сама поцеловать её.

-Потому, что ты укротил меня. Хорошо, что ты тогда похвастался перед ребятами, что укротишь меня, иначе может, у нас ничего не было бы.

-Люд, Амур всё равно нашёл бы возможность выпустить свои любовные стрелы в меня.

-И в меня, тоже.

-Нет, вначале в меня. А уж потом я стал бы тебя укрощать.

-Ванечка, если бы я не была такая потная, то пустила тебя под одеяло.

-Люд, а я бы не полез. Что ты смотришь на меня такими удивлёнными глазами? Первое вино, вино любви, надо пить медленными глотками, смакуя, наслаждаясь, ощущая

блаженство и радость, а не в спешке, что тебя застанут, как вора.

-Ванечка, мы ровесники, а ты глаголешь устами древнего мудреца.

-Я только повторил те твои слова, когда ты сказала, что не хотела бы близости в свинарнике. Я даже на тебя немного обиделся, потому что моему желанию не было предела, а потом осознал всю мудрость твоих слов.

-А сейчас у тебя нет желания?

-Ещё какое!

-У тебя иголка с ниткой найдутся?

-Тебе нужно пришить пуговицу? Я - пришью.

-Нет, потом, зашить дырку, после того, как он пробуравит мне штаны. Наглец, так и прёт наружу. На, потрогай, пока хоть через брюки.

-Ванечка дай твои губки.

Мы целый час целовались. А мои руки шарили по ней, как воришки по квартире, в отсутствии хозяйки. И вдруг она сильно задёргалась, её ногти вцепились в мою шею, она сильно, прерывисто задышала, затем вскрикнула и замерла на несколько секунд. Чуть позже разжала руку на моей шее и сказала:

-Ты довёл меня до беспамятства.

-Ты теряла сознание?

-Я не знаю, что это было, поднялась горячая волна с низа живота, побежала вверх к голове и вниз к ногам, по телу прошла конвульсия и я, словно улетела к небу.

-Людочка, это у тебя был оргазм.

-Без полового акта?

-А, что это у нас с тобой был – потолочный акт? Я же ласкал твою кошечку руками.

-Да, воспользовался моим беспомощным состоянием, больной несчастной женщины и вытворял, что хотел.

-Но тебе было приятно, иначе ты не позволила бы мне искать алмазы вокруг твоей пещерки.

-Если бы ты знал, как мне сейчас хорошо?

-Женщинам после оргазма всегда хорошо.

-Откуда ты это знаешь? От своих любовниц?

-Я, только что, узнал от тебя. Ты, секунду назад, сказала, что тебе хорошо.

-Ты всегда умеешь выкрутиться. Мужчинам тоже всегда так хорошо после этого? А он у тебя всё ещё стоит!

-Ой, не жми? Больно.

-Что случилось?

-Мой же дружок не работал, и его партнёры яички, обозлившись на него – опухли.

-Бедненький, и чем же тебе помочь?

-Ни чем. Им не привыкать. Когда я с тобой, они всё время страдают. Как дворники без метлы. Они же трудоголики.

-Значит, страдают только тогда, когда ты со мной, а с другими?

-Я - или с тобой или ни с кем.

-Ванечка, иди, отопри дверь.

-Я её не закрывал на ключ.

Она села и выпучила глаза.

-Дверь не была заперта? Но мы, же лежали на кровати?

-Боком друг к другу и я был в штанах, а ты под одеялом.

-Но твоя рука была под моим одеялом, а моя рука у тебя под брюками.

-А сейчас я сижу на стуле и брюки у меня застёгнуты.

-Я совсем потеряла рассудок. Надо же при незапертой двери...

-Всё вышло отлично, и ты даже улетала в небеса.

-Циник. Поцелуй меня ещё раз, а то девки скоро придут. А потом поставь чайник. Я проголодалась.

-Я, пожалуй, на тебе не стану жениться!

-Почему?

-Не смогу прокормить. Ты каждый раз после полового акта будешь просить еду. А актов будет много.

-Ванечка, если бы у нас был половой акт по-настоящему, тебе пришлось бы идти в столовую не с кастрюлькой а с ведром.

-Я пошёл в столовую. Какой гарнир тебе принести?

-Любой. Я хочу жрать, как волчица.

-Может, принести первое?

-Лучше какой-нибудь салат. И возьми еду для себя.

Мы уже пили чай, когда пришли девчонки.

-Ой, нас теперь уже в комнате шестеро. А где будет спать девушка Капцова?

-Нелл, девушка Капцова стала бы спать с тобой, но боюсь, что мы не поместимся вдвоём из-за твоей жирной задницы.

Все захохотали.

-Ты, хам – Капцов!

-Девчонки, вот мандарины и фейхоа.

-Капцов, тебе опять прислали посылку?

-Не мне, брату. Я вчера ночевал у него и меня угостила жена брата.

-Ты сегодня снова езжай ночевать к брату, а завтра привезёшь мандарин. А в этой баночке, что, похожее на мёд?

-Нелл, это цветочный мёд, девочки угощайтесь! Он вкуснее, чем липовый и пахнет цветами. Мы, с Вано, уже пили чай с этим мёдом.

-Людка, хорошо ты устроилась. Когда вы поженитесь, наверно, заведёте пасеку? А я буду приезжать к вам за мёдом.

-И за салом. Мы будем держать ещё и свиней. –со злой гримасой на лице ответила ей Люда. Она уже начинала злиться.

-Люд, я пошёл. Девочки всем – пока!

На улице меня встретил холодный ветер и нахально лез под плащ, чтобы погреться на моём теле. Спорить с ним было бесполезно, и я перестал обращать на него вни-мание.

Может, правда, поехать к брату? Я давно у него не был, да и денежки на исходе. Если бы я не давал Вовке, мне хватило бы до стипендии. Как он там со своей цыганочкой?

Может, он и её передаст мне по наследству, как и своих курочек? Надо меньше болтать о них при Люде, а то проговорюсь. Поеду лучше к ним. Разгружусь. Иначе яйца долго будут болеть.

-Ты - сатир, нет – козёл! Хотя это - одно и тоже, сказал мой двойник – Ванька, дремавший во мне, но холодный ветер разбудил его. -Добился того, что девочка, тебя тоже полюбила, млела полдня возле тебя, а теперь ты, гад понёсся к другим, чтобы разгрузить яйца. Неужели тебе твои, наши яйца дороже, чем она, красавица – Людмила?

-Она не только млела, но и спала возле меня целый час.

-А ты вместо того, чтобы любоваться её прекрасным личиком, читал книгу.

-Не ворчи, двойник. Если я не разгружусь, ты тоже будешь страдать вместе со мной. Оно тебе надо?

-Ладно. Пошли. Если бы я мог вылезать из твоего поганого тела, пошёл бы к Галочке. Она добрее. А ты снова ставь раком эту сучку Верку. Мне всегда смешно, когда вы вытворяете с ней кренделя.

-Значит, ты, гад, за нами подсматриваешь?

-Не только подсматриваю, но и снимаю на камеру и пишу на плёнку памяти. Можешь открутить назад любой эпизод. Я записываю каждый миг твоей жизни. Посмотри, какая конвульсия прошла по лицу твоей Людочки, когда ты довёл её до исступления. Она сегодня на седьмом небе от счастья.

-А я – на восьмом. Потому что смог поднять её на седьмое. Когда мы поженимся и у нас будет своё жильё, чтобы можно было закрываться на ключ, то я буду поднимать её даже на десятое небо.

-Десятого нет?

-Откуда ты можешь знать? Ты постоянно паразитом сидишь в моём Теле.

-В нашем Теле. Мне рассказывает Душа. Она часто не ночует дома и ходит, как и ты - на ****ки.

-Знаю, что эта паскуда на всё способна. Но мне до лампочки. Когда я состарюсь моё Тело, наше Тело, вместе с тобой двойником-говнюком сунут в деревянный ящик и зароют в земле, а её уволокут в Ад и там черти, вначале постирают в кипятке, а потом повесят сушить над костром. Там она не раз вспомнит, как издевалась надо мной.

В груди раздались рыдания и всхлипывания. Это она, Душа плакала от жалости к себе, а Ванька-двойник успокаивал её.

Очередная остановка трамвая была рядом с домом, где находился мой гарем, а мои курочки, скучали без султана, если уже вернулись с работы.

-Ванечка, заходи!

-Тётя Рахель, а куроч... девочки уже пришли с работы.

-Ты, таки тоже стал называть их курочками?!

-От вас ничего не скроешь!

-Ты хочешь что-то скрыть от старой еврейки? Твой рот мало кушал соли, чтобы от меня что-то скрыть. Вера ещё не пришла, А Галочка сегодня не ходила на работу. И даже не выходила кушать завтрак и обед. Лежит. Иди расшевели её. Можешь потоптать. Я мешать не буду. Ты кушать будешь?

-Нет, я сразу пойду к Галочке.

-Правильно. Сначала накорми его, а потом себя.

Галка лежала, поджав под себя ноги.

-Галочка, как ты себя чувствуешь.

-Плохо, Ванечка, очень плохо. Словно кто-то с силой сдавливает голову.

-Ты пила какое-нибудь лекарство?

-Да, вот это. Дала мама, Пьёт, когда у неё мигрень.

-Что это – мигрень?

-То же самое, головная боль.

-Ты была у врача?

-Собиралась пойти на той неделе.

-Давай, вызовем скорую помощь.

-Думаешь, приедут? И маму напугаем.

-Отец на работе?

-Звонил. Вернётся завтра из командировки.

-Пойду, скажу матери, чтобы вызвала скорую.

-Может, не нужно? Пройдёт.

-Лежи!

-Тётя Рахель, надо вызвать Галочке скорую.

-Ванечка, потопчи её и всё пройдёт. У всех женщин болит голова, потому что мы – безмозглые.

-Где телефонный справочник?

-Куда ты хочешь звонить?

-Участковому врачу.

-Справочник в ящике тумбочки, на котором телефон.

-Идите к Гале, а я позвоню.

-Они всё равно не приезжают, если болит голова.

Я вызвал скорую, сказав, что у больной плохо с сердцем и болит голова. Сказали, чтобы ждали и встретили.

-Тётя Рахель, встречайте! Сказали, чтобы встретили и ещё сказали, что если будут увозить больного можно с ним поехать одному из родственников, а Верочку я подо-жду на улице.

-Что, разве я тебе не доверяю? У нищей Рахели – нечего воровать. Будешь сидеть дома, и кушать в свой рот.

Когда она волновалась, то у неё всегда проявлялся ярко выраженный еврейский одесский акцент. Ведь она была коренной одесситкой.

Когда Галочку увезли, я ринулся на кухню, сказав своему дружку, что ему не повезло и первым насыщаться пищей буду я. После еды, на кухне стало неуютно и я, развалившись на диване, в зале, стал мечтать. Но сытым всегда не до мечты. Вскоре я заснул.

-Ванечка, что за странности стали у нас происходить? Никого нет, а ты, одетым спишь в зале.

-Мадам Рахель сказала, чтобы я тебя накормил, а то ты не позволишь себя поласкать. Галю увезли на скорой, а мама уехала с ней.

-Зачем мама вызывала скорую?

-Вызвал я, а твоей мамочке врач, мужик, при мне, натолкал во все дырки, за то, что так долго не обращались в поликлинику. Ты будешь есть, а то я скоро умру от голода.

-Садился бы и ел. Стол был в твоём распоряжении.

-Верочка, я давно поел, а вот он голодный.

-Что ты мне его показываешь, как будто, я его не видела?

-Я показал тебе, что он стоит и просит кушать.

-Может, ты поешь со мной?

-Я лучше пойду приму душ. Мама, говорила, что отец приедет завтра.

-А мне есть не очень хочется. Раз папа сегодня не приедет, пойдём вместе примем душ. Мы же никогда не стояли с тобой под струёй воды вместе.

-А с кем вы стояли?

-Какой ты любопытный? Лучше всех было принимать душ с Лёвочкой.

-Со мной тебе тоже понравится.

-Об этом я скажу позже. Иди, включай воду, а я всё-таки съем котлетку, она мне подмигивает.

Вечером, когда мы проснулись, пошли на кухню. Овца Рахель сидела грустная. Перед ней стояла бутылка и пустая рюмка водки.

-Дети, вы проголодались? Ванечка, ты составишь мне компанию?

-Вам же нельзя пить, у вас же сахар в крови!

-Верочка, скажи своему петушку, что твоей маме не нравится, когда её называют то на ты, то на вы. Я ему уже говорила на русском, он не понял, могу ещё сказать на еврейском.

-Хорошо, тётя Рахель, составлю. Только один раз. По одной рюмке.

-Ванечка, рюмки мои и бутылка моя, сколько хочу, столько и буду наливать. А сейчас пока налей ты.

Вера, пнула меня ногой, а когда я посмотрел на неё, подмигнула.

-Мою девочку положили в больницу, а ты мне налил половинку. Дай бутылку я налью сама. А Верочке не налью. Нельзя спаивать молоденьких курочек.

-Мама я не молоденькая курочка. Скоро стану наседкой.

-Ты, что, Верочка – беременная?

-С чего ты взяла?

-Ты сама сказала, что скоро станешь наседкой? Перепугала меня.

-Ваня, наливай и мне.

-Готово, мадамы. Выпьем?

Мы выпили.

-Мама, и что сказали врачи?

-Верочка, что могут сказать врачи? Они ничего не знают. Говорят у меня в крови нет сахара, а я же знаю, что у меня есть сахар. Старую еврейку не обманешь.

-Мама, ты ещё совсем не старая. Можешь оседлать здорового мужика.

-Ванечка, и это дочь говорит маме?!

-Это же комплимент, мамочка!

-Ванечка, это, правда, что она говорит?

-Правда, тётя Рахель, правда. Я только хотел сказать это же самое, но Вера меня опередила.

-Тогда за это надо выпить.

-Но в бутылке уже ничего не осталось. Она пустая.

-Если Вера вылила водку в раковину, это не значит, что у старой еврейки Рахель, которая сможет ещё оседлать здорового мужика, нет больше выпивки в заначке?! Верочка, принеси из шкафа, полбутылки коньяка. Мы выпьем, и Рахель пойдёт спать.

-Если так, то я принесу.

Но там было больше чем полбутылки.

Я разлил по половинке рюмки.

-Ванечка, мне полную, и я пойду спать.

-Мама, что с Галочкой?

-Врачи сказали, что надо посмотреть и лечить. А что они могут посмотреть в мозгах? Это же не манда, в которой можно ковыряться.

-Мама, давай выпьем, и ты пойдёшь спать.

Мы выпили, и холодец поплыл по кухне, а затем по коридору в свою спальню, поддерживаемый Верочкой.

-Вер, когда она успела нализаться?

-Когда мы спали. С ней было такое, целый месяц, когда уехал Лёвочка. Если бы не мой возраст и школа, я бы, после уезда Лёвочки, тоже пристрастилась к алкоголю.

-Тебе надо посетить Галю в больнице. Может, узнаешь, что с ней.

-Завтра же - съезжу.

-Тебе налить?

-Давай выпьем по чуть-чуть, а бутылку возьмём с собой. Мамочка может вернуться на кухню.

-Вер, ты сама говорила, что ваш погреб весь затаврен жратвой и выпивкой.

-Действительно. С ними нам удастся пережить атомную войну. А ещё у мамочки много заначек. Она никогда не кладёт яйца в одну корзину.

-Вер, сколько стоят те духи, что вы мне пода...

-Ванечка, женщины не дарят духи мужчинам, мы тебе просто отдали. Когда папа где-то заикнулся, о том, что хочет сделать племяннице подарок, и именно духи, то ему привезли разные духи и некоторые другие предметы. Так, что не переживай! Они нам ничего не стоили. Это проблемы папы. А вот мамаша, если с её любимой курочкой всё будет в порядке, тебя озолотит.

-Вер, если вместо Гали была бы ты, я поступил также.

-Ты не знаешь, что с Вовочкой?

-Я его давно не видел.

-Не ври! У него другая девушка? Если долго не приходит, значит, у него другая сучка! Ванечка, сегодня наша ночь, давай по развратничаем. Я буду вытворять с тобой такое...

100

Продолжение 1 следует.