Жизнь поэта. Книга 3-я. Прод. 4. стр. 326-419. Окончание.

ГЛАВА VII. НОВАЯ РАБОТА. ГОСТИНИЦА.

-Иван, и что ты теперь будешь делать один в этой большой пустой трёхкомнатной квартире? – сказала старшая сестра Аннушка, когда мы остались, после проводов Эдика, сына, в армию.

-Есть, пить, срать в туалете. В общем жить.

-Жениться не думаешь? Ведь ты не старый. Только пятьдесят один исполнилось. Тебе надо жениться! Жена, хоть обед будет тебе готовить!

-Мария, вот старшая сестра Аннушка, может и думает меня женить, а молчит, младшая из сестёр Ксеня, не знаю, думает об этом или нет, но тоже всегда молчит, а ты всё время хочешь меня женить. Найди тогда невесту!

-А у меня есть знакомая, в Нижнекамске. Баба хорошая. Молодуха. 46 лет. Сын у неё взрослый, отдельно живёт. Давай познакомлю!

-И не стыдно тебе, Мария, предлагать своему брату, такому красавцу, сорока шести летнюю старуху?

-Лысый красавец! Может та баба на тебя, и смотреть не захочет? –сказала Аннушка.

-Разве я её заставляю смотреть на меня? В общем, девки, я не слепой. Глаза у меня есть. Я сам выберу, кого захочу. Но я, пока, никого не хочу! И больше не затевайте этот пустой разговор.

-Начнёшь баб сюда водить и разбалуешься.

-Ксеня, и ты туда же.

-Вот мы тебе всё убрали, помыли, теперь только ты сам не запускай. Хоть раз в неделю мой полы.

-А я через неделю приеду, и если у него будет грязно, то отхлещу веником или половой тряпкой. Мне можно. Я старшая сестра.

-А если у меня будет всё чисто, поставишь пол-литру.

Они уехали, и мне стало тоскливо одному. Днём на работе ничего не замечаешь. Не до этого.

Когда я подал заявление на увольнение, многие были удивлены. Если бы уходил в серьёзную организацию, с повышением, тогда другое дело.

326

А я ушёл, переводом в кооператив.

-Дурак, ты, Игнатьич, -сказал один из знакомых, с которым мы сидели за бутылкой. –Это равносильно тому, что ты уходишь из хорошей семьи, от красивой жены, к проститутке.

-Ты же знаешь, что жены у меня нет. Умерла.

-Это я образно. Коллектив, если долго в нём работаешь, становиться для тебя, как семья. Всегда поддержит в трудную минуту. А в том кооперативе, наверно, кучка шарлатанов. Вот всё стабилизируется, уберут этого придурка Горбача, придёт новый Генсек и всё встанет на свои места. Все эти кооперативы разгонят в момент. А у тебя уже будет запятнана репутация. В хороший коллектив тебя тогда уж не возьмут.

-Знаешь, почему мы так жили, живём и будем жить, потому что всегда надеемся, что придёт хороший царь-батюшка или Генсек и всё за нас сделает. Ни хера никто за нас ничего делать не будет, если мы сами не будем делать. Ну, и пусть меня никуда и никто не возьмёт потом. А я шальной. Как ты говоришь, брошу жену и пойду к проститутке. Вдруг она мне понравится?

-Дело твоё. Я просто, по дружески желаю тебе хорошего.

Это был не то, что нехороший кооператив. Это был клубок разномастных змей. Змеи одного вида живут дружно и, когда у них свадьба, собираются десятками в клубок и друг с другом не дерутся. Это я знаю точно, потому что вырос на Кавказе, где шагу ни сделаешь, чтобы не встретить змею.

А в том коллективе люди были, как змеи. Каждый готов был укусить, а потом сожрать другого.

Только единственный раз все сплотились вместе и действовали сообща.

Наш кооператив, который специализировался на сантехнических работах, подрядился поменять водопроводные трубы в высотной четырнадцати этажной гостинице «Татарстан».

327

Мы заключили договор и принялись за работу. Я с большой трудностью, применив все свои связи, добился получения разрешения на приобретение труб различного диаметра и мы, заплатив кооперативные деньги, взятые в банке, под большие проценты, купили их и завезли на территорию гостинцы. Труб было куплено девять тонн, но завезли, пока три с половиной и тону, из них, успели использовать. Но внезапно поменялся главный инженер гостиницы, вместо старого добропорядочного человека поставили пройдоху, которого, по слухам, вышвырнули с его прежней работы. В гостинице началась распродажа вещей: деревянных кроватей, диванов, кресел, штор, одеял, подушек, покрывал и прочего инвентаря. Кто-то уже положил на гостиницу глаз.

Новый главный инженер, через неделю, запретил нам работать, хотя мы уже сделали верхний этаж. А также запретил перечислять на счёт нашего кооператива деньги, за выполненную работу и решил выгнать с территории, не отдавая нам наши трубы, лежавшие во дворе гостиницы. Также решил отобрать обои и краску, которые хранились в одном из помещений первого этажа. Всё это выглядело, как настоящий рейдерский захват чужого имущества.

Чтобы вывезти нам наши материалы, мы разработали, целый шпионский план, который успешно удалось осуществить.

Через знакомых вытащили главного инженера в баню, где отключили, напоив его. На это пришлось затратить ящик коньяка. Но недаром, же говорят, что «цель оправдывает средства». За сутки, что его не было, вывезли все наши материалы, прихватив ещё шесть тонн труб, принадлежащих гостинице, которые уже лежали во дворе, когда мы завезли свои до прихода нового главного инженера и разгрузили сверху.

Когда он узнал, что наши материалы вывезены, то чуть ли не рвал волосы на заднице, а затем смирился. О трубах, принадлежащих гостинице, он не знал.

328

Таким образом, мы почти покрыли наши расходы.

С этой гостиницей был связан ещё один забавный случай. В гостинице работала старшей горничной женщина лет тридцати - Наташа. Симпатичная, весёлая и жизнерадостная. Ей поручили распродажу гостиничного инвентаря. Всё продавалось за копейки. Не знаю почему, но я позарился на покрывала. Подался общему ажиотажу. Эти покрывала мне нужны были, «как мёртвому припарка». Наташа привела меня на свой склад и сказала:

-Выбирай, а я пойду! Выберешь, подойдёшь, оформим покупку.

Но там выбирать было не из чего. Хотя все покрывала были красивыми и, почти новыми, но все в пятнах спермы постоянных клиентов гостиницы: командировочных и горячих кавказских, но не джигитов, а спекулянтов торговавших на рынках привозными южными фруктами. Взяв два покрывала, с отпечатавшимися рисунками от утюга, я снова зашёл к ней.

-Наташ, там нет нормальных. Все изгажены мужскими членами. Вот отобрал два прожженных, но не совсем.

-Брось их на хер, на пол!

-Так на хер или на пол? –она захохотала.

Хоть она и не была писаной красавицей, но мужики, которые, параллельно с начавшимся ремонтом, проживали в гостинице, постоянно обхаживали её.

-Ты, всё равно, торчишь здесь чуть ли не сутками, вечером я дам тебе покрывала, совершенно новые не бывшие в употреблении.

Это презервативы, бывшие в употреблении, трудно привести в их первоначальный вид, а покрывало постирал, погладил и выдавай снова, как новые.

Она снова захохотала.

-Не волнуйся! Дам новые, с этикетками. Сколько тебе нужно?

-Парочку. Тогда с меня шоколадка.

-Лучше ты дай мне обои на комнату. У вас их целые

329

горы. Один большой номер забит ими.

-Хоть на две или на три комнаты. Если нужно, то дам и краску, слоновой кости, бежевую и голубую. Другие пока не завезли.

-Тогда сделаем ченч или баш на баш. Ты мне, а я тебе дам.

-Ты точно дашь?

-Дам. Я же сказала?

-А если муж узнает?

-А причём здесь муж?

-Ну, ты же собираешься мне дать!

Она поняла и вновь захохотала.

-Посмотрим, посмотрим, на твои обои и краску.

-У меня люди второй смены, начинают в четыре, а кончают в двенадцать ночи. Я всё равно не уйду, пока не провожу их. Постоянно выдаю им материалы со склада. Когда к тебе зайти?

-После семи. Муж не зайдёт за мной. Он сегодня работает во вторую смену.

-А где он трудится?

-На литейном КАМАЗа.

-У тебя есть пустые чистые трёхлитровые банки под краску?

-Полно.

-По одной банке краски хватит?

-Не знаю. Наверно хватит.

Тогда я пойду на склад, а ты принесёшь туда банки. Сколько банок принесёшь, столько и налью. А обои подберёшь на месте.

Тогда у меня покрывал не хватит, чтобы расплатиться с тобой.

-У женщины валюта всегда при ней. Всегда есть чем расплатиться.

-Твои шутки всегда поднимают мне настроение.

-Будет здорово, когда ты придёшь и поднимешь моё настроение в штанах.

330

-Уходи, уходи! С тобой невозможно работать!

Смех её напоминал мне смех Людмилы. Плохо, что у Наташи нет ямочек на щёчках. В каждой женщине я искал, хоть какое-то сходство с мечтой моей юности и мало у кого находил. Может, смех Наташи совсем не походил на смех Людмилы, но я внушал себе обратное. Столько времени прошло, а её образ не исчезает, не улетучивается, а постоянно преследует меня, как преступника-убийцу – его жертва.

-Ещё как возможно! Придёшь, увидишь.

-Приду, приду. Жди!

Приблизительно через час она принесла мне четыре банки.

-Игнатьич, если можно, то налей две банки белой краски, а остальные по одной.

-Конечно можно. Поставь банки и выбирай обои.

-Ой, Здесь такой большой выбор! Глаза разбегаются.

-Откуда большой? Семь видов. Сколько рулонов тебе нужно на комнату? У тебя однокомнатная квартира?

-Двушка.

-Отбери по десять рулонов на каждую комнату, думаю, что этого тебе хватит.

-Хватит, хватит. Прошлый раз на ремонт зала нам хватило восемь.

-У тебя из под платья выпирают сисички с сосочками, словно у девушки-целочки.

-А я и есть девушка-целочка.

-Сколько у тебя детей девушка-целочка?

-Дочь. В Саратове, у бабушки. Матери мужа. Когда мы оба на работе её не с кем оставлять.

Я привлек её к себе и поцеловал.

-Раздеваемся?

-В этом свинюшнике?

-Другого помещения у меня нет.

-Зато у меня есть. Настоящие апартаменты. Я же старшая горничная. Придёшь после семи.

331

-Слушай, а ты меня потом не «кинешь»?

-Нет! Я дам тебе визитную карточку.

-А что мне твоя визитная карточка. Пустая бумажка.

-Бери визитную карточку! -и она, задрав платье показала мне «визитную карточку», которая была окружена короткими чёрными волосиками.

Я, возбуждаясь, ошалело смотрел на неё, карточку.

-А твоя «визитная карточка» быстро среагировала на мою. Значит, мы споёмся, сказала она. Протянула руку и стала поглаживать, через брюки, моего проснувшегося дружка, спавшего, как летучая мышь, головой вниз.

Вечером, после семи, переложив банки с красками и отобранные ею обои в соседнее маленькое помещение, где у неё хранились вёдра, веники, щётки и прочие принадлежности, которые она выдавала техничкам, мы поднялись в её апартаменты.

Большой номер был забит постельным барахлом.

-Помоги освободить кровати!

-Где кровати-то? Я не вижу.

-Ты стоишь рядом с ними. Вот две сдвинутые вместе односпалки, заваленные матрасами и одеялами. Я специально заваливаю их тряпками, что бы ни у кого не возникало подозрения. Но самое хитрое моё приспособление -телефон.

-Что же здесь хитрого?

-А он параллельный с тем, что стоит в моей каморке. Я, когда иду на случку, закрываю её на ключ, чтобы кто-нибудь случайно не вошёл. Звонит муж из дома или с работы, когда во вторую смену, а меня в это время оседлал любовник или я его. Я протягиваю руку к трубке, снимаю и спокойно говорю ему, мужу.

-Милый, я занята, работаю. Перезвони через час. И кладу трубку на рычаг. Чувство лжи сразу улетучивается. Ведь я честно сказала ему, что «работаю».

-До чего же вы, бабы хитрые создания?!

-Постель готова. А теперь душ. Я не ложусь с мужиком в постель,

332

пока не заставлю его принять душ и не приму сама.

-Мне тоже нравиться эта процедура. Но после душа, перед началом боевого сражения, я люблю попотчевать себя коньяком, если его имею, как сейчас.

-А я припасла водочку.

-Нет, от коньяка лучше стоит, так когда-то говорила Нинка из комнаты Людмилы.

-Твоя девушка?

-Нет, общетехникумовская. Она любила студентов, а они её.

Потом Наташа подарила мне пару новых покрывал с этикетками, и я всегда вспоминал её, когда заправлял постель.

Через три месяца я оттуда сбежал. Перешёл в другой кооператив. Он отделывал новую контору моей бывшей организации «Спецатоммонтаж». Пути господни неисповедимы. Или как там говорят богословы?

Я был в этом кооперативе и мастером и бригадиром и рабочим и заведовал складом – одновременно. Вначале было стыдно встречаться с бывшими своими сотрудниками, особенно – бывшими подчиненными, но постепенно привык.

Первых пару месяцев сильно уставал. Всё-таки физический труд. Когда привезли доски для пола четвёртого этажа, я вместе со всеми своими рабочими разгружал их и

носил руками по лестнице.

Ведь когда я работал начальником отдела, ширина моей жопы постоянно увеличивалась, а тут она за полгода почти приняла прежний размер. Конечно, фигура не стала, как у двадцатилетнего студента, но приняла более-менее нормальный вид. А круглый животик, уже был виден только тогда, когда я был без рубашки.

Когда мы лежали с одной мадамой в постели, и я похвастался, что похудел, она сказала:

333

-Многие женщины любят, когда у мужчины круглая попка и небольшой животик.

Я, конечно, ей не поверил, но знаю, что от баб можно всего ожидать. Быстрее можно понять обезьяну, чем женщину. Возле нашего дома постоянно сидел мужчина фотограф с обезьяной. А я, особенно в выходные, брал кружку пива и стоял в сторонке, смотрел на её выходки. Она понимала своего хозяина с полуслова. Однажды она стала его допекать, видимо, чего-то просила. Тогда он ей сказал так громко, чтобы услышал я:

-Вон, мужик пьёт пиво, подойди он даст. И показал на меня пальцем.

Она мигом прискакала ко мне и настойчиво стала требовать.

-Слушай, хозяин, дать ей пива что ли?

-Дай, если не жаль! Только потом, когда будешь подходить с пивом, тебе придётся постоянно делиться с ней.

После этого, прежде чем подойти, я брал большую кружку пива себе и стаканчик ей. А он, хозяин пил с ней вместе из одной кружки. Кто его знает, может он и спал с ней в одной кровати? Ведь всё равно, что женщина, что обезьяна. Только обезьяна не просит денег. Только пива.

Однажды, утром, с субботы на воскресенье я выпустил очередную свою подругу, у которой муж работал на севере, вахтовым методом. Месяц там – месяц тут.

-Татьян, когда муж прилетает?

-Послезавтра.

-Значит, у тебя наступает медовый месяц? Муж будет под боком. Каждый день. Хоть по пять раз за ночь.

-Шутишь? Медовый месяц у меня наступает в первый же день его отъезда. Когда я прихожу к тебе. А когда он приезжает – ураза.

-Я хоть и не татарин, как ты, татарочка, а знаю, что такое ураза. Пост. Вы же днём поститесь, а на ночь нажираетесь. Какой же это пост? Так и у тебя. Раз муж под боком, то он, хоть раз в пару дней но на тебя залезет.

-Это он умеет! Залезать и слезать. Залезает медленно,

334

не раскачаешь, а слезает быстро, раз, два и всё!

-Тань, прости, но я тебе не верю! Ты, такая темпераментная баба и чтобы через пару минут соскочить с тебя?

-Ты видел, как трахаются петух с курицей?

-Спрашиваешь! Сколько помню, родители всё время держали кур.

-Я же бывшая деревенская. У нас тоже были куры и утки. И козы. Петух с курицы быстро соскакивает, а козёл с козы – ещё быстрее. Так вот мой соскакивает с меня не как петух, а как козёл. Я его всё время, зову козлом. Он думает, что это общепринятое ругательство. Ну, ментов тоже ведь ругают козлами. А я за то, что он спрыгивает с меня быстро, как козёл. И не только, а ещё за то, что у него растут рога.

Я захохотал.

-Знаешь, какая дурацкая мысль мне пришла в голову. Если бы у мужиков действительно вырастали рога, после измены жены, можно было бы найти безрогого мужчину? Как ты думаешь?

-Не знаю как у других, но если бы рога росли у моего мужа, и с каждой моей изменой подрастали бы на миллиметр, то сейчас они у него - были бы полуметровые.

Я засмеялся и привлёк её.

-Сколько же времени ты изменяешь ему?

-А, почти, с самого начала. Хорошо, что он не ревнивый у меня. И к еб....ле - совсем равнодушен. Когда раньше, не было видеомагнитофонов и о порнухах ничего не знали, если шёл какой-то фильм, где мельком показывают интимные отношения, его не возможно было затащить в кино.

Татьяна ушла. Я налил из бутылки, недопитой ночью, загрызнул лимончиком и хотел наверстать сон. Но он не приходил. Вместо сна прилетела она, бабочка - Людмила.

-Привет, Людочка! Сколько же времени я тебя не видел?! Дай, я тебя поцелую!

-Отстань, болван, помнёшь мои нежные крылья! Я тебе не Людмила!

335

Совсем перестал узнавать меня, свою покровительницу Лиру. Что ты сразу сделал кислую морду? И всё-таки ты помял мне платье. Придётся переодеваться на ходу.

Ладно, смотри на меня, а представляй, что это она, твоя Людмила.

-Ты, Лира, совсем забыла меня. Не приходишь. А тут появилась в образе Людмилы, поэтому я хотел тебя поцеловать. А помнишь, когда я был молодым. мы с тобой целовались и даже.....

-Ты, тогда был молодым поэтом, а сейчас стал старым. А знаешь, чем отличаются молодые поэты от старых?

-Что тут секретного? У молодых нет ни славы, ни денег, ни почестей, а у старых есть всё.

336

-Наивный же ты, дружок! У тебя тоже нет ни славы, ни денег, ни почестей, а ты – старый поэт. Запомни! Молодые поэты отличаются от старых тем, что молодые поэты плохо пишут, но хорошо трахают, а старые - хорошо пишут, но плохо трахают, поэтому я предпочитаю молодых поэтов и не прилетала к тебе. А сейчас решила дать тебе пинка, чтобы ты хоть понемногу снова втягивался в работу.

-Ты же знаешь, что без вдохновения поэты не могут писать.

-У тебя рядом с кроватью стоит недопитая бутылка с вдохновением и ты, только что, вдохновился. Можешь меня поцеловать, представляя, что целуешь своего кумира, идола, Людмилу и принимайся за работу. А если мне понравится твоё, вновь написанное стихотворение, я ночью приду к тебе в образе Людмилы и позволю себя раздеть. Но не более.

-Я согласен.

-Тогда за работу.

Я ещё раз вдохновился из бутылки и начал, вначале, думать, о чём написать стихотворение. Но появился мой друг Морфей, помог мне прикончить бутылку и мы с ним пошли, в его царстве, вначале в кабак, а затем к бабам. А самые лучшие бабы, особенно чужие жёны – во сне, но их почему-то никогда не удаётся трахнуть, что-то всё равно помешает.

Проснувшись, хотел сделать зарядку, но делать зарядку с похмелья, это равносильно, что какать в штаны, неприятно. Включил телевизор, а в нём снова высветилась морда этого мудака Горбачёва, рассказывающего что-то о косинусе или консенсусе, где порылась собака, облил его холодным чаем и выключил ящик.

Вспомнил о том, что дал обещание Лире, написать стихотворение. Но если кто-нибудь из вас, когда нибудь был юным шалопаем и учился в школе, тот знает, что это такое сесть за первую письменную домашнюю работу после летних

337

прекрасных каникул.

В голову ничего ни шло. Бутылка с вдохновением была пуста. Я вышел во двор, а там цвела, бушевала весна, купаясь в белых пахнущих цветах черёмухи и фиолетовых, с оттенком, сиреневых. Соловей пел песни своей подруге, звал её, а она, курва, сидела рядом и отдавалась под его трели другому.

-Дурак, ты! – сказал ему я – зря стараешься, её уже дерёт другой.

-Уйди, дядя! Ничего ты не понимаешь в нашей птичьей жизни. Я уже её отодрал и подарил другу Петьке, который пропил свой голос и не может петь, а сейчас я зову другую шлюшку. Все соловьихи шлюшки, которые любят обман. Чем лучше ты «поёшь» - тем больше их, готовых подставить свою задницу.

И тут к нему подлетела пичужка и, с удовольствием, приподняла хвост. Я пошёл за пивом. Зачем мешать влюблённым? Весна и любовь быстро проходят.

Выпив кружку и взяв полторашку с собой, равнодушно прошёл мимо раков, которых не терплю, хоть с пивом, хоть без пива и вернулся домой.

Вдохновение ещё не прилетело, но уже вертелось рядом, как собака, учуявшая косточку в кульке.

Весна взбесилась и шурует,

Штаны мальчишкам глупым рвёт,

А соловей в кустах ликует

И песни чудные поёт.

Подруг он песней зазывает

И те, влюблённые летят,

Ведь соловей, хитрец, он знает,

Что соловьихи все хотят

Ему, красивому отдаться,

Сжигает их шальная страсть,

Весной всегда легко влюбляться,

Весна над всем имеет власть.

А я хожу хмельной от пива

338

И от черёмухи в цвету,

И улыбаюсь всем на диво,

Хватаю взгляды на лету

Очей прекрасных, чёрных, томных

И страстных синих, голубых,

И серых ласковых и скромных,

Все целовать бы вечно их!

А ласточки зовут с собою,

За комарами полетать,

Всю жизнь люблю я их, не скрою,

Но их, в полёте – не догнать!

А облака, кучкуясь, пляшут

И тучку, дуру, создают,

Листочки тополя мне машут

И в тень, от солнышка зовут.

О, жизнь! Хоть ты, порой, сурова,

Но так прекрасна, хороша!

В тебя влюблён я снова, снова,

Ликует радостно душа.

* * *

-Что, алкаш, написал? Читай, а я послушаю.

-Лира, я не могу читать в пустоту. Я хочу читать, глядя на тебя, а ты где-то прячешься?

-Я у тебя за спиной. Сижу божьей коровкой на рубашке.

-Я не хочу, чтобы ты была божьей коровкой, тем более за спиной. Я хочу видеть тебя тёлкой, я имел ввиду девушкой, перед собой. И обнажённой, как ты обещала.

-Не знаю понравится мне твоё стихотворение или нет? А к тому же я обещала предстать перед тобой, обнажённой ночью, а сейчас день.

-Убедила. Но я всё равно не стану читать пока не буду видеть тебя, пусть даже божьей коровкой.

-Ты упёртый, как баран. Но мне нужно время, чтобы переодеться. Я прилетела к тебе с любовного свидания.

-Понимаю. Весна. Все спешат трахаться. Как будто

339

траханье летом, осенью и зимой не доставляет такое же удовольствие, как и весной.

-Ты неправ! Для людей в любое время года это приемлемое занятие. У них есть крыша над головой, где тепло и уют, а для природы – нет! Как воробьишки могут поднимать своих птенцов зимой? Или цвести сирень в мороз? И ещё! Весной любовное томление проявляется сильнее, чем в другое время года. Разве ты не испытал это на себе?

-Не трави душу! Моя весна уже прошла.

-Дурак, ты! Даже столетних стариков, если они доживают до этого, радует приход весны. Разве у тебя сейчас не весеннее настроение?

-Весеннее. Ещё раз убедила. Переодевайся.

-Отвернись. Уже переоделась. Теперь смотри.

-Но это, же снова Людмила?!

-Ты не хочешь её видеть?

-Хочу, хочу, хочу! А почему она в лесу?

-Ждёт, пока ты будешь писать о ней красивое стихотворение.

-А что будет дальше?

-Ты превратишься...

-В Ивана-дурачка?

-Дурак, ты! В Ивана-царевича и...

340

-Понял и пошлю ей стихотворение, приколотое на кончике стрелы.

-Опять не угадал. Отнесёшь и скажешь...

-Чтобы она сняла цветочек, который лежит на её красавице, которая между ног. А потом, чтобы она сильнее раздвинула ножки.

-Тогда она встанет и уйдёт. Женщин надо распалять, разжигать, делать так, чтобы они сами снимали с себя всё, что скрывает их красавиц, между ног, и чтобы сами раздвигали ножки. Читай стихотворение.

-Ну, и как?

-Никак. Здесь написано только о трахающихся соловьях, ласточках гоняющихся за комарами и облаках, и ни одного слова о твоей любви к ней, Людмиле. Понесёшь ей это стихотворение или начнёшь сочинять новое?

-Начну новое.

-Начинай, а я пока посплю на твоей кровати, но цветочек, который лежит между моих ног – не трогай!

-Ладно. Пиво будешь?

-Кто отказывается от пива? Давай.

-Ты, что Лира, сразу уже хочешь пить?

-Да, а что?

-Но перед выпивкой надо сказать тост!

-Первый раз слышу, чтобы под пиво произносили тосты.

-Тогда я открою бутылку вина. У меня есть в заначке.

-Идиот! Так, то ты меня любишь, свою Лиру!? Надо же! У самого есть вино, а меня угощает этой мочой, пивом. А тосты ты хоть умеешь произносить?

-Я говорил их сотни.

-А о любви?

-И о любви говорил. Например, как орёл утащил девушку.

-А в стихах?

-В стихах не говорил. Это трудно, но я попробую. Ведь я поэт.

341

-Хреновый поэт. Но попробуй, сочини вначале тост, в стихотворной форме, а потом выпьем. После тоста.

-Сочинил. Но этот тост нужно слушать стоя.

-Если я встану, то упадёт цветочек и откроет щелку, что у меня между ног.

-У тебя там не щелка, а большая половая щель. К тому же я её видел. Вставай!

-Чёрт с тобой! Видел, так видел. Встала. Произноси!

-Только после того, как я произнесу тост, выпьем на брудершафт.

-Но потом придётся целоваться!

-Конечно.

-Ладно. Уговорил. Всё равно вдвоём спать лучше, чем одной. Говори тост.

Поток энергии извергла,

Ты, мимоходом, из себя,

И в страсть большую меня ввергла,

Меня, быть может, не любя.

А я, как пёс, бегу за сучкой,

Что источает запах свой,

Мечтаю, думаю о случке,

Только с тобою лишь, одной.

А кабелей бродячих сотни,

Здоровых, каждый норовит,

Бежит к тебе из подворотни,

В любви – приходит аппетит.

Устал я драться с кобелями,

Не перегрызть им глотки – всем!

Любовь – что делаешь ты с нами?

Лишаешь счастья нас совсем.

В любви – всегда ты, третий – лишний,

В любви так часто не удел,

В любви, как косточка без вишни,

Летишь ты в урну. Беспредел.

Но есть любовь! Её аура,

Короной царственной блеснёт,

342

Если от шутника Амура,

Стрелу нам ветром принесёт.

Кто раз любил – уже счастливчик,

Кто отлюбил – уже герой!

Кто фетешист – добудет лифчик,

Или трусишки «дорогой».

Кому любовь не по заслугам,

Кому любовь, как вошь – вредна,

Тот не бежит, пьяным, к подругам,

Он с горя пьёт! И пьёт до дна.

Так выпьем, кобели, за сучек!

Бежишь за ней – вскипает кровь,

Не избежать случайных случек,

Так выпьем, братцы, за любовь!!!

* * *

-Слушай, тост красивый, но его лучше произносить в кругу мужчин, а я сама развратная сучка, Лира. Как быть?

-Выпить вино и поцеловаться.

-Давай! Мужик всегда уговорит бабу.

Мы выпили и поцеловались.

-Теперь я пойду туда, в лес к Люде.

-Не ходи! Она уже переселилась в моё тело. Ложись! И не раздвигай мне ножки. Я раздвину их сама, если ты меня разогреешь.

Телефон задолбал. Звонит и звонит.

-Алле. Я слушаю.

-Игнатьич, привет!

-Привет, Гаяз.

-Почему трубку долго не брал?

-Спал.

-После пьянки?

-Да, нет! Читал книгу и заснул.

-Ты сегодня не пей! Чтобы завтра не был с бодуна. Завтра поедем в Елабугу в Елазстрой. Встретимся с руководством. Очень заманчивое предложение. Но надо быть совершенно трезвыми.

343

От этого будет зависеть всё. Утром жди меня в семь на остановке у универсама. Заезжать не буду, чтобы не терять время.

-Что за интересное предложение?

-Завтра, по пути, расскажу.

Утром мы встретились на остановке.

-Привет, Гаяз.

-Привет, Игнатьич.

-Гаяз, когда ты купишь настоящую машину? В этой сраной окушке, даже я, коротышка, не помещаюсь.

-Ты почему обзываешь своего шефа?

-Какого шефа?

-Меня! Разве забыл, что я твой шеф. Я ростом меньше тебя сантиметра на два.

-Значит, мы оба коротышки. И за что только нас бабы любят?

-Это не они нас. Это мы их. Они, дуры, глазеют на высоких, а трахаются с нами.

-Тебе от Оли не досталось, когда мы от шалав приехали в третьем часу ночи?

-Спрашиваешь? Как она меня, идиота, терпит?

-Знаешь, почему она терпит? Ты мусульманин и имеешь право на четырёх жён, по закону. Когда она, русская выходила за тебя замуж, надеюсь, ты объяснил ей это?

-Если я об этом заикнулся бы, она стороной обошла меня. Хорошо тебе. Холостой и хата пустая.

-Идут двое. Один говорит другому. Страдаю я. Натёр ногу. А второй отвечает – твои бы проблемы мне. У меня зуб болит невыносимо. Ты приходишь домой. У тебя уже стол накрыт. Оля, хоть отругает, но накормит. А потом спать в своей постели каждый день со своей женой лучше, чем с чужой раз в неделю.

-Но, Игнатьич, согласись, что чужие жёны всегда дают лучше.

-Согласен, поэтому ты, бегая к чужим жёнам, не забывай о своей. Купи ей сегодня цветы.

344

-Месяц назад, я, поддавший, пришёл от ****юшки с цветами, так она отхлестала меня ими по морде.

-Это потому, что ты был пьяным.

-Хер, там! Пьяным я прихожу, чуть ли каждый день, но она меня даже не ругает. Тогда на щеках была помада, чужой жены, а я не заметил.

Отхохотавшись, я спросил.

-Ну, и что за предложение тебе сделали?

Мне предложили строить коттеджи. Елазстрой приобрёл в Ленинграде металлическую сборно-разборную опалубку для малоэтажных домов. У нас был предварительный разговор, о том, что мы вшестером создаём фирму и строим дома, для себя. Я предложил тебя на пост директора фирмы. Но они тебя не видели. Если не утвердят, не обижайся. Я всё равно протолкну тебя в замы. Покажи себя во всей красе. Многого ничего не обещай. В общем надо быть дипломатом.

-Чтобы строить дом, нужно иметь деньги. А у меня их нет. Те гроши, что ты мне платишь, хватает только на то, чтобы помогать дочери, сын в армии, и тратить на шлюх. Чтобы купить окушку, как у тебя, нужно пахать лет пять, не меньше.

-Вся соль в том, что фирма, если мы её создадим, будет наша. Дополнительно работая на стороне, мы все доходы будем распределять равномерно в виде дивидендов и на эти деньги строить себе дома.

-Я согласен. Если всё получиться сегодня топ-топ, то обмоем сделку вечером.

-Я познакомился с женщиной, разведёнкой, а у неё замужняя подруга, можем встретиться у тебя. Ты на сегодня ещё ни кого не пригласил?

-Пригласил. Но как пригласил, так и отменю. Скажу ей, что у меня сегодня началась менструация.

И мы до самой конторы Елазстроя хохотали. Хорошо, когда взрослые мужики ведут себя, как дети и плохо, когда дети ведут себя, как взрослые мужики.

345

Всё прошло даже лучше, чем мы ожидали. Оказывается фирма у них уже была создана. И был директор. Один из прорабов их организации - Рустам. И дома они уже строили, но за свои деньги, используя материалы организации, но в том бардаке, который наступил, предприимчивые люди уже ловили рыбку в полупрозрачной воде. Помутнеет она позже и затем станет совсем мутной.

Рустам, как директор, форсировал строительство своего дома, не соблюдая очередность по договоренности. Когда поговорили со мной, посмотрели мои документы, нас с Гаязом попросили выйти на время. Полчаса они выясняли между собой отношения и затем снова пригласили нас. Мы, с Гаязом, написали заявления, и вместо четырёх учредителей в фирме стало шесть, а я – его директором.

За короткое время мне пришлось сменить уже три места работы и начинать, почти, с нуля на четвёртом.

Я сделал для себя философский вывод. Сменить одну любовницу на другую приятно и радостно. От этого чаще всего получаешь новое удовольствие. Во всяком случае, со старой расстаёшься без сожаления. А сменить одно место работы на другое – неприятно и болезненно. Словно идёшь по одному минному полю, уже начинаешь ориентироваться, а тебя тут же перебрасывают на другое минное поле. Но вы лучше этому не верьте! Потому что, я, не только не ходил по минному полю, но даже не видел его, кроме как в кино.

В три часа мы заехали в офис нашего кооператива, где Гаяз был хозяином и директором, а я официально мастером, но неофициально завскладом, бригадиром, прорабом и даже его заместителем, но свою печать он всегда носил с собой и никогда не доверял мне. И правильно делал. Умные люди, жившие при социализме и всегда доверявшие друг другу, постепенно осваивали капитализм и начинали переставать верить друг другу.

Когда бухгалтер свалила домой, Гаяз позвонил разведёнке и,

346

поговорив с ней, повёз меня в магазин отовариваться. Благо то, что деньги были его, поэтому я набирал продукты и спиртное, не на одну, а на несколько вечеринок. Ведь завтрашний приход моей подруги, он явно не стал бы оплачивать. Когда я подошёл к кассе с двумя полными корзинами, он ошалело посмотрел на меня.

-Игнатьич, зачем так много? И вино и водка и коньяк? Да ещё по две бутылки. И жратвы на дюжину мужиков.

-Куй железо пока горячо!

-К чему ты это сказал?

-Ты знаешь, что твои лошади любят и по сколько выпивают? И как жрут колбасу с сыром?

-Они тёлки, а не лошади! Откуда мне знать? Одну из них я вообще не видел.

-Потом бежать в магазин, из-за стола, мало приятного. Если останется, пригласим их или других завтра.

-Резонно. Девушка посчитайте!

-Обе корзины вместе?

-Да. Платить буду я.

-Гаяз, но тебе ещё придётся мне доплачивать.

-За что?

-Газ, туалет, воду, электроэнергию в счёт я не беру, но за амортизацию кровати и за молчание, чтобы не узнала твоя Оля, ты будешь мне должен.

-Ну, и гад ты – сказал он и мы засмеялись.

-Ну, что, девочки, за знакомство и встречу!

-Ты, как Гоги, мой знакомый, который приезжает зимой торговать мандаринами, всегда начинает каким-нибудь тостом. Но они у него длинные и нудные. А у меня всегда один тост. «-Погнали городских по кукурузе»!

-Очень красивый тост! Если бы я коллекционировал тосты, то он был первым в моём списке.

-А я, какой буду в твоём списке? – сказала Нинка, разведёнка.

-Гаяз, пока мы, на лоджии, спорили какая из них, будет твоей,

347

а какая моей, они уже сами выбрали нас.

-Это же хорошо! А вдруг они, как девочки лосихи, заставили бы драться нас между собой, самцов-лосей, чтобы выбрать более сильного.

-Девчонки, тогда вы можете начинать драку за Гаяза. Он сильнее, потому что мой шеф. Не стану же я драться с шефом.

Обстановка сразу разрядилась, чувство скованности прошло и мы начали гудеть.

Утром зазвонил телефон.

Я, не открывая глаза, протянул руку к прикроватной тумбочке, снял трубку.

-Игнатьич, привет!

-Привет, Гаяз. Что уже надо ехать в Елабугу?

-Какая, на хер Елабуга? У меня башка раскалывается. У тебя осталось после вчерашнего?

-Не знаю. Не смотрел. Но должно было остаться. Когда ты вчера ушёл? Я не слышал.

-Рано. Во втором часу ночи. Вам с Нинкой было не до меня, работали. Шалавы ушли?

-Иван, кто это, Гаяз?

Я открыл глаза и офонарел. Вчерашняя подруга Гаяза, замужняя Эльвира, лежала на моей кровати.

-Нет, Гаяз, Эльвира ещё здесь. Приходи.

-Приеду позже. Нашёл свою заначку, сейчас опохмелюсь и лягу спать.

-Значит, у нас сегодня непредвиденный выходной?

-Выходной у меня. А тебе я даю отгул. Но ты потом за этот день отработаешь.

-Согласен. Но за двойную плату.

-Эльвира, как ты оказалась в моей кровати?

-Когда Гаяз решил уйти, а я его провожала, до порога, разумеется, вышла Нинка и сказала, что ты отключился.

-Не может быть такого! Я же помню, что её оттрахал.

-Она и сказала мне, что оттрахал от души. А после этого и отключился.

348

А мне ещё хотелось мужика, но твой дружок сбежал к своей жене, вот я припёрлась в твою кровать. Вначале пыталась тебя расшевелить, но потом и сама заснула.

-А Нинка ушла вместе с Гаязом?

-Спит в соседней комнате. Со мной тебе будет слаще, чем с ней. Посмотри на меня! – и она откинула одеяло.

Мы смаковали вино, когда появилась обнажённая маха, но только не в горизонтальном положении, как у художника Гойи, на холсте, а в вертикальном и живая.

-Почему не позвали меня?

-Заниматься любовью втроём?

-Вначале пить вино, а затем заниматься любовью.

Она бесцеремонно отодвинула меня на середину кровати, ближе к Эльвире и, как кошка улеглась рядом. Если бы Гойя был живой и перед ним был бы мольберт, то он нарисовал бы картину с двумя махами, шалавами, одна из которых замужняя, и между ними меня, Ивана. Это была бы самая знаменитая и дорогая его картина. Даже дороже картины Малевича «Чёрный квадрат», стоимостью два миллиона долларов.

-Ёп твою мать! – сказал я себе, -Капцов, до чего ты докатился? Ты совсем потерял моральный облик! У тебя почти тридцатилетний стаж члена КПСС. Ты был когда-то заместителем секретаря парткома по идеологии и рьяно пропагандировал советский образ жизни, осуждая буржуазные пороки, такие как пьянка и разврат.

-Иван, о чём ты задумался, с кого начинать трахать? Налей вначале мне вина.

-Сейчас принесу бокал. – я встал и на мою голую жопу, русского Ивана, устремились две пары глаз, одни из которых были чёрными, татарочки Эльвиры, а другие голубыми белоруски Нины. Полный интернационал.

Я включил магнитофон на полную громкость, и оттуда полилась любимая мелодия моей прекрасной, но далёкой недоступной Людмилы, «Вишнёвый сад», которая

349

мне тоже нравилась, после мелодии - «Бесаме мучо».

А потом мы лежали, пили вино, (хорошо, что вчера не открывали его) и болтали.

Рассказывая непристойные анекдоты, я ласкал, правой рукой, маленькую, упругую грудь Эльвиры, а левая безжизненно лежала на большой мягкой груди Нинки.

-Эльвир, твой надолго уехал?

-Сказал, на месяц, на курсы по повышению квалификации, но кто его знает, может, приедет и раньше?!

Ты мужиков домой не води, а то вдруг заявится раньше.! Мужья паскудные, вдруг захочет проверить?

-Что я дура, что ли. У меня соседи слишком любопытные, сразу накапают.

-У кого они не любопытные.

-Девочки, а я соседей не боюсь! Им некому капать на меня.

Зазвонил телефон.

-Что, друг, очухался?

-Да, немного оклемался.

-Приедешь?

-Не знаю, что делать? Они ушли?

-Ждут тебя. Приезжай!

-Хорошо, минут через сорок. Всё равно нужно забирать машину. Мою окушку не угнали?

-Кому она нужна? Был бы мерседес, другое дело.

-Что он сказал, приедет или нет?

-Эльвира, ты ещё раз хочешь ему отдаться?

-Я всё время хочу кому-нибудь отдаваться. Тем более, пока мужа нет дома.

-Слушайте, девочки, а давайте устроим ему сюрприз?

-Что за сюрприз? –Я вообще-то не люблю сюрпризы! Мне муж один раз устроил сюрприз, пришёл на работу без предварительного звонка, и чуть не застал с коллегой по работе. Но по мне понял, что я пять минут назад трахалась. Он же знает, какой я выгляжу после этого. Кое-как отбрехалась.

350

-И что за сюрприз? – спросила Нина.

-Встретим его в таком виде, как мы сейчас.

-Голыми? Ты сума сошёл? Я не хочу!

-Ниночка, дорогуша, ты мне вчера уступила Эльвиру, а я не люблю оставаться в долгу, брошу в твои объятия Гаяза. Хороший же мужик!

-Нинка, какая тебе разница? Одним больше, одним меньше.

-Черт с вами, что хотите, то и делайте. Но перед этим давайте выпьем водки.

Гаяза мы встретили с рюмками в руках. Нинка держала две полных. Одну для Гаяза. Он охренел.

-Гаяз. Ты вчера поступил подло. Смылся. Так друзья и партнёры не делают. Всю работу возложил на меня. Сейчас я начну одеваться, чтобы пойти в магазин, а ты раздеваться, чтобы... Девочки тебе помогут раздеться. Но прежде чем раздеться, достань из кармана деньги.

Я шёл в магазин, а тот Иван, что сидел во мне, читал мне мораль:

-Ты, подлец! Вчера на его деньги купил выпивку и жратву. Пил и ел за его счёт, а потом, спрятав бутылку коньяка, бутылку водки и палку колбасы, взял у него снова деньги, чтобы купить ещё.

-Заткнись, козёл! Ты сидишь внутри и не пашешь, как я на этого начинающего буржуя. Ты не сгружаешь плитку, краску, шлифовальные камни и другие материалы, которые привозят на склад. А потом, не загружаешь их, когда они отправляются на объект. Ты не таскаешь тяжёлые, двойные окна и двери по этажам на объектах, а у меня уже больной позвоночник, наверно искривил, когда пахал на очередной бабе? Это ты жрёшь за мой счёт, сидя с комфортом внутри, а мне этот гад, на нас двоих платит треть того, что должен платить.

-Но сдачу, хоть ты ему вернёшь?

-Если он, как и я, справится с двумя.

-А если не справится?

351

-Тогда не верну. Не за что ему возвращать. Оставлю себе.

Когда я, открыв дверь ключами снаружи, тихо вошёл, а затем прошёл в спальню, где они кувыркались втроём, увидел любопытную картину. Но это уже для совсем аморальных людей с неустойчивой психикой.

Вечером, когда они торопились на такси, заказанное Гаязом, а потом быстро ушли, гады, даже не помыв посуду, я, все, убрав, взял в руки дневник, чтобы вытереть под ним пыль, он прошипел, как змея:

-Не трогай меня, паскудник!

-В чём дело, дневник? Почему ты зол? За то, что я не угостил тебя выпивкой? Давай выпьем!

-Как ты посмел лечь в кровать с двумя бабами? Она, Людмила так любит тебя, а ты?

-Я её тоже люблю, но её нет, а жизнь не стоит на месте, а шагает семимильными шагами. Даже вот, ты поседел от старости.

-Дневники не седеют, а желтеют. Пусть мои листочки пожелтели, но я до самой своей смерти буду предан ей, свой Людмиле, не то, что ты!

-Давай, всё-таки выпьем и поцелуемся. Не сердись. Ты же мой друг?

-Давай! Наливай!

Я выпил коньяк и накапал ему на корочки пару капель, от которых он опьянел.

-Начинаем читать?

-Я сегодня не в состоянии.

-Я – тоже. Опьянел.

-Тогда давай поспим. А завтра вечером продолжим.

-Я согласен. Только положи меня под свою подушку, как это делала она, Людмила.

Я сунул дневник под подушку, в надежде, что она мне приснится. Но она не приснилась. Приснился Гаяз с мужем Эльвиры, которые вначале хотели набить мне морду за неё, а затем позвали к ней, чтобы устроить кутёж вчетвером, но я, вспомнив нотации дневника – отказался.

352

Но на следующий день, после приезда из Елабуги, я содрал с шефа, бутылку коньяка, за то, что устроил ему танец с двумя курочками и уговорил выписать мне премию, на покупку нового костюма, не малинового, как у него, а простого серого, такого, же серого, как я сам.

Всю неделю я искал монтажников, сварщиков и отделочников. Надо было сколотить маленький и компактный коллектив, чтобы выполнять ответственные строительные работы. Через полтора месяца мы приступили к работе. Я настолько уставал на работе, что было не до пьянок, баб и дневника. Тем более до поэзии. Сны, редко посещали меня. Три женщины, самые близкие мне: Людмила, Рая, жена и Лира оставили меня в покое, а я их.

Прошло три месяца. Работа наладилась. Однажды вечером принесли телеграмму от сына: Папа, если сможешь, приезжай. Нахожусь в военно-морском госпитале города Североморска. Эдик.

Я занял деньги у соседей, позвонил Гаязу, что уезжаю и тут же устремился в аэропорт. Через двое суток был в Мурманске. Как попасть в Североморск, закрытый город никто сказать не мог. Нашёл комендатуру в Мурманске, но там пропуск в закрытый город не дали. Вышел и стоял расстроенный.

Подошёл капитан, который присутствовал при разговоре со старшим лейтенантом, дежурным комендатуры, грубияном и злюкой.

-Мужик, я тебе подскажу, как попасть в Североморск, но я с тобой не разговаривал, а ты со мной. Садишься в автобус, идущий в Североморск, перед въездом зайдут два или три проверяющих, военных, кладёшь в паспорт красную десятку и ты на месте.

Ноги и руки у меня дрожали, когда я отдавал паспорт. Мысли были одна страшнее другой. Сейчас снимут с автобуса и уведут в помещение, а затем будут судить как иностранного агента, за взятку, с целью проникновения на военный

353

секретный объект. А может, будут пытать, чтобы выдал сообщников. А боли я боюсь. Кто не боится боли? Только идиот. Я же не идиот!?

Когда проверяющие вышли, а автобус покатил дальше, вместе со мной, я пролистал паспорт, из которого исчезла красная десятка и сказал себе:

-Ёп твою мать! Иван, Советскому Союзу приходит пипец! Военные сами подсказывают, как можно проникнуть на военный объект и способствуют шпионам.

Госпиталь отыскал быстро и через полтора часа обнимался с сыном, который опирался на костыли. У него были вывихи тазобедренных костей на обеих ногах.

Начальник госпиталя, с которым я встречался, сказал, что предстоят две операции, одна сейчас, на одной ноге, другая, через год и всё это время сыну надо будет находиться в госпитале. Сын, присутствовавший при разговоре, спросил:

-Гарантия есть, что после этого всё будет нормально?

-Медицина гарантий не даёт! – ответил главврач госпиталя.

-А если я откажусь?

-Дело твоё. Ноги твои и жизнь твоя. Как хочешь, так и поступай. У тебя организм молодой. Станешь заниматься собой, может всё наладится без операции. Но боли в ногах я тебе гарантирую на пять ближайших лет.

Мы долго сидели с ним в палате. Часов до трёх ночи. Мне разрешили одну ночь переночевать в палате, где были две пустых койки. Эдик решил отказаться. Своё решение утром он доложил, как и положено военному –рапортом. Через два дня главврач, сказал, чтобы я ждал результата комиссии, которая состоится через четыре дня. Но могут и не комиссовать, а оставить в госпитале на лечение, на два года.

Но перестройка раскручивала свои колеса, и наступал бардак. Уже никому не было дела ни до кого.

Через четверо суток сына комиссовали и мы полетели

354

самолётом в Ленинград, а оттуда в Челны.

Эдик уходил в армию на двух своих ногах, а вернулся

на четырёх. Костыли ему совершенно не шли.

Через полгода он отбросил костыли, и стал ходить с палкой, тростью, правда без шляпы, а ещё через столько же расстался и с тростью. Но ноги у него болели долго. особенно весной и осенью, при сырой погоде. Может и лучше, что он отказался от операций?

Затем он стал работать у меня. Разумеется, я не нагружал его тяжёлой работой.

Однажды случай помог мне приобрести легковую машину.

Мы приехали в Елабугу на окушке Гаяза. Он пошёл к подруге, минут на десять, как он сказал. Если бы я не знал этот анекдот, то, как дурак, ждал бы его десять минут.

Выводит элегантная культурная дама свою такую же элегантную собаку, Линочку с бантиком, во двор, на прогулку, а тут во дворе гуляет совсем некультурный дворовый пёс Бобик с лохматой головой. У собак, как и у людей, тоже бывает любовь с первого взгляда. Подморгнул Бобик ей, Линочке, а она ему и через пару минут они склеились. Культурной дамочке неудобно держать свою Линочку на поводке, пока она занимается любовью.

Мальчик, подержи их, они быстро кончат!? -просит дамочка Вовочку хулигана с соседнего подъезда.

-Нет, тётенька, наш Бобик быстро не кончает!

Я тоже, как Вовочка подумал, наш Гаяз, тоже бобик, но не дворовый, и тоже быстро не кончает. Пересел за руль окушки и стал наматывать круги вокруг дома.

Потом, через полтора часа Гаяз, смеясь, рассказывал мне.

-Выхожу я радостный и удовлетворённый во двор, а окушки нет, вместе с тобой. Угнали, наверно вместе с Игнатьичем! Он, гад, наверно заснул и этим воспользовались угонщики? Хотел уже звонить в ментовку. А тут вскоре подкатываешь ты. Хотел вытащить из машины и дать пинка.

355

-Гаяз, не удивил бы. Пинка мне уже за подобное давали, только не за окушку, а за ЗИЛок, самосвал. Я работал мастером на полигоне, на нижнекамском заводе, по выпуску железобетонных изделий. Во второю и третью смену возил вместо водителя, Наиля, с которым мы сдружились, потому что оба любили юмор, бетонную смесь на его самосвале. Плечо было коротким. Метров семьдесят. По прямой. Однажды летом, во вторую смену, он подвёз бетон, вывалил в бадью, поставил машину и пошёл в столовую, тут же на территории завода.

-Наиль, бери еду на меня тоже, минут через десять подойду.

Он ушёл, а я перегнал самосвал за трансформаторную будку и тоже пошёл в столовую.

Когда мы вышли, поев, я напомнил ему насчёт машины.

-Наиль, сегодня план напряжённый, езжай за бетоном.

Он машинально глянул на то место, где должна была стоять машина, но её там не было.

-Игнатьич, машины нет! -Если бы был, в то время,с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть его вылупленные, как у совы глаза?

-Не понял, как нет?

-Машину угнали!

-Может ты забыл куда поставил?

-Поставил в пяти метрах от бадьи, а её там нет.

-И что теперь делать?

-Пошли в диспетчерскую. Будем звонить в милицию.

-На ключи. Не оставляй больше в машине. Она стоит за трансформаторной будкой. Я её туда перегнал.

Жаль, что ни у кого не было с собой фотоаппарата! Но хорошо, что в это время рядом с нами не было рабочих, моих подчинённых, тем более моего начальства. Иначе все увидели бы, как он развернул меня и дал такого пинка под жопу, что я отлетел метра на три. А мужик он был – здоровый.

356

Гаяз засмеялся и сказал:

-Я пинка тебе давать не буду. Но то, что ты водишь машину – хорошо! Права у тебя есть?

-Откуда. Водитель самоучка.

-Мне не очень удобно постоянно возить тебя на работу, в Елабугу, в ущерб себе. Была бы у тебя машина, мы параллельно делали бы работу. Я в Челнах а, ты здесь, в Елабуге.

-Купи мне машину.

-Давай сделаем так, я всё равно собираюсь покупать себе другую, а эту продам тебе.

-Я думал, ты отдашь мне.

-За красивые глаза?

-А на хрен нужно мне твоё старьё? Дай мне кооперативные деньги взаймы, года на три, а лучше на пять, я сам куплю себе машину.

-Это идея. Поговорю с главбухом. Посоветуюсь. А ты пока иди на курсы водителей.

Главбух упиралась. Но Гаяз убедил её и мне дали деньги. Пять тысяч. Новые «жигули» взлетели уже до семи с половиной тысяч. Но деньги были ещё советские. Хотя рыжий Чубайс не спал и, втихаря от всех, по ночам, делал наброски, на дефицитной туалетной бумаге, свой бессмертный ВАУЧЕР, благодаря которому, пять процентов населения огромной страны, станут впоследствии, богатыми, а девяносто пять - нищими.

Я купил с рук, синий «жигуль» - шестёрку, которая намотала 39 тысяч километров. А мы с сыном Эдиком, добавили к ним ещё шесть кругов, почти шестьсот тысяч. Правда, постоянно обновляя её новыми запчастями. Если внешний вид у неё был, хороший, то из сиденья водителя вылезавшая пружина натирала задницу.

Мои мысли - приехать однажды в Херсон на «мерседесе», и увезти её в Челны на нём – не сбылись. После «шестёрки» я пересел на тентованую газель и десять лет колесил на ней по России, перевозя различные грузы. За

357

моей красавицей Людмилой ехать на такой машине было бы стыдно.

От дочери Анжелы пришла телеграммы, что у неё родился сын – Игорёк.

Когда я, обмыв его, вечером лёг спать, приснились все три женщины. Первой, конечно, прилетела бабушка, то есть моя бывшая жена - Рая.

-Поздравь меня, -сказала она - и давай выпьем!

-Тебя воткнули в новое Тело, чтобы прожить следующую жизнь? Но тебе же, пить нельзя!

-Какая к чёрту следующая жизнь? До неё нужно ещё 150 лет проторчать в очереди. А пить мне сегодня можно. Я стала бабушкой. Наливай дед!

-Но откуда ты об этом узнала?

-Оттуда! – и она показала бровями вверх, потому, что пальцами на небо нельзя показывать Душам, которые уже ждут очерёдности, на последующую жизнь на планете Земля или на другой какой-то планете, в образе человека или животного.

-Как здоровье?

-Ну, и чудак же ты?! Я бы сказала – мудак, если бы не собиралась выпить за нашего внука. Кто же спрашивает здоровье у Души?

358

Это равносильно тому, что спросить у лошади, впряжённой в телегу, не жмут ли ей модельные хрустальные туфельки Золушки? У нас, Душ, всегда отменное здоровье. Мы не развратничаем - там, как эти шлюхи - здесь. А ты скурвился! Часто меняешь баб. Ты постоянно изменяешь всем нам, троим: Мне, Людмиле и Лире. И ты уже ни о ком из нас не думаешь. Давай выпьем. С нами, Душами чокаться можно. Спать нельзя. У нас нет Тела. Иначе я с тобой бы, переспала. Как твоя машинка ещё работает? Хотя если бы не работала, ты бы баб не приводил.

Я выпил, а Рая только пригубила.

-Почему ты не выпила?

-Не хочу брать дополнительные грехи.

-Что за бусы у тебя на шее?

-Это не бусы. Чётки. Из акульих зубов. Каждая косточка обозначает десяток лет. По прошествии десяти лет, с меня снимают косточку. А когда снимут последнюю кос-точку, значит, подошла моя очередь, чтобы отправляться в другое, предназначенное мне новое Тело.

-Ты решила, следующую жизнь прожить в образе человека?

-Пока думаю. Станешь снова человеком, женщиной и вдруг снова встретится такой же кобель, как ты. Скорее всего, попрошусь в Тело птицы.

-Только не голубя.

-Почему?

-А то вдруг я стану знаменитым поэтом и мне поставят памятник в нашем сквере, рядом с нашим домом 9\5, а ты станешь меня обсирать.

-Ты что согласишься на то, чтобы, твой памятник поставили в сквере рядом с нашим домом?

-Тебе не нравится?

-Бери выше. Ты должен настоять, чтобы снесли эту чёртову Статую Свободы в Америке и вместо неё поставили твой памятник, но в два раза выше. И чтобы ты в руках держал не зажженный факел, а...

359

-Раскрытую книгу со стихами?

-Дурак, американцы мало читают, а твои говнянные стихи ни один приличный американец читать не станет.

-Так что же мне держать в руке?

-Свой фуй. Фаллос. Для непонятливых – член. Пусть все американцы видят, что русский Иван не дурак, а умный поэт и показывает им всем свой фуй.

-А если американцы не согласятся?

-Тогда требуй, пусть снесут останкинскую башню и вместо неё поставят тебе памятник. Всё равно от этой башни толку никакого. При помощи её развращают молодёжь. Крутят одни идиотские зарубежные фильмы и музыку. Но учти, что если даже твой памятник будет таким высоким, как останкинская башня, я всё равно буду обсирать его. Наливай себе. Я выпью с тобой и улечу. Не хочу встречаться с ней.

-С кем?

-С Людой, которую ты так любишь.

-Я уже ни кого не люблю.

-Тебе не до платонической любви, коль ты меняешь баб каждую неделю. Но учти, физическая любовь временное минутное явление, а платоническая - истинное и вечное наслаждение. Один сплошной оргазм на всю жизнь.

-Моя жизнь прошла, как и твоя.

-Твоя ещё нет. Один день жизни на планете равен году там, в Поднебесье. Но ты это поймёшь только тогда, когда окажешься там. А пока наслаждайся каждым мигом жизни: лучиком солнца, дуновением, поцелуем ветерка, запахом скошенных трав, улыбкой цветов, прикосновением женщин и...

-Ты противоречишь себе. То называешь меня развратником, то предлагаешь радоваться прикосновению к женщине.

-Прикоснуться к женщине, это не значит обладать ею.

-Но я не хочу получать пощёчин от незнакомой женщины к которой прикоснулся.

360

-Так ты прикасайся не в натуре, а мысленно и тогда не будешь получать пощёчин.

-Но тогда я и не буду получать удовольствия. Хватит с меня и того, что я в юности прикасался к каждой мысленно, а они меня отвергали. И мысленно и натурально. Хотя, что греха таить? Мне тогда было хорошо от мысленных прикосновений. Если бы сейчас мне каждая, из тех женщин, к которым я прикасался мысленно к их интимным местам, дала по рублю, мне хватило бы денег, на БМВ или ЛАДУ-ПРИОРИ.

-У тебя опять меркантильные мысли и ничего святого. У тебя, поганца, дома нет даже ни одной иконы.

-Я же не крещёный, ты же знаешь.

-По крестись.

-Привет, Раечка, привет Вано? Я не помешала? А то могу подождать за дверью.

Привет, Людочка! Ты перекрасилась? Для нового хахаля? Заходи к этому развратнику. Я уже ухожу. Будет возможность, забегу, посплетничаем. Привет Лире. Ты давно её видела?

361

-Только что, кончила трахаться с молодым, красивым поэтом, не таким старым ишаком, как Вано. Сейчас приведёт себя в порядок и заявится. Но я, постараюсь уйти до её прихода. Пойду снова перекрашиваться в брюнетку, свой натуральный цвет. А хахаля у меня, по-прежнему, нет. Может, приголубит Вано? Ты не будешь против?

-Разве я была когда-нибудь против? Пока всем! Я исчезаю.

Мы остались вдвоём.

-Сегодня я тебя точно трахну, -подумал я, глядя на неё молодую. Она заявилась такой юной, как будто только что сбежала, с последней пары занятий в техникуме.

-Я согласна чтобы ты меня, наконец-то, трахнул, только не получится. Во сне всегда что-нибудь да помешает. Тем более эта дура, Лира уже мчится к тебе. Значит, ты стал дедом? Смешно.

-Что тут смешного?

-Мы, словно вчера были юными, а сегодня ты дед. Как быстро летит время! Если бы мы жили с тобой, то у нас уже могли быть внуки.

-У нас даже нет детей!

-Я говорю – могли. Это не одно и то же.

-Тебе передаёт привет дневник.

-Он жив?

-Конечно. Только постарел. Листочки желтеют.

-Как листья нашей сирени в техникумовском сквере - осенью.

-Твоей сирени и Флорина. Это же ваша сирень?!

-Твоей тоже. Я уже забыла Флорина. А тебя помню. Ведь я тебя любила.

-А сейчас уже не любишь?

-Время, как наждак, постепенно точит гранит. Даже гранит любви становится тоньше, а затем разрушается.

-Мы его сами разрушили.

-Да. И - ты! И - я!

362

-Но ты больше. Если бы ты, как настоящий мужчина, взял меня, то может, сейчас мы были бы вместе.

-Ты хочешь сказать, что я должен был бы тебя изнасиловать?

-А хотя бы и так! Но меня не нужно было насиловать. Я много раз была в твоих руках изможденной от страсти. Надо было вытащить свою игрушку, а я сама положила бы её в свою.

-Но нам всё время мешали.

-Нормальные мужики даже во сне ухитряются трахать чужих жён.

-С чужими жёнами у меня всё в порядке. Мне их не нужно приглашать в сон. Они приходят наяву ко мне, убегая от мужей. А насчёт изнасилования, я уже однажды испытал, что это такое, будучи студентом-заочником в университете.

-Что изнасиловал студентку?

-Если бы? У меня и в мыслях такого не было. Но чуть не загремел по полной.

-Но я об этом ничего не знаю. Расскажи, интересно.

-Я же дневника не вёл, как ты, поэтому многое, что происходило со мной, останется тайной и умрёт вместе со мною.

-Не умрёт. Там, наверху, всё станет известно.

-Откуда ты можешь знать? Ты же ещё живая.

-Мне рассказывала Раечка, когда мы с ней сплетничали. Так расскажи об этом случае.

-Мне противно даже вспоминать об этом.

-Ты уже вспомнил. Я не тянула тебя за язык.

-Тогда, давай вначале выпьем. Трезвым я не смогу об этом рассказать.

Мы выпили. Я предложил на брудершафт, но Люда отказалась.

-Рассказывай!

-Это было на летней сессии, на четвёртом курсе. Но нужно вернуться на зимнюю сессию, на полгода раньше.

363

Тогда, на зимней сессии, мы только что сдали первый зачёт, в соседней аудитории параллельно сдавали студенты второго курса дневного отделения, те же предметы, что и у нас, которые мы должны были сдавать на будущей летней сессии.

-Вань, давай попробуем сдать вместе с ними?

-Ты, что Сань, охренел! Мы же с тобой даже не видели учебники по этим предметам.

-Я сдаю зачёты и экзамены уже три курса, а я, их, учебники, читаю? Я же всё время беру наглостью. Выгонят, придём сдавать на летней сессии, сдадим, значит, повезёт.

-Иди сам, я не пойду.

Я собрался уходить. В это время вышел преподаватель.

-Ребята, вы последние с этого курса?

-Вы знаете, хотели попробовать сдать со студентами дневного отделения. Мы заочники, у нас Ваш предмет будет на летней сессии.

-А вы готовились?

-Естественно. – Санька врал с такой нахальной мордой, что даже я ему поверил.

-Заходите, берите билеты.

Мы положили на стол зачётные книжки и взяли билеты.

-Но я пока не буду вас вписывать в реестр зачётов. Сдадите запишу. Готовьтесь.

Он вышел, видимо, покурить.

-Мальчики и девочки, у кого есть шпаргалки. –Санька был ловелас. Рост – метр девяносто два. Мы его звали – миллиметр. Стройный, красивый. Но когда нас с ним видели вместе, то его называли Донкихотом, а меня Санчо Пансой, его оруженосцем, хотя у меня не было, ни щита, ни копья, и командовал не он мной, а и – им. Так заведено в природе. Маленькие всегда командуют большими.

Нам дали шпаргалки, но от них не было, ни какого толка.

-Что с вами делать, даже не знаю? На три с минусом

364

вы не знаете, а двойки с плюсом не ставят.

-А Вы поставьте среднюю между ними – тройку. Мы стипендии не получаем. Я прихожу с работы, поздно, уставший, жена ворчит, трое детей, меня почти не видят дома. А от сессии до сессии по сто книг нужно прочитать только по одному предмету. Вот и по Вашему предмету.

-Ладно, поставлю вам, бедолагам, по тройке.

Мы пошли за сухим вином Алиготе по 95 копеек, за бутылку.

-Сань, козёл же ты! Когда ты успел наклепать троих? На прошлой сессии ты же, гад, был бездетным.

-Я хотел сказать этому индюку, преподавателю, четверо детей, но подумал, что переборщу. Вань, а за вино Алиготе я платить не буду. Вино с тебя, дурака, ты же уже собирался уходить!

-Куплю пять бутылок. Мишка с Колькой и Танькой готовятся к следующему зачёту, а у нас экзамен уже в зачётке за следующую сессию. Вот удивятся.

С одного экзамена нас выгнали, а ещё два зачёта и один экзамен, за летнюю сессию мы сдали зимой.

Потом, когда после окончания зимней сессии вчетвером сидели в ресторане, обмывали окончание, Санька сказал:

-Ребята, этот говнюк, Иван, каждый раз поддевает меня, называя самым тупым из всех евреев. А я ему доказал, что я не самый тупой еврей, а самый ленивый. Но – умный. Благодаря мне он сдал половина предметов из предстоящей летней сессии.

-Сань, последний экзамен ты сдал благодаря мне. Ребята, заходим мы с этим, самым тупым и ленивым евреем, там старичок, лет под сто пятьдесят, и где только такого раритета откопали? Обычно Санька лезет впереди паровоза, а тут этот раритет обращается так вежливо, как истинный дворянин к дворянину, ко мне и спрашивает:

-Вы, любезный, откуда будете?

Мне хотелось ответить ему:

365

-Холоп Нарышкиных или Голицыных.

Но я скромно ответил ему, что с Набережных Челнов, с КАМАЗа. И тогда он стал спрашивать о некоторых руководителях строительных организаций, многих из которых я знал только по фамилиям и даже не встречался. Но старикана очень интересовала эта огромная стройка. Я, что знал, старался рассказать.

-Вам четвёрки достаточно?

-Вполне.

Он поставил мне оценку и, придирчиво посмотрев, на Саньку, спросил:

-А это...

Что он хотел ещё спросить, я не знаю, только я сразу выпалил:

-А этот со мной!

Маленький старикашка, ростом на пол головы ниже меня, посмотрел снизу вверх на этого миллиметра и, улыбаясь, минуты две размышлял, кто при ком? Санчо Панса при Донкихоте или Донкихот при Санчо Панса, а потом, видимо, решив этот вопрос, сказал:

-С тобой так с тобой! Вам, молодой человек, тоже достаточно четвёрки, или вы желаете ответить на пятёрку?

-Знаете, профессор, я даже на четвёрку не знаю. Мне хватит и тройки.

Я не знаю, был ли этот старикашка профессором, или даже никогда не был доцентом, но он ответил Сане:

-Встречаются же ещё честные студенты, которые добросовестно отказываются от завышенных оценок.

-Нам, профессор, стипендию не получать!

-Тогда я Вам тоже поставлю четверку. За честность.

И мы стали хохотать.

-Какое прекрасное время – молодость!?

-И юность! -сказала Люда, но ты не уходи от рассказа об изнасиловании. Рассказывай!

-Образовался у нас с Санькой большой промежуток, между первым зачётом, который мы уже сдали и следую-

366

щим экзаменом, который предстоит сдавать, и мы бездельничали все дни. В основном пропадали на пляже.

-Однажды увидели, как на пляж пришли три студентки тоже с заочного отделения, нашего историко-филологического факультета, но с отделения русского языка и литературы, а у нас было отделение журналистики. Позже отделение журналистики стало факультетом журналистики, когда в университете построили новые корпуса.

-Вань, вон ту маленькую чёрненькую, из троих, я уже отодрал. Азартная сучка. Теперь я точу зуб на ту высокую баскетболистку, как я, Ленку.

-Ты баскетболист? Вот не знал.

-Конечно баскетболист! Достаю, не подпрыгивая, корзину на щите. Больше в баскетболе ничего не умею. Может, как и она. Это у неё кличка – баскетболистка. Надоели маленькие. А рослых баб, как эта – мало.

-Сань, а жена у тебя длинная, как ты?

-Хрен там. Такая же, как эта чёрненькая Зинуля.

-Её Зина зовут?

-А ты не знал? Эту же б.....щу, пол-университета, студентов, перетрахали.

-Знаешь же, что я к бабам не хожу.

-Как ты терпишь? Полтора месяца без бабы.

-Пока прошло только одиннадцать дней. Хочу бабу, но....

-Давай, подвалим!

-Ладно, пошли. А эта Зина не станет таскать Лену за волосы из-за тебя?

-После меня у неё каждый день новый.

-А где ты её трахаешь?

-На этом же пляже. Самое главное близко. От нашего общежития, до пляжа, от силы километр.

-Но разве вечером и ночью здесь не бывает людей?

-Полно. Но все заняты одним. Кто отходит подальше в кусты, а кто тут же на песочке. Я как-то сказал ей, в первый вечер: Зин, давай отойдём в кусты? Здесь же люди.

367

-А там кругом говно! Тебе не всё равно?! Мне, например, всё равно, кто, как и где меня е....т! Главное, нет мужа рядом.

Мы купались и загорали часа два. А затем девки ушли на консультацию по экзамену.

Вечером, когда начало темнеть, я зашёл за Зиной, и мы спустились на пляж. Всё было нормально. Я был хозяином всех частей её тела. Ближайшая пара от нас была шагах в десяти, двенадцати. Когда я залез на неё, она оттолкнула меня, вскочила с бешеными глазами и сказала:

-Ты пытался меня изнасиловать!

-Ты, что Зин, с чего ты взяла?

Я до самого общежития, уговаривал её, но безрезультатно. Пошёл за подмогой, Санькой. Но с нами увязался и Мишка Лебеденко, тоже бывший её любовник. Мы уговаривали эту дуру, почти до утра.

Я страшно переживал. Вышвырнут с работы, партии, университета, и вдобавок – посадят за изнасилование, а это страшная статья для зека. В колонии сделают петухом. Но самое страшное – распад семьи. Этого я, наверно бы, не пережил.

Лена отвела меня в сторону и сказала:

-Вань, не переживай! Всё будет нормально. У этой сучки бывают заскоки. У неё что-то с головой. Я тоже из Йошкар-Олы. Живём недалеко друг от друга. Её часто мутузит пьяный муж, за её ****ство. Первый раз побил так, что она лежала с сотрясением. Но она отходчива. Завтра, хотя уже сегодня, почти утро, сама будет просить у тебя прощение и даже предлагать себя, чтобы сгладить вину. Так–то она баба добрая.

-Ты, мудак, Саня, - сказал я ему, когда всё утряслось. Ты отнял у меня не менее пяти лет жизни, что подсунул эту дурочку.

-Вань, но мне с ней было шикарно. Тебе не повезло в том, что ей не страсть брызнула в мозги, а моча.

После этого я избегал баб, студенток, не вообще, а из

368.

Йошкар-Олы. Думаю и сейчас, что там все дурочки, хотя это не так.

-Бедный Ванечка, я представляю, как тебе было плохо. Ты нарушил своё правило. Плохо её разогрел. Дай я тебя поцелую. Нет, лучше ты поцелуй меня.

Но нам, как всегда во сне, не дали поцеловаться.

Появилась Лира, в образе Этери, и сразу улеглась в кровать, в туфлях, сказав:

-Люда, привет! Я думала, не успею.

-Куда?

-Сюда. Заниматься любовью втроём. Этот сраный поэт, на которого я так много потратила времени, не хочет писать, только и делает, что приводит баб. А лучше, давай его - кастрируем! Козла.

-Не надо! Ведь я его люблю!

-Я тоже. Есть несколько хороших стихов, что он написал обо мне. Тогда давайте выпьем за встречу.

Я только налил вино в бокалы, как зазвенел телефон.

-Я же говорила, что во сне не только потрахаться не дадут, но даже выпить вина, сказала Людмила со злостью.

Пока я снимал трубку с рычага, они мои красавицы -исчезли, наверно пошли искать настоящих мужиков, с которыми можно и выпить и потрахаться.

-Капцов слушает.

369

-Игнатьич, это я, Гаяз. Надо сегодня, после обеда выписать цветную метлахскую плитку в Елазстрое.

-Хорошо. А на чём я её повезу? Машины же нет?

-Не надо везти. Только выписать. Нам поручили отделывать старую пятиэтажную контору Елаза, вместе с рабочими Елазстроя. Материалы они будут завозить сами, на своём транспорте. Нам только выписывать и переводить им деньги.

-А почему и мы, и они, вместе?

-Их люди в основном на жилье и корпусах Елаза и не успевают. Нам дали один второй этаж.

-Лучше бы первый. Носить материалы - проще.

-Радуйся, что второй. Давали пятый. Еле отбился.

-А ты в Елабугу не поедешь? Уехать бы с тобой.

-У меня полно неотложных дел в Челнах. Езжай на автобусе, деньги, на поездки, ты получил.

-Понял. Всё сделаю.

Я пил кофе, и смотрел новости по телевизору, в зале, перед поездкой в Елабугу, когда раздался громкий звук от падения какого-то предмета, в конце коридора. Вышел в коридор - всё нормально. Заглянул в ванную – нормально. Заглянул в туалет...

Ё... твою мать!

Шкаф, который висел над унитазом, упал и разбил смывочной бачок. Кроме того, что вода разлилась из разбитого бачка, она ещё хлестала на пол и из шланга, что идёт в смывочной бачок. Я быстро перекрыл воду и стал своим нижним бельём, которое приготовил для стирки, собирать воду с пола. Искать половою тряпку уже было некогда, иначе вода проникла бы к соседям. При строительстве дома, гидроизоляцию в ванных комнатах сделали, а в туалетах не стали, из-за экономии. Дом наша организация строила сама, от монтажа до отделки, даже сантехнику и электрику.

Какое счастье, что я облегчился, двадцать минут назад! – размышлял я, собирая осколки бачка. Сам шкаф весил килограмм пятнадцать,

370

и его содержимое, столько же, если не больше. Одни газовые и гаечные ключи, кило-грамм десять, не считая мыла, стирального и чистящего порошков и прочей ерунды. Там, на верхней полке было ещё шесть пустых трёхлитровых стеклянных банок.

Сейчас врач собирал бы не фаянсовые осколки бачка, а мои черепки и думал, вот не повезло мужику, Умер во время дефекации, избавляясь, от фекалий. Он, гад, так и записал бы в свидетельстве о смерти. А за такую смерть ни ордена, ни медали не дают. Я понимаю, что тем, кто умер на бабе, во время полового акта, медали и ордена тоже не дают, но хоть завидуют. Говорят: «-рождался человек в муках, а умер в оргазме», в момент наивысшего наслаждения. Надо же! В одном сплошном оргазме?! А тут можно сказать «-родился в говне и умер в говне, значит, и вся его жизнь была – одно говно.

Потом я перекрутил кассету в голове назад, на которой записывалось время, и стал вспоминать.

Ателье, где работала Рая, жена, было рядом с хозяйственным магазином, в котором продавались и предметы мебели. Она купила шкаф, чтобы повесить в туалете и хранить там, всякую срань, нужную в её женском хозяйстве.

Шкаф ей привез клиент, а повесить его, у меня не доходили руки. Перфоратора у меня не было, а чтобы пробить дырки в бетоне победитовым сверлом, при помощи молотка, нужно было время. Её нытьё мне надоело, и я взял отгул на день.

Одну дырку я сделал, а вторую заканчивал, как в дверь позвонили.

Открыл, стоит сосед, Валера из соседней, двухкомнатной квартиры. Когда его, пьяного, жена Валя, дворничиха, закрывала, чтобы он не «добавил» с многочисленными друзьями, он перелезал на нашу лоджию из своей и нам, волей, неволей, приходилось его выпускать в коридор, а уже дорогу во двор он находил сам.

371

-О, Валер, на ловца и зверь бежит!

-Вань, у тебя тоже руки трясутся с похмелья?

-Я уже полмесяца в рот не брал, после праздника.

-А я думал, что ты тоже выпить хочешь?

-Ты решил выпить со мной? Одному не пьётся? Проходи к столу! Доставай из штанов бутылку, а я достану рюмки.

-Откуда, Вань? Я думал ты меня опохмелишь. Я даже всю бражку уже выпил, что моя Валечка, поставила, чтобы выгнать самогон.

-У тебя не Валечка, а кобра. Пилит тебя с утра до вечера. Я бы давно уже сбежал.

-Куда мне бежать? Я же детдомовский. Налей рюмку!

-Валер, сделаем так. Я дам тебе деньги, а ты покупаешь бутылку, приносишь, помогаешь мне повесить шкаф в туалете, а затем мы пьём. Держи пятёрку и чеши.

-А талон на водку?

-Ни хрена себе! Деньги, да ещё талон.

-Деньги, Вань, у меня самого есть, двенадцать рублей, в заначке. Главное нет талона. Я бы уже давно купил, если б не это.

-Чёрт с тобой, узурпатор. Талон хранил на всякий случай, вдруг гости заявятся.

-Так вот он этот случай. Гость и заявился.

-Пошёл к чёрту, алкаш! Тоже мне гость!

-Вань, талон я возьму, а деньги не надо. Твой талон – мои деньги.

Мы повесили шкафчик, а затем, на кухне обмывали его.

-Вань, а они когда к тебе приходят, утром или вечером?

-Кто, Валер?

-Ну, эти, как их человечки. Маленькие, чуть больше тараканов и чуть меньше мышей. То жёлтенькие, то синенькие, то розовые, с красными выпученными глазами.

-Ты меня разыгрываешь?

372

-Почему? Я серьёзно говорю.

-И когда ты последний раз их видел?

-Вчера вечером. Но они сказали, что и сегодня придут. А если я им не налью, они меня задушат или заставят выпрыгнуть с лоджии.

-Ты сколько уже пьёшь не просыхая?

-Недели две. Как разогнали нашу бригаду, вернее она сама разбежалась с этой перестройкой.

-Почему не устроишься на работу?

-Нигде не берут. Везде сокращения, а там где есть работа, люди месяцами не получают зарплату.

-На КАМАЗе был?

-Нет!

-Попробуй сунуться туда. Только хотя бы дня три не пей! А сейчас хватит. Заканчиваем.

-Вань, мы же выпили только полбутылки!

-А мы её оставим.

-Зачем?

-А если твои друзья через полчаса заявятся и станут просить, чтобы ты им налил, что ты станешь делать? У меня талона на водку больше нет. Деньги за водку, я могу тебе отдать.

-Не надо! Ну, давай ещё по рюмке.

-Я сказал нет, значит, нет!

-Тогда я пошёл.

-Валер, не говори Вале с кем пил, а то она прибежит ругаться.

-Не скажу, ей Богу.

-Это не клятва. Поклянись!

-Клянусь собой, что не скажу!

-Что мне твоё дырявое горло или грязная задница! Поклянись мамой. Как грузины. Это самая верная клятва.

-У меня же нет мамы, и не было. Я же детдомовский. А если бы была, никогда бы не поклялся. Ты не знаешь, что такое не иметь маму. Мама – это святое. Но, я – честно не скажу Вале. Под пыткой. Клянусь бутылкой.

373

Вскоре Валерка устроился на работу на КАМАЗ. А через полгода его сбила легковая машина. Пьяный молодой водитель, начинающий хозяин жизни, а проще бандит, сбил его на переходе в Новом городе, Челнов. Его даже не лишили прав, представив, дело так, что якобы Валера был пьяным. А Валера пролежал 27 суток в коме. Ему вскрывали черепок. Врачи, как индейцы, снимали с него скальп, чтобы спасти. И он выжил. Но лишился памяти. Никого не узнавал. И через год умер. Меня часто мучило угрызение совести, что я не позволил выпить ему всю бутылку, когда мы повесили с ним шкаф в туалете. И только теперь до меня дошло, что это он явился с того света и сбросил шкаф на унитаз. Всё-таки он был добрым человеком и не стал сбрасывать его в тот момент, когда я срал.

Шкаф, находясь в постоянной влажности, сгнил и ушки, под грузом, оборвались, что и привело к его падению, но всё равно не без помощи Валерки. Царство ему небесное.

23 марта я позвонил Гаязу из Елабуги.

-Гаяз, какие планы у тебя на вечер, после работы?

-Есть бабы? Но у нас же, нет хаты!

-Хата есть. Эдик встречается с женщиной и ушёл жить к ней. Она имеет квартиру. Живёт с матерью и четырёхлетним сыном.

-Что он дурак?

-Я ему тоже так говорил, но он не слушает. Любовь. Дело не в этом, не в бабах. Есть новости по работе. Надо поговорить.

-Приезжай, в офис, поговорим.

-Давай лучше ты, после работы. Заезжай ко мне. Выпьем, а потом Эдик увезёт тебя или на нашей шестёрке или на твоей десятке.

-Моя, как раз, в сервисе. На пару дней. Хотел просить тебя, чтобы отвёз домой.

374

-Ещё лучше. Мы заедем, посидим в офисе, а потом Эдик нас развезёт по домам. У тебя выпить есть?

-Обижаешь, Игнатьич. И водка и коньяк. И даже закуска в холодильнике. Курица и колбаса. Да, ещё твой любимый сыр, который я терпеть не могу.

-У одного – ураза, а у другого пост, хотя ни ты, ни я их не соблюдаем. Жди! Часов в шесть подъедем.

-Доедай свой сыр и давай. рассказывай.

-В общем, ты знаешь, что срок всем был дан закончить работы до 1 апреля.

-Мы только пришли из столовой, после обеда, как пронёсся слух, что приехал Генеральный директор Елаза, сам Зарипов, проверять работу и ходит по первому этажу. Я встал недалеко от лестничного марша и стал делать вид, что проверяю работу. Но генерал с первого этажа рванул на пятый. Даже на втором, было слышно, как он орал, не знаю на кого. На первом он ругался, но в меру. Затем, когда спустился на наш, второй этаж, я уже стоял с щёткой, чтобы почистить ему грязные ботинки. В первый и последний раз. Если уж он орал так на своих, а нас, чужаков, сранное ООО, вышвырнет мигом с объекта.

Он прошёл в один конец коридора, молча. Свита, его челядь, шла за ним, опустив головы. Затем прошёл в другой конец коридора, всё осмотрел, кое-где потрогал пальцем окрашенные стены и что-то сказал челяди. Один из них крикнул:

-Кто старший здесь? - Рабочие показали на меня.

-Старшего – сюда!

Я воспринял это так, как будто егерь, на псиной царской охоте, крикнул одному из псов:

-Легавая, ко мне!

Длина коридора 44 метра. Половину, 22 метра, я не прошагал, а словно, легавый пёс - промчался.

-Фамилия?

Хотя генерал спросил только одну фамилию, я выпалил:

375

-Капцов Иван Игнатьевич.

-Когда закончите работу?

-Срок до 1-го апреля, но закончим, завтра, в крайнем случае – послезавтра.

-Качество, так себе, но лучше чем у наших. Стены, кое-где просвечивают.

-Сегодня начнём красить последним слоем.

-Разве это не последний был?

-Нет, второй. А мы красим по три раза.

-А наши рабочие, красят только в два слоя.

-Игнатьич, мы же тоже красим в два слоя, по шпатлёвке. – Гаяз разлил коньяк.

-А что мне ещё оставалось делать? Ляпнул наугад и попал в точку.

-Придётся подключать вас. Иначе наши не успеют.

-Послезавтра я смогу поставить своих людей на первый этаж.

-На пятый. Наши с пятого перейдут на первый, а твои люди уже завтра пусть начинают на пятом. Только обмерьте всю работу, чтобы потом не было претензий и составьте акт приёма-передачи. Если будут какие-то ущемления со стороны Елазстроя, обращайся ко мне.

-Гаяз, ты не заметил, что я перед едой всегда мою руки, а этот раз не помыл.

-Что-то ты перескочил с одного на другое?

-А не помыл я руки потому, что перед уходом генерал пожал мне руку. Теперь я месяц не буду её мыть, чтобы хранить тепло его пожатия.

Мы засмеялись и подняли рюмки.

-А ведь это хорошо, что нашу маленькую организацию заметили. Ты знаешь, сколько организаций на Елазе?

-Откуда я знаю?

-За сто пятьдесят.

-Ни хрена себе!

-Вот так-то. Запомни, что инициатива всегда наказуема.

376

Если бы ты не влез со своим предложением насчёт первого этажа, генерал, может сам, сразу предложил его нам, то есть тебе. А так, теперь мудохайся с пятым.

-Что инициатива наказуема, я узнал ещё в седьмом классе. Могу рассказать.

-Спешить некуда. Выпивка и жратва у нас есть. Рассказывай.

-У нас в школе, русский язык и литературу вела Анна Федоровна, красивая хохлушка, а муж у неё был узкоглазый Гиви Николаевич. Мать у него была грузинка, а отец китаец. До чего был противный мужик, не передать. Сейчас, вспоминая его – содрогаюсь. Он не терпел учеников, а меня, почему-то больше всех. А она, его жена, красавица Анна Фёдоровна, моя любимая учительница. Ей все ученики старались чем-то угодить.

Однажды она пришла на урок, а доска грязная. Я схватил тряпку и сказал:

-Анна Фёдоровна, я сейчас вытру для Вас доску тряпкой.

-Почему для меня? Доска служит предметом наглядного пособия для вас, учеников, и всегда должна быть чистой. Ты дежурный?

-Нет. Не знаю кто?

-Тогда почему доску должен вытирать ты? Пусть вытирает дежурный.

-Но я уже вытер. Мне не трудно.

-Хорошо, Капцов, раз ты уже у доски, что вам было задано на сегодня.

-Некрасов. Какой-то стих.

-Не какой-то, а стихотворение: «Кому на Руси жить хорошо». Но судя по тому, что ты даже не знаешь, что задавали, значит, домашнее задание не выполнил.

-Я стихи не люблю.

-Плохо! Стихи – это поэзия и тем, кто их любит, они всегда помогают в жизни. Я знаю, что ты много читаешь. Мне говорил твой отец, когда недавно, за твои прогулы и двойки по многим предметам, кроме моих, его вызывали

377

в школу. Какую книгу ты сейчас читаешь?

-«Шагреневую кожу» - Бальзака.

-Надо же? В таком возрасте. Тебе ещё рано читать такие книги. Она у тебя с собой?

-Нет. Я книги в школу не беру.

-Я читала её в институте. По программе. И то мельком. Книг тогда не хватало, сразу после войны. Ты дашь мне её почитать?

-Завтра же принесу.

-А я завтра принесу тебе книгу стихов одного поэта и мы с тобой поговорим о поэзии. Но двойку я всё равно тебе поставлю, несмотря на твою инициативу вытереть доску. Садись.

Так, вот, Гаяз, я знаю о том, что проявлять инициативу нужно осмотрительно. Хотя, эта инициатива дала мне толчок к понимаю поэзии и любви к ней.

На следующий день я принёс учительнице, обещанную книгу, а она мне. После уроков я дождался, пока она освободится, мы сели в пустом классе, и она показала мне тоненькую книгу Есенина. Я слышал о нём. Но он, одно время был запрещён и в школе его не изучали. Но, уже, начиная со смерти Сталина, имя Есенина стало чаще произноситься и за чтение его стихов не стали сажать в тюрьму. Однако же, люди боялись говорить о нём, открыто.

-Ты о Есенине знаешь, что нибудь? - спросила Анна Фёдоровна.

-Слышал, что есть такой русский поэт, но буржуй, белогвардеец, писал о царях и выступал против рабочих и крестьян.

-А хоть одно его стихотворение читал?

-Анна Фёдоровна, я же не люблю стихи! Вчера весь вечер учил, «»кто хорошо живёт на Руси»», но так и не запомнил.

-Некрасова я тоже не люблю, но что поделаешь, он есть в школьной программе, а Есенина нет. Может, лет через сто и его станут изучать в школах.

378

Вот прочти стихотворение Есенина. Называется «собаке Качалова». Только вслух.

Я стал читать так, как поп на похоронах, куда однажды взяла меня мать, нудно и непонятно.

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

-Ванечка, стихи так не читают. Слушай!

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

И она положила свою мягкую, нежную, горячую ладонь на мою руку. Появилось странное, непонятное чувство и у меня...

-Душа ушла в пятки от радости, -сказал Гаяз, разливая коньяк по рюмкам.

-Какая на хрен душа в пятки?! Хрен полез в гору, как медведь на дерево, за мёдом.

Гаяз захохотал и поднял рюмку.

-Игнатьич, давай выпьем за то, чтобы наши медведи всегда лезли на деревья за мёдом.

Он выпил.

-А ты почему не пьёшь?

-Продолжу твой тост.

Я крякнул и произнёс его тост, но со своим добавлением:

-Гаяз, давай выпьем за то, чтобы наши медведи всегда лезли упорно на деревья за мёдом. И никогда не падали раньше времени, пока не съедят весь мёд!

Это уже не мы хохотали, а коньяк, сидящий внутри.

-И что было дальше? Ты её уговорил?

-Ты, что, дурак? Это же была моя учительница. Правда, любимая. Иногда я, начитавшись всяких книг о любви, смотрел на неё такими похотливыми глазами, что она не выдерживала мой взгляд.

Так, вот, она положила сваю ладонь на мою, и стала

379

читать стихотворение. Потом ещё и ещё. И гладила мою руку. Я же уже был большим парнем. Мне шёл пятнадцатый год. Махатма Ганди — духовный лидер и главный идеолог национально-освободительного движения Индии, женился в 13 лет. А тут ещё эта шалава весна, когда каждая щепка стремится воткнуть другой щепке. Я тихонько ёрзал на стуле, но мне, сейчас, кажется, что она тогда всё видела.

-Ванечка, тебе понравились стихи?

- Очень! Красивые. –но если бы она попросила пересказать хоть одно стихотворение, то я бы не смог, потому что мои мысли вертелись вокруг её манды, которую я видел только на стенках общественных туалетов. И в нашей совхозной бане, когда подсматривали с другом Резо. Видеомагнитофонов и порнографических журналов, как сейчас, тогда не было. А девки тогда, в таком возрасте - не давали.

-Кем ты хочешь стать? -спросила учительница.

-Военным. Моряком или лётчиком.

-Для чего тебе это нужно? Война закончилась. Мы победили немцев. И теперь на всей земле больше нигде, никогда не будет войны. СССР никогда ни с кем не будет больше воевать. Все 1000 лет, что мы будем существовать. А может, и больше. Тебе нужно выбирать мирную профессию. Ты бы мог стать поэтом, как Есенин. Ты даже немного похож на него. Посмотри на его фотографию, правда она старая и уже потрёпанная.

Я посмотрел на его фото и мысленно сравнил с собой, которого несколько раз видел в зеркале,иногда грязного, как поросёнок, после футбола:

380

-Да, он похож на меня.

-Ванечка, он знаменитость. Не он похож на тебя, а ты похож на него. Чуть-чуть. Но это мне так кажется.

-Но я юный и красивый! И красивее его!

-В этом я не сомневаюсь. Но глупее. Если бы ты ещё научился ухаживать за собой. У тебя такие красивые руки! – она взяла их в свои. -Если бы ещё у тебя не были обгрызенные ногти, а под оставшимися, не было грязи, то их можно было показывать на выставках. Сейчас я тебе, миленький, их подправлю. Эти руки должны творить! Писать стихи! Ванечка, научись сочинять.

Она достала из сумочки пенал, в котором были дамские аксессуары для рук, и стала обрабатывать мне ногти.

-И ещё, Анна Фёдоровна, мне кажется, я немного умный. А если человек умный он может научиться всему. Например, писать стихи. Это так просто. Мой отец часто говорит стихами, а он неграмотный.

-Значит, сочинять стихи у тебя - наследственное. Попробуй напиши мне стихотворение.

-Любовное?

-Мы же с тобой не любовники? Хотя, я думаю, ты в меня влюблён. Но это детское, пройдёт. Можешь представить, что я твоя возлюбленная, и написать любовное стихотворение, посвящённое мне. А потом, мы его вместе разберём, и я покажу его недостатки.

Я сходу выпалил пару строчек, которые, видимо, где-то прочитал, а может это были мои первые строчка, родившиеся в голове? Кто его знает?

Любимая, как билось сердце,

Когда я грудь твою ласкал...

-Великолепно! Чудесно! Прекрасно. –она быстро положила мою руку на свою левую грудь, под которой билось её горячее сердце, не принадлежащее мне, а противному учителю геометрии, полу-китайцу, говнюку, её мужу - Гиви Николаевичу.

Я думал, мой друг в штанах, который обычно спит, головой вниз,

381

как летучие мыши, которые живут у нас в сарае, где ночует коза Жужуна, сейчас выпрыгнет из штанов и станет от радости плясать лезгинку, выкрикивая асса, асса. Какая же нежная, волнующая, упругая была её грудь!? Клянусь Пегасом, что если бы ни это внезапное прикосновение к её груди, я никогда в жизни, потом, не написал бы ни одной строчки. Там, на её левой груди, я почувствовал первое вдохновение. Не сексуальное, а поэтическое.

-У тебя есть девушка? -Спросила она.

-Нет!

-А была?

-Нет!

-Ты целовался?

-Два раза.

-Я бы стала твоей первой девушкой, вернее женщиной, но я твоя учительница, а ты мой ученик. Самый любимый. Но не потому, что ты красивый, а потому, что самый начитанный. Если хочешь, чтобы и я тебя полюбила, научись сочинять стихи. И ещё! Никому не говори, о нашей беседе, особенно о Есенине. Для меня могут быть большие неприятности. И то, что твоя рука лежала...

-Вы сейчас, читали мне нотацию за то, что я не выучил, кто хорошо жил на Руси.

-Не «Кто хорошо жил», а «Кому на Руси жить хорошо». – она сильнее нажала моей рукой на свою титьку, а затем положила её на парту.

-Игнатьич, оказывается ты уже с детства был бабником и развратником.

-Гаяз, я же не такой умный, как ты, который с детства стал возглавлять строительные коллективы.

-Я строительство ненавидел.

-Представь, я тоже. Давай, выпьем и я расскажу.

Нам с Резо, моим другом, ровесником, было лет по десять. Мы поехали на море, в Кобулети, а он там, не доходя до моря, захотел в туалет по большому, оказывается он утром сел не на скамейку, а на стул и у него начался жидкий

382

стул, в животе. Мы проходили мимо базара, где велась стройка. Он, не раздумывая, присел на большие носилки с мелкой сеткой, рядом с кучей морского песка. Кроме того, что он выпустил весь свой жидкий стул на эти носилки, он ещё каблуком порвал мелкую сетку. Откуда ни возьмись, выскочили два армянина. Один ринулся ко мне, а другой к сидящему Резо. А потом били, сильно били.

-Кого? Твоего друга - Резо?

-Если бы? Резо, хоть и он насрал жидким стулом, но как всегда выкрутился. Сидя, схватил горсть песка и швырнул ловившему. Пока тот протирал глаза, полные песка, Резо, не став вытирать задницу, сбежал. А били меня, хотя я и не срал. Но ведь могли еще, и заставить вылизать языком жидкое говно моего друга. Мы были маленькими, худыми, полуголодными пацанами. С тех пор я ненавидел строительство.

-Но Всевышний нас с тобой, Игнатьич, покарал, за наши грехи и заставил работать в строительстве. Ну, и что дальше было с твоей учительницей? Ты интересно рассказываешь.

Я весь вечер учил этого долбанного Некрасова и всё-таки осилил заданное. Но главное, я написал стихотворение, любовное. Его я написал, на удивление быстрее, чем заучивал некрасовское.

Утром в школе, первым уроком была алгебра, где мне снова вкатили пару. Вторым уроком был русский язык. Мы сдавали тетради с домашней работой. Я положил туда стихотворение, сочиненное накануне.

Третий урок, был уроком русской литературы. Я усиленно тянул руку.

-Что ты хотел, Капцов?

-Исправить двойку.

-Ну, давай!

В каком году — рассчитывай,

В какой земле — угадывай,

На столбовой дороженьке

383

Сошлись семь мужиков:

И так далее. Стихотворение я прочитал с выражением. Почти, как Есенин. Правда, я ни разу не слышал, как читал свои стихи Есенин.

-Ведь можешь, Капцов! Пока вам нотации не прочитаешь, вы не хотите учиться. Садись. Пять. И исправляй свои двойки по другим предметам. В учительской Гиви Николаевич говорил, что сегодня опять поставил тебе двойку по алгебре.

А сейчас начнём новую тему. Она не совсем по программе, но не в ущерб ей. Программу мы выполняем. Я хочу научить вас любить поэзию. В качестве наглядного примера хочу показать Капцова. Он не учит стихотворения потому, что не любит стихи, как говорит сам. А стихи помогут вам в дальнейшем лучше понимать прекрасное в жизни: искусство, музыку, танцы, скульптуру. Всё это – поэзия. Кто из вас знает, какую нибудь знаменитую картину, знаменитого художника?

-Я! -крикнула, осетинка, маленькая Ася Гулая, с большими сиськами. Все мальчишки устанавливали размеры своих ладоней на её грудях, и она ни кому не отказывала. То есть делала вид, что ничего не произошло, если мальчик пару минут держался за её грудь. Я всё время удивлялся, как такое хрупкое тело выдерживает такие большие груди. Асе, это, видимо нравилось. Внимание мальчиков к ней. Зато её задница была с два куриных яйца, прислоненных друг к другу. Главное, эту красивую, самую маленькую девчонку, весёлую и жизнерадостную никто и никогда не обижал.

-Назови, Ася!

-Мона Лиза, художника Леонардо да Винчи.

-Да! Это творение Леонардо да Винчи - «Джоконда». «Почти полтысячелетия она смотрит каждому в глаза и сдержано улыбается. В улыбке отражается и любовь, и какая-то настороженность…

Леонардо да Винчи был не только живописцем, который написал эту картину.

384

Он был ещё и ваятелем, зодчим, певцом, музыкантом. Ещё он известен, как: философ, биолог, анатом, геолог. Прославился он и как математик, инженер, механик-изобретатель, предвестник воздухоплавания, гидротехник, физик, и астроном! Но не только. Леонардо ещё и стихотворец, теоретик искусств, театральный постановщик, баснописец.

Может быть, поэзия была его движущей силой в жизнедеятельности?

Поднимите руки, кто из вас любит стихи? Раз, два, ага три. Три человека из всего класса. А кто может прочитать стихотворение не из школьной программы?

-Я, Анна Фёдоровна.

-Мария Болгова. Прочитай, Машенька.

-Я люблю Тютчева и Фридриха Шиллера. Особенно его произведение - «Боги Греции». Могу прочитать отрывок.

-Конечно, прочитай. Все с удовольствием послушают.

В дни, когда вы светлый мир учили

Безмятежной поступи весны,

Над блаженным племенем царили

Властелины сказочной страны, -

Ах, счастливой верою владея,

Жизнь была совсем, совсем иной

В дни, когда цветами, Киферея,

Храм увенчивали твой!

 

В дни, когда покров воображенья

Вдохновенно правду облекал,

Жизнь струилась полнотой творенья,

И бездушный камень ощущал.

Благородней этот мир казался,

И любовь к нему была жива;

Вещим взорам всюду открывался

След священный божества.

Где теперь, как нас мудрец наставил,

385

Мертвый шар в пространстве раскален,

Там, в тиши величественной правил

Колесницей светлой Аполлон.

Здесь, на высях, жили ореады,

Этот лес был сенью для дриад,

Там из урны молодой наяды

Бил сребристый водопад.

 

Этот лавр был нимфою молящей,

В той скале дочь Тантала молчит,

Филомела плачет в темной чаще,

Стон Сиринги в тростнике звучит;

Этот ключ унес слезу Деметры

К Персефоне, у подземных рек;

Зов Киприды мчали эти ветры

Вслед отшедшему навек.

-Анна Фёдоровна, я из этой белиберды, что прочитала Болгова, ничего не понял.

-Всё правильно, Сванидзе, ты ни русские книги не читаешь, ни грузинские на родном языке. Тебе не стыдно, грузину, по грузинскому языку у тебя двойка?

-Потому что, я не учу правила.

-Тогда, хотя бы читай книги. Тот, кто много читает, больше получает знаний. Создайте в вашем классе кружок чтения и обменивайтесь книгами, проводите диспуты, совместные чтения.

-Я лучше в футбол поиграю, чем буду сидеть после уроков в этом кружке.

-Ты футболист, Изюмский, выступаешь за школу. Тебе можно сделать исключение. А сейчас я вам прочту стихотворение. Или устали слушать?

-Читайте, читайте! - раздалось со всех сторон.

-Ну, тогда, чтобы была тишина. Слушайте:

Любимая, как сердце билось,

Когда я грудь твою ласкал,

В душе моей что-то творилось,

386

Страстей невиданных накал.

-Это же моё стихотворение! Я завертелся, как бычок на сковородке, которых я ловил в речке, а мать жарила, но сама не ела, только мы с отцом. Мне хотелось сказать соседу по парте, греку Чилингариди Косте, что это я написал, но он, как змея прошипел: Не вертись, мудак! Тогда я глянул на Анну Фёдоровну и встретился с её красивыми глазами, влюблено смотревшими на меня, которая продолжала читать с выражением моё стихотворение:

Я ждал тебя, я так томился,

Но ты на встречу не пришла,

Прибой о скалы уж разбился,

Другого ты себе нашла.

Но я любить не перестану,

Сгорел в любви, сейчас горю,

К тебе стремиться не устану,

Тебе открыто говорю.

Когда закрою свои очи,

Нагая ты передо мной,

Ты вся моя! Все дни, все ночи,

И мы целуемся с тобой.

Возьми, любовь моя, частицу,

Моей израненной души,

Как канарейку, как синицу,

И слушай песнь любви в тиши.

Все захлопали Анне Фёдоровне, а мне показалось, что мне.

-Понравилось стихотворение?

Все чуть ли не хором заорали – да.

-Анна Фёдоровна, а это, из какого пушкинского произведения? Я его всего перечитала, но такого отрывка не помню. – сказала Маша Болгова.

-Машенька, -это не Пушкин. Вычитала в каком-то журнале. Там печатались стихи молодых, начинающих поэтов. Понравилось, запомнила, а фамилию молодого автора не запомнила. Кто-нибудь заметил недостаток этого стихотворения?

387

Все молчали. Больше всех хотелось говорить мне. Душа была полна гордости за себя, словно я уже всемирный поэт, а Пушкин, это так, в подмётки мне не годится.

-Ошибка молодого автора в том, что он, несмотря на то, что хорошо, образно описывает свою любовь, страсть, к возлюбленной в последнем четверостишии пишет:

Возьми, любовь моя, частицу,

Моей израненной души,

Как канарейку, как синицу,

И слушай песнь любви в тиши.

Канарейки – это певчие птицы и здесь всё правильно. Его возлюбленная могла бы её слушать, если бы взяла у автора, а синица, разговаривает на своём птичьем языке, но не поёт. Но стихотворение красивое. Надеемся, что скоро и в наше время появятся знаменитые поэты. В заключение я хочу сказать, больше читайте книг и постарайтесь, если не полюбить, то хотя бы понимать поэзию.

-Вот так, Гаяз, я громко, вслух заявил о своей любви к своей учительнице. Самое интересное, что её устами. Но она правильно сказала, что это детская любовь и она пройдёт. Этот урок дал мне ещё один толчок. Я взял у одноклассницы Марии Болговой Шиллера и прочитал книгу о греческих богах, а затем сам решил написать о них книгу, в стихах.

-Написал?

-Откуда? С тобой разве напишешь? Ты, то баб где-то находишь, то работу подкидываешь, то пьянки устраиваешь,

-Подлец, ты, Игнатьич! Что, я сегодня пьянку предложил?

-А кто? Сказал, приезжай у меня и коньяк и водка и жратва. Наливай!

-Ладно, готовь хату! У Эльвиры муж на три дня уезжает. Сказала, придут вдвоём.

-Этот тост Гаяз, я хочу предложить за учёных.

388

-Причём здесь учёные?

-Представь, если самые передовые учёные, бросив заниматься освоением космоса, начнут заниматься мандой, нам – хана?

-Ты уже пьяный и несёшь какую-то ахинею.

-Ты не дослушал. Так вот если учёные придумают такое приспособление на манду, в виде пломбы, которую ставит муж, уезжая в командировку, разве эльвиры будут приходить к нам?

Мы, выпив, долго хохотали. Пока не приехал за нами Эдик и не развёз нас по домам.

-Пап, ты сегодня, вроде, как и не пил?

-Было много закуски. Утром, когда мы сидели вдвоём с Гаязом, приехала Валентина, бухгалтер, стала выкладывать продукты в холодильник и сказала:

-Гаяз, я наготовила на всю неделю. В столовую ездить не будем, а завтра у неё случится инфаркт. Мы всё сожрали.

-Надо было тогда, мне не есть, а ты почти насильно усадил за стол.

-Когда у тебя будет сын, попробуй, сиди за столом и жри, а твой сын будет сидеть рядом и глазеть, как ты ешь. Всё правильно. Думаешь, они едят в столовой? В ресторанах. Так, что всё нормально. Зайдёшь? Выпьем по стопке.

-Ты же знаешь, я не пью. И Лиля начнёт шипеть.

-Как хочешь. Пока!

-Пока! Ты тоже больше не пей.

-Не буду. Возьмусь за чтение.

-Что за книга?

- «Дневник влюбляющейся женщины» Давно лежит, никак не могу дочитать.

-Я люблю книги о войне.

-Там о войне ни слова. Одна сплошная любовная трагикомедия. Подъезжай завтра, как обычно, к семи.

389

ГЛАВА VIII. ВОСПОМИНАНИЯ. ВЕРА.

-Почему ты не хочешь меня дочитать? Если я тебе надоел, то сожги меня, и я не буду больше мучиться.

-Видишь, я вновь взял тебя в руки.

-Если бы видела Людмила, как часто ты приводишь сюда баб, ей было бы неприятно. Она же тебя любит!

-Может, любила, но уже прошло столько времени, что давно забыла.

-Ты же её не забыл, хоть и таскаешь баб!

-Я их не таскаю, они сами приходят. Ты много болтаешь. Давай вместе вспоминать нашу общую любовь!

22 октября. Воскресенье.

Боже, мой, как тоскливо! Он меня укротил. Нет, он точно меня укротил! Я постоянно стала думать о нём, не как о самце, а как о любимом, дорогом мне человеке. Почему же он не хочет со мной общаться? Наверно, разлюбил. А ведь то, что он точно меня любил, мне стало ясно из письма этой грузинки, чёрт, никак не могу вспомнить её имя. Если бы мы поехали тогда вместе, может уже поженились бы и я могла уже носить его ребёнка. Алка взбесилась бы от злости. И мама не радовалась бы. Ей так хочется, чтобы я вышла за Володьку. Он, то пишет, то нет. И письма его, какие-то - дурацкие: спорт, спорт и спорт. Он на нём помешался. Если бы я вышла за него замуж, о чём бы говорили? Спорт я не люблю, да и его тоже. Разве он смог бы, как Вано, показать, как бегает с козлятами? Ванечка, что ты делаешь сейчас в общежитии? Наверно Женька играет на аккордеоне, Борька на гитаре, и все поют. Конечно, с выпивкой. Плохо, что Вано, иногда, выпивает. На прошлой неделе Нинка была у своего нового хахаля, с шахтного отделения. У них кончился хлеб и он послал её за ним, но Нинка спустилась в комнату к Вано, надеясь, взять в их комнате, чтобы не бежать растрёпанной в столовую. Там был друг Вано, Вовка, с посёлка, у которого на

голове, вместо шапки - копна волос. Видела его пару раз.

390

Красивый парень. А до этого увидела его фотографию в книге у Вано.

-Ванечка, это твой друг Резо?

-Это Вовка Савон, с посёлка. Он - енакиевский.

-Такой красивый мальчик.

-Если бы я тебя не любил, познакомил с ним.

-Но он, же с девушкой?!

-Это его старшая сестра, Роза.

-Твоя подружка.

-Ей под тридцать. Правда, незамужняя. Ходит к ней какой-то хахаль. Она выгоняет нас, как он приходит. А у него подружкой одна из сестёр, евреек, дочерей начальника стройки.

Этот разговор я вспомнила потому, что Нинка на другой день мне рассказывала:

-Видела вчера твоего Вано. Пришла к ним в комнату за хлебом, а они уже уходят с парнем, у которого волосы вместо шапки. На столе оставшаяся закуска, три стакана и пустая бутылка из под вермута три семёрки. Перед самым их уходом Валерка спросил:

-Опять к сёстрам?

-Да, ответил парень. Надо брать, пока дают. - И они все втроём засмеялись. А я, про себя, обозвала Вано – козлом.

391

-А почему, про себя, можно было сказать и вслух.

-Люд, он же мне ничего плохого не сделал! А к тому же, он мне нравится. Это ты зациклилась на здоровых самцах, хотя и ему даёшь. А меня трахали, на голову ниже его. И ничего. Главное, чтобы хорошо стоял. Я не знаю, что у вас произошло? Ты его бросила или он тебя, но вижу, что страдаешь? Если он тебя бросил, то клин надо вышибать клином. Я могу познакомить тебя со своим бывшим хахалем из металлургического техникума. Стройный, красивый и, главное, хорошо трахает. Хоть он, гад и бросил меня, но, похоже, и та сучка его бросила, так что

он страдает один. Хотя мужики никогда не страдают из-за баб.

-Никого мне не надо, Нин.

-О, похоже, что ты, дурачка, сама в него влюбилась? Тогда выходи за него замуж, а я буду приезжать к вам в Грузию и трахаться с грузинскими ишаками.

Она тогда засмеялась и пошла к парню, позвавшему её. Интересно, есть ли парень в техникуме, с которым она не трахалась? Есть. Вано! Иначе бы я об этом знала.

Значит, они с Вовкой ходят к сёстрам. Интересно, красивая хоть его новая подруга? Грузинка красивая, ничего не скажешь. Я, вроде, тоже не уродина. Значит, вкус у Вано есть. Наверно, он, сейчас, целуется с этой девушкой? Почему целуется? Нинка произнесла фразу Вовки: «-Надо брать, пока дают». Значит, не только целуются?! А может, согласится на Нинкино предложение и познакомиться с её бывшим хахалем? И на виду у Вано, уйти с ним, к нему в общежитие. Не будет же Вано идти за нами до общежития металлургического техникума! Дура я, и мысли у меня дурацкие. Надо помириться с Вано. Сделать всё, чтобы он снова был со мной.

Я отложил дневник, любовно поглаживая его, чтобы он снова не обиделся, и вспомнил то время.

392

Когда всё это произошло с Вадимом, и я ходил всё время, как в бреду, занятий не было, чтобы отвлекаться на учёбу, книги уже не читались, единственное, что меня спасало, тогда – тренировки по боксу и, иногда ловля рифм, которые витали рядом, но не давались в руки, требуя вдохновения. Лира не появлялась, а она, моя любовь, моя Людмила, дававшая мне раньше вдохновения, вместо Лиры, предала меня. Это я, так думал. Если бы я мог знать?

Вовка пришёл ко мне в общежитие. Парни сказали, что я на тренировке, в спортзале техникума. Он пришёл туда. Когда он подошёл, сказал:

-Вань, полчаса сижу, наблюдаю, как ты со звериной жестокостью лупишь грушу. Как зовут твоего напарника в боксе, который набил тебе морду и ты мечтаешь взять реванш?

-Вадимом.

-Если ты начнёшь бить его с таким ожесточением, как сейчас, то уложишь нокаутом в первом же раунде.

-Он не боксёр. И вообще не спортсмен.

-Значит, соперник в сердечных делах! Оставь силы для другого. Похоже, скоро тебе придётся потрудиться на любовном фронте. Верка сказала, приходи с Ванечкой, я ему кое-что обещала. А что девка обещает парню – понятно и дураку. Мойся, одевайся и пошли.

Чёрт с тобой, Людочка, подумал я тогда, если ты отдаёшься Вадиму, то мне, может быть, сегодня отдастся она, Веруня.

Когда мы подходили к дому, где жили сёстры, от него отъезжала машина, за рулём которой, как мне показалось, был Юрка, водитель моего брата, директора таксопарка. Машина свернула в другую сторону.

Ё - твою мать, таки! – сказала тётя Рахель, когда мы вошли. –Мальчики, дайте я вас расцелую!

Она обняла нас двоих и поцеловала каждого в щёку. Вовка то ли случайно, то ли сознательно, провёл своей огромной лапищей, по её широкой жопе..

393

-Вы, мальчики, немного опоздали, к столу, приезжал Павел Игнатьич, директор таксопарка и мы немного, таки, выпивали. Он, здоровый боров, споил этого барана, моего Мойшу-Мишу и его овцу, меня – Рахель. Ванечка, ты не еврей, как Вовочка, не знаешь, что Рахель в переводе - овца. Там ещё остался коньяк, идёмте, выпьем по рюмке и я пойду спать. Нет, не к Мойше, он трезвый храпит, а пьяный - пердит. Разве такой мужик нужен красавице, как я? А вы красивые мальчики! Пошалите с моими курочками. Жизнь быстро проходит.

Мы выпили и пьяненькая тётя Рахель, в переводе овца, тут же, в зале, улеглась на диван.

Мы постучали в комнату Веры. Никто не ответил. Из комнаты Гали доносилась музыка. Мы вошли.

-Проходите, мальчики! Сейчас будем пить чай.

-Ты, Галка, пей чай с Вовкой, а мы будем пить чай с Ванечкой у меня. –и она потащила меня в свою комнату.

-Почему ты так долго не приходил? Ни разу, после летних каникул?

-То, одно, то другое.

-Понятно, то одна, то другая девочка, в общем, было не до меня. А меня всё время мучило угрызение совести, перед тобой.

-За что?

-Я же тебе перед каникулами кое-что обещала, но не исполнила. Твоя должница.

-Долг можно отдать в любой момент.

-Ты прав. Я тоже так думаю. Что будем пить чай? Али что?

-Ты хозяйка, решай?

-Ты думаешь, они сейчас пьют чай? Как бы, не так? Мы с Галкой стащили из погреба, по бутылке крымского вина.

-А если родители узнают?

-Там его не мерено. Многие строятся и всем нужны

394

стройматериалы, вот и прут отцу разное. Если бы он был любителем выпивки, уже давно спился бы. Возьми штопор на подоконнике, открой бутылку и разлей в бокалы, а потом мы с тобой выпьем на брудершафт.

-Без тоста?

-Я тосты не умею говорить. Хочешь, скажи, а потом выпьем на брудершафт.

-Если пить на брудершафт, то надо потом целоваться, а по грузинскому обычаю после тоста не целуются, а выпивают вино.

-Ты не хочешь целоваться?

-Хочу! Но целоваться можно и без брудершафта.

-Хорошо, говори тост.

-Стоит горный козёл, Иван, на скале, смотрит вокруг и говорит: -Эх, какая красота! Вверху снежные горы, рядом со мной скалы, по которым можно прыгать, а внизу зелёный лес, где гуляет стройная, красивая, грациозная лань, -Верочка. Был бы я ланью самцом, побежал бы в этот лес и...

-И запрыгнул бы на эту грациозную лань Верочку....

-Не перебивай тамаду! Не торопи события! Был бы я ланью самцом, побежал бы в этот лес и, встретив лань, сказал: -Милая Верочка, какие у тебя стройные ножки, но их полностью не видно, скрывает твоя прелестная шкура, то есть юбка. А под юбкой у тебя драгоценный алмаз в сто карат, но его закрывают трусики. Позволь мне, грациозная лань...

-А грациозная лань отвечает ему: Милый и резвый козлик Ванечка, я знала, что ты, сегодня, спустишься со скалы в лес и пришла пастись без трусиков, чтобы показать тебе свой алмаз в сто карат.

И она подняла юбку.

-О, грациозная, лань! Но твой алмаз не в сто карат! Твой алмаз в тысячу карат. Нет, он бесценен. Давай выпьем за него

-Но у тебя тоже есть твой, козлиный алмаз, которым

395

делают козлят. Я не стану пить, пока не увижу его.

Я снял брюки. Она увидела, что ОН уже «готов к труду и обороне», потрогала, убедившись в его твёрдости и мы стали осушать бокалы.

-Вера, а ты закрыла дверь?

-Вовка всегда закрывает сам. Вот, дура, проболталась.

-Не переживай, Вер, я иногда видел, как он гладил такую аппетитную твою попочку, но так, чтобы не видела Галя.

-Теперь она знает, что он и меня трахает.

Потом, когда мы лежали, я подумал, чтобы сказал брат, теперь я не сомневался, что это был он, если бы увидел меня здесь? Сказал бы, Иван, а ты молодец, что ищешь богатую невесту. А Левинсоны – богатые. Но если за Мойшу возьмётся ОБХСиС, то ему несдобровать. Но евреи – хитрые люди, умеют выкручиваться. А я не ищу богатую невесту. Разве я пришёл бы к Верке, если бы меня так подло не предала, не укусила красивая гадюка по имени Людмила.

Я где-то читал, что в постели все женщины одинаковы. Я не могу гарантировать, что прав, но это – враки. У меня было их четыре: Зина, первая, моя «крестница», сделавшая меня мужчиной, Этери, милая моя грузиночка, потом Лиза и теперь вот Вера. Но все они разные. И все хороши по своему. Но Этери на первом месте. Во всех отношениях. И по красоте, и по страстности, и по нежности, и по юмору, по всему, по всему. Если бы она не была замужем и старше меня, то я ни на кого бы её не променял! Хотя, наверно, лгу себе. Променял на неё, мою гадюку, которую так люблю, несмотря на то, что она кусается. Мою, чужую Людмилу. Что она сейчас делает? И с кем она? Глупый вопрос. Конечно, с Вадимом! Вероятно, вот так же лежат в постели?

-Ванечка, о чём ты задумался? Он у тебя опять готов к работе!

-Вер, некрасиво брать чужие вещи в руки без спроса!

396

-Ах, ты нахал! Сам шаришь там без разрешения, а меня хочешь заставить, просить разрешения?

-Знаешь, не знаю, что делать? Я хотел тебе сказать сразу, но после того, как ты обозвала нахалом, не буду.

-Говори, раз начал.

-Нет, не буду! А может, всё-таки сказать? Стыдно. Ты обидишься и выгонишь меня. Да ещё пойдёшь жаловаться Гале с Вовкой.

-Ты меня заинтриговал, скажи!

-Не буду!

-Миленький, скажи! А то я умру от нетерпения.

-Хорошо. Только на ушко. Чтоб никто не слышал.

-Верочка, посиди на «нём»!

-А потом скажешь?

-Скажу.

Она запрыгнула на него, как наездница на коня и поскакала, отпустив удила. Но скакала недолго.

-Верочка, почему ты соскочила?

-Чтобы ты сказал, что обещал сказать.

-Но я же, уже тебе всё сказал.

-Ты ничего не говорил!

-Сказал, чтобы ты посидела на нём.

-Ты врёшь!

-Честное, пионерское!

-Ты не пионер!

-Честное комсомольское!

-Честное, честное?

-Честное, честное, честное!

-Дурак, мог бы и без интриг. Я люблю на нём скакать. Надо было просто сказать:-«посиди на нём!»

-Я тебе это и сказал. Залезай на своего коня и гони вскачь, пока хватит духу.

-А ты, правда, ничего не хотел сказать?

-Правда, правда! Я так пошутил.

-Дурацкие у тебя шутки. Я, ведь, думала, что ты что-то знаешь про Вовку. Испугалась.

397

-Ты влюблена в него, Вер?

-Есть немного. Но я уже помолвлена с другим.

-С тем, который учится в институте?

-Ну, да!

-А ты с ним трахалась?

-Конечно!

-Это он тебя сделал женщиной?

-Как бы, не так?

-Тогда Вовка.

-Если бы Вовочка! Но я тогда его не знала. Парень один. Ты его не знаешь.

-И как прореагировал твой парень, с кем ты помолвлена?

-Как он должен был прореагировать?

-Мол, ты не девушка.

-У тебя есть девушка?

-И да, и нет.

-Как понять?

-Я её люблю, а она, похоже, меня не любит.

-А если бы она согласилась выйти за тебя замуж и оказалась не девушкой, как бы прореагировал ты?

-Если бы её до меня трахали сто мужиков, я бы женился на ней.

-Вот, видишь. «Вино не теряет вкуса, если даже не ты открывал первым бочку!» -Это я где-то прочитала. А ты открывал хоть одну бочку?

-Всё впереди! Ещё открою.

-Торопись! С каждым годом молодёжь начинает трахаться всё раньше и раньше. Семиклассники уже зажимаются в кустах. Дураки те парни, которые, стремятся сломать девке целку! Лишний труд. Потеря килокалорий. В каком-то африканском или индийском племени, есть специальные люди – ломальщики целок, они это делают за деньги. Родители девушки нанимают его с этой целью. Не хочешь, туда устроится ломальщиком целок?

-Не хочу, Вер! Что целка, что не целка – одна манда!

398

-Ванечка, мы забыли о вине. Наливай! Хочешь, оставайся до утра!

-Ты с ума сошла?

-Папа рано уходит, а мама поощряет. Вернее, закрывает глаза на это. Единственное, говорит нам с Галкой, чтобы мы старались не «залететь.»

-Не было ещё?

-Сплюнь.

-Твоя мать, наверное, хорошей будет тёщей?

-Все тёщи и свекрухи – говно! Моя мать тоже будет такой. Вовчика она любит больше всех. Но он точно не станет её зятем!

Я вспомнил, как Вовчик провёл рукой по широкой жопе её мамы. Возможно, она любит его, не как будущего зятя, а как сегодняшнего любовника?

-Вер, когда нас, сегодня встретила твоя мама, мне послышалось, что она сказала «-Пошалите с девочками». Я думал, что ослышался, а на самом деле, она, наверное сказала «Не шалите с девочками»!?

-Наверно, ты правильно услышал «пошалите». Она в молодости была красивой и стройной и, похоже – ****овитой. Мы обе с Галкой в неё, обе ****овитые, а не в отца. На фотографиях, где они в обществе на гулянках, она рядом с каким нибудь мужиком, а папа в стороне. К нам часто приходили гости и среди них красивый высокий еврей Лёва. Я, в детстве, звала его дядей Лёвой. Однажды, он, поддавший стал трогать маму за задницу и груди, папа ему говорит:

-Лёва, ты хотя бы не лапал мою овцу при мне!

А мама в ответ:

-Не слушай эту собаку, таки Лёва! Он же собака на сене, и сам не лапает и другим не даёт! Все засмеялись и перевели всё в шутку. Не было случая, чтобы родители ссорились. А однажды Лёва, дядя Лёва, тоже был у нас в гостях. Я уже была в девятом классе. Гостей было много. Галка была во дворе. Я тоже собиралась во двор. Вышла в

399

коридор, а там дядя Лёва, только вышел из туалета. Он раздвинул руки в ширину и со словами: -Моя лапочка, моя любовь! – подошёл, обнял меня и прижал к себе. Если бы ты знал, Ванечка, как мне было хорошо. Впервые мужчина прижал меня к себе. Мне так и хотелось ему сказать: -«Унеси меня в комнату»!

-Но ты ему не сказала?

-Я впилась в его губы, так, что он еле оторвал меня от себя.

-Верочка, я дам тебе ключ, придёшь завтра к двенадцати дня. Где я живу, ты знаешь, -сказал он и поставил меня на пол.

-И потом, когда он сделал тебя женщиной, ты стала звать его Лёвой?

-Всё правильно. У нас была сумасшедшая любовь полгода. А затем он уехал на какую-то стройку в Сибирь.

-Родители не догадывались?

-Папе было не до нас. Он был целыми днями на работе. А мама, похоже, была Лёвиной любовницей. Я как-то забыла у Лёвы трусики. Дома искала и не нашла. А затем, они оказались у меня под подушкой. Не стираные, в сперме. Видимо, мама их нашла у Лёвы и дипломатично сказала мне, своими действиями, что всё знает. Через месяц Лёва уехал. Но предпоследнюю ночь мы провели вместе. Я сказала матери, что буду ночевать у подруги, отец стал возражать, а мать его одёрнула. Зато следующую ночь мама уже ночевала у подруги. Вероятно, нашей подругой была, в тот момент она, вернее он – Лёва.

-Почему же он решил уехать?

-Думаю, что это работа, мамочки. Она настояла, чтобы Лёва уехал.

-Но ей было это невыгодно, если она была его любовницей?!

-Выгодно было всем. Особенно Мойше, моему папочке.

-Он, то тут причём?

400

-Он бы первый пострадал. Я же была малолеткой. А Лёва у отца работал. То ли мастером, то ли прорабом. Лёву, конечно, посадили бы, а отца выгнали с работы и с партии. Так что мамочка всё сделала правильно. Это я, сейчас, понимаю, а тогда не понимала и однажды, когда мы остались с ней вдвоём закатила скандал. Но мама у меня умная женщина и всё мне растолковала. Одна её фраза сразу всё поставила на место.

-Верочка, - сказала она, - ты любишь Лёвушку?

-Любила, люблю и буду любить!

-Тогда всем рассказывай об этом. А лучше напиши, добровольно, заявление в милицию, о том, что ты, будучи несовершеннолетней, полгода, спала с ним. Ему, как минимум дадут пятнадцать лет тюрьмы, а ты будешь возить ему передачи на Север. Ты хочешь, чтобы он сидел в тюрьме?

-Нет!

-Тогда забудь о нём. И никому ничего не рассказывай.

Тебе можно. Ты же не пойдёшь заявлять в милицию?

-Я же не дурак, Вер! А намного он был старше тебя?

-На 22, с хвостиком. Но выглядел на тридцать не старше.

-Ты его любила?

-И сейчас люблю. Но уже не так, как раньше. Благодаря Вовчику.

-Давай, выпьем за нас!

-Нет, за то, чтобы твоя девушка тебя полюбила. И за

то, чтобы у мужиков всегда хорошо стоял.

-А девушки шире раздвигали ножки. Ты ещё проскачешь разок на своём, то есть, моём коне?

-Если у твоего коня не стёрлись подковы?

-Не стёрлись!

-Тогда, чокнемся.

Потом, я спросил у Веры:

-Ты можешь не отвечать. И, заранее прости за мой идиотский вопрос, как получилось, что Вовчик «оседлал»

401

вас двоих с Галкой? Вы же - сёстры?

-Мне самой хочется кому-то рассказать об этом. Всё было просто. Галкин одноклассник, с которым, похоже, она уже трахалась, познакомил её с Вовчиком. Галка, втихаря от дружка, пригласила Вову к нам. Тот пришел, и Галка сразу увела его к себе. Они закрылись. Я пыталась войти, но они не открыли. На следующий день он пришёл снова. Я была одна. Мы прошли в зал. Я села на диван, а он - напротив, в кресло. Немного поговорили. Затем Вова сказал:

-Вера, кого ни возьму за колено, говорят, что бьёт током. Попробуем?

-Я слишком доверчивая или наивная дурочка, Вера, сразу верю, как тебе сегодня, когда ты меня разыграл. Говорю:

-Давай!

Он положил руку на колено.

-Ну, как? Бьёт током?

-Вроде нет!

-Чуть передвину выше руку. – он передвинул выше, затем ещё выше, а затем пересел на диван и тогда до меня, глупой дошло. Но мне самой хотелось проделывать с ним такое и забраться к нему в штаны. Я положила ему руку на ширинку и спросила:

-А так тебя током не бьёт? Пока наши губы целовались, руки работали. Его уже была под моими трусиками, а моя держала его игрушку.

-Вовочка, пошли в мою комнату! – сказала я и на ходу

стала расстёгивать юбку.

Мы уже опустошили бутылку. Затем Вера отодвинула тумбочку и вытащила вторую из заначки.

-А ты запасливая!

-Милый, я же еврейка! А евреи – запасливые. Однажды мама приболела. Папа крутился возле неё, как уж. Но она, похоже, больше притворялась, чтобы её пожалели.

-Тебе лучше, моя овечка? Может, сбегать в аптеку?

402

-Спасибо, мой барашек! У меня все лекарства есть. А у тебя, Мойша, есть запасной аэродром?

-Я же ни куда не лечу, дорогуша!

-Ты не летишь, зато я могу улететь! К Богу! У тебя есть овца на стороне? Любовница?

-Ты же знаешь, Рахель, что нет! Я же тебе, любимая, не изменяю!

-Ну, и дурак! А если я умру, кто станет стирать тебе твои обосанные трусы и готовить мацу?

-Я умру раньше тебя. Или мы умрём вместе.

-Ты не Ромео, а я не Джульетта, чтобы умирать вместе. И у меня сахарный диабет.

-Не придумывай. Анализ показал нормальный процент сахара у тебя в крови.

-Это потому, что ты пожалел врачу взятку. Ищи себе бабу на стороне, но все деньги будешь приносить домой. Любовница должна содержать любовника.

-Ты по себе судишь, моя овечка?

-Если бы я содержала своих любовников, ты бы ходил без штанов.

-Значит, любовники содержали тебя!

-Отстань, таки, от меня! Принеси чай! Лучше клюквенный морс. Он снижает давление.

-Сейчас моя овечка, ты только не умри за эти пять минут, что я буду ходить!

-Ванечка, наблюдать за ними одно удовольствие. Не надо ходить в театр. Театр на дому. Обхохочешься.

В дверь постучали.

-Кто там?

-Вань, собирайся, минут через двадцать уходим.

-Вовочка, шагай один. Он пойдёт позже. Или скорее – утром.

Я порывался встать, но она, властно, как жена цыкнула на меня:

-Лежи!

Тем более, что мой якорь зацепился за её нежную, но

403

сильную руку. А рвать собственную плоть у меня не было никакого желания. Но это была ещё одна большая моя роковая ошибка, в наших дальнейших отношениях с ней, Людмилой. Если бы я знал, к чему это приведёт?

-Вов, тебе всё равно по пути, будешь идти мимо техникума, зайди, предупреди ребят, что я не приду ночевать, чтобы не волновались.

В половине седьмого утра, в дверь постучала Рахель.

-Верочка, вставай! Пора на работу!

-Мама, я не одна.

-Опять, таки, с Вовой?

-С Ваней. У него вчера заболела голова и я его оставила ночевать.

-А у тебя заболело между ног. У меня тоже болит голова, после вчерашнего. Дура, таки, зачем я пила? Выходите! Будем лечиться, но тебе, Вера, я не налью.

-Доброе утро, тётя Рахель!

-Доброе утро, дети! Ванечка, а ты шалунишка! Всю ночь, таки, спал с Верочкой.

-Тётя Рахель, честное слово, я с ней не спал!

-Как не спал? – у Веры, её чёрные, большие красивые еврейские глаза смотрели на меня с удивлением, мол зачем отпираться, от факта?

-Это она, Вера, спала со мной.

Мы втроём захохотали.

-Мама, у него больше юмора, чем у Володи.

-И в штанах тоже больше?

-Там, вроде одинаковые.

-И что ты, таки, мне рассказываешь, у кого больше, у кого меньше, не хвали его, он всё равно не станет моим зятем. Мои два зятя уже известны.

-Но, чаем, ты его напоишь?

-Не только чаем.

-Спасибо! Я коньяк пить не буду! Мне предстоит работа,

-Видите ли, таки, ему предстоит работа!? А что по твоему,

404

тётя Рахели не предстоит работа? Я уже столько лет бесплатно работаю на этого пердуна Мойшу: готовлю, стираю, убираю. Держи рюмку!

Я выпил рюмку, затем кофе с булочкой, намазанной маслом и помчался в техникум.

-Ванечка, приходи вечером, провожая, сказала Вера.

-Только без ночёвки.

-Договорились.

На работе подошёл Витя Камнев и сказал:

-Вань, накануне вечером, часов в девять, к нам в комнату заходила Люда, принесла твою книгу, когда спросила где ты, Валерка, идиот, ляпнул ей, что ночуешь у девки. Ты с Людкой поссорился?

-Не обращай внимания!

-Тебе виднее, а мне всё равно.

Вначале я даже обрадовался, что так произошло, а затем, осознав, ужаснулся! Дурак, променял любимую на манду! Если бы знать заранее все жизненные тропинки? Меньше было бы ошибок, но тогда жизнь была бы скучной.

Часа через полтора, подошла Людмила.

-Привет, Вано! Я вчера приносила твою книгу, а тебя не было дома, ездил к брату?

-Нет, Люд, ходили в гости с Володей Савоном, ты его видела, у него волосы, как шапка на голове.

-К девушкам?

-Девушки там тоже были.

-Смотрела почту. Взяла и письмо адресованное тебе. Или не надо было брать?

-Спасибо за доставку. А я уже несколько дней не заглядывал в ящик.

-Тоже от девушки?

-От знакомой.

-На обратном адресе какие-то каракули. Она грузинка?

-Да.

405

-Ты стал популярным. У девушек - нарасхват.

-Почему популярным? Я же не артист?

-А, может, и артист? Кто его знает? Скорее, я неточно выразилась. Ты стал востребованным у девушек.

-Кроме тебя.

-Я не девушка, женщина.

-Это не имеет значения. Всё равно я тебя люблю!

-Тот, кто любит по-настоящему одну, не пойдёт ночевать к другой. Ой, да она к тому же блондинка!

-Она – брюнетка, перекрашенная.

-Вот, ты и попался, Ванечка.

-Почему попался? Я танцевал с ней. Её волос и прилип ко мне.

-Танцевал в постели?

-Да, танго и вальс.

-Если ты такой же танцор в постели, как на танцплощадке, то горе тем девушкам, с которыми ты танцуешь!

-На танцплощадке я плохой танцор, не спорю, а насчёт постели, может, испытаем?

-Я была бы не против, но ты постоянно занят другими.

-Люд, клянусь, я не хочу с тобой ссориться! Мне всегда плохо без тебя.

-Что же ты тогда избегаешь меня?

-Людочка, прости меня?

-За что?

-Наверно, за то, что я такой ревнивый. Я не могу равнодушно видеть рядом с тобой кого-то.

-Не кого-то, а Вадима. Я, ведь, могу час проговорить с Колей, старостой, и ты даже не заметишь.

Она положила свою руку на мою. Какая же нежная и милая её рука!? Одно её прикосновение ценнее поцелуев самых красивых девушек на земле.

-Ванечка, давай всё забудем. У меня не было ничего, и нет с Вадимом. Приходи сегодня вечером. Сходим куда-нибудь. Придёшь?

-Обязательно, любимая.

406

-Я буду ждать с шести часов вечера.

-Приду обязательно.

Но в пять пришёл Вовка с бутылкой вермута. Я был в комнате один.

-У тебя есть чем закусить?

-Володь, я пить не буду!

-Записался в трезвенники?

-У меня свидание в шесть.

-С Веркой?

-С Людой. Я с ней помирился. Она сама сегодня ко мне подошла.

-Та, сучка, о которой ты рассказывал, что влюблён и видел, как она целовалась с парнем в сквере?

-Та, но она не сучка! И она сегодня сказала, что у неё с Вадимом ничего не было.

-Вань, ты сам видел, как она целовалась с другим, или кто-то сказал?

-Сам, случайно. Пошёл в сквер, и вскоре подошли они с Вадимом.

-А сегодня она тебе сказала, что у неё с тем парнем ничего не было. Так?

-Да? Зачем ты открыл бутылку портвейна?

-Какой это портвейн? Это кубинский ром!

-Что ты придуриваешься? Я вся равно пить не буду.

-Кубинский ром?

-Твой портвейн.

-Ты что не веришь мне, а веришь своим глазам?

-Конечно, я верю своим глазам, а не тебе! Что это сраный портвейн, а не кубинский ром.

-Так, какого чёрта, тогда ты веришь ей, а не своим глазам? Ты же своими глазами видел их вместе гуляющими.

-Целующимися.

-Так закусить есть чем?

-Старые кусочки хлеба.

-Портвейн не водка и так сойдёт. Давай, за нашу дружбу.

407

Дружба мужчин – превыше всего!

-Скажет, опять пьяный пришёл.

-Верка никогда так не говорит.

-Причём здесь Веерка?

-Так мы же сейчас пойдём к ним, сёстрам! Как она даёт? Классно?

-Ты же не рассказывал мне, как она тебе давала?

-Вот, сучка, значит, сказала, что я её тоже трахал?

-А ты хорош, друг, ходили вместе к ним, а ты, втихаря, и ту и другую орошал. Да ещё, прошлый раз, я видел, как ты, их мамочку, эту овцу Рахель, трогал за жопу. Ты и её, заодно, ублажаешь? А, я дурак, не понимал, почему, как ни придём, она сразу – Вовочка, Вовочка, не засуди голову, как будто ты свою голову собираешься судить.

Он засмеялся.

-Что ты хохочешь, придурок?

-Вань, она давно положила глаз на меня. Но я, как представлю, что воткнул своего красавца в холодец, а она, когда ходит, её старческое тело, дрожит, как холодец, то у меня мурашки по телу начинают бегать, поэтому я и глажу её, то по жопе, то титькам, чтобы она всё время питала надежду, а дальше – табу.

-Это твои проблемы, решай сам.

-И ты решай свои проблемы сам, но с умом. Так, говоришь эта Люда сама к тебе подошла, когда ты перестал обращать на неё внимания?

-Да, сегодня утром.

-Бабы, те же сучки! Кобель подошёл, она зубы оскалила, побежал за другой, сразу подняла хвост. Ты ещё промурыжь её с недельку, она на коленях встанет перед тобой.

-Я не хочу, чтоб она вставала перо мной на колени! Я её люблю! Это мой идол! Моё божество! Тысячи других, не заменят мне её! Если бы ты знал, как я её люблю?!

-Люби, кто запрещает, но другим тоже нужна любовь и ласка. Верочке, например. Допиваем и к сестричкам. А то, представь, я один, а их двое,

408

и с какой начинать, не знаю. Хотя мне Галка больше нравится, она даёт с фантазией. А хочешь, поменяемся?

-Ты совсем охерел? Вроде они не девчонки, а сучки?

-А кто же они? Конечно, сучки! Смотри на жизнь проще. На белое, как на белое, а на чёрное, как на чёрное, а ты живёшь в розовом цвете.

-Ты, знаешь, что Верка, похоже, в тебя влюблена?

-Может, мне жениться на ней? Тогда, когда будешь приходить к нам в гости, то, после обеда с выпивкой, я буду давать тебе на десерт Верку и стелить вам постель-ку.

-Циник же ты, дружок!

-Вань, пошли они все, сучки на ....

-Володь, это их любимое место.

-Ну, что пойдёшь к Верке, или к этой своей Люде?

-Теперь, к Верке. Но завтра, Володь, я с тобой не пойду! И в последующие дни. Встречаться буду только с ней, Людмилой.

Мы как всегда, были, встречены хорошо.

Мойша ещё не приехал с работы, а его овечка – Рахель готовила ему вкусный ужин. Но половина этого ужина сразу перепала нам, бо;льшая часть которой досталась её любимчику Вовочке. Сёстры были неприхотливы в еде, тем более хотели иметь хорошие фигуры.

Особенно хорошими были отбивные, с картофельным пюре. Мама хорошо знала о том, что, чтобы её курочек, от души потоптали, петушки должны быть сытыми.

Когда, позже мы уходили, я спросил у Вовки:

-Вов, родители сестёр знают, что мы с тобой не станем им зятьями, на хрена они нас кормят? Изводят на нас продукты?

-Вань, тебя часто посещают глупые ненужные мысли. Оно тебе надо думать об этом? Дают пожрать, жри и радуйся. Мне на это на всё плевать!

Верка сразу потащила меня в кровать.

409

-Вер, а вдруг придут? Ладно, вчера родители были поддавшим, а сегодня мать трезвая и отец придёт трезвый.

-Ты, сколько ходишь к нам, помнишь, чтобы родители приходили ко мне? А Вовка с Галкой, пока мы болтаем, уже, наверно, занимаются этим, и Галкины ножки уже на Вовкиных плечах.

-В смысле?

-Что в смысле?

-Как на плечах?

-А ты, оказывается, совсем «зелёный». А я, вчера, всё думала, почему Ванечка не кладёт мои ножки к себе на плечи? А Ванечка просто не знает, как это делается. Снимай штаны, и я тебе покажу. Завтра мы с Галкой посмеёмся.

-Ты ей всё рассказываешь?

-Мы, кроме того, что сёстры, ещё и подружки. Я только не рассказывала ей о том, что трахалась с Вовкой. А теперь у нас никаких секретов нет.

От той встречи с ней, осталось только то, что она научила меня, бросать женские ножки на мужские плечи. Радости от близости не было. Вчера совсем другое дело. Я не думал о Людмиле. Даже был зол на неё и подсознательно, каждый мой толчок при совокуплении, был актом мести ей. Глупость? Не знаю! А сегодня, меня точило угрызение совести, даже больше, мысли, что я теряю минуты, того драгоценного времени, что мог бы находится рядом с ней, видеть её милые ямочки, слышать её ласковый голос, вдыхать непередаваемый запах её волос, прикасаться к нежным её рукам, которых больше ни у кого нет.

Потом, отдыхая, она сказала:

-Ванечка, ты сегодня не такой, как вчера.

-Я тебя не удовлетворил? У меня плохо стоял?

-В физическом плане, всё нормально. Но, душевно был скован. Не шутил, не так нежно ласкал и взгляд у тебя был отсутствующий.

-Сегодня растворобетонный узел сломался с утра, и

410

мы делали бетон вручную. Сильно устал.

-А может, ты чем-то другим занимался вручную, перед приходом ко мне? Ублажал себя?

-Я онанизмом не занимаюсь!

-Что ты покраснел? Все вы так, мальчики, говорите, но все занимаетесь. А мне нравится ласкать себя, когда нет дружка. Моя рука опытнее любого члена и знает, как лучше доставить удовольствие «киске». Ничего, завтра твой бетонный узел, будет работать. Тогда ты там будешь работать меньше, а здесь больше.

Она засмеялась, а я улыбнулся. Хотел сказать ей:

-Верочка, я к тебе, скорее всего, не приду! Ни завтра, ни послезавтра, а может, никогда! Но, что то, остановило меня, и я передумал ей это говорить.

После, когда я собирался уходить, она настояла, чтобы мы выпили с ней чай, хотя мне не хотелось. Вовки, всё равно, пока не было. Видимо, они исполняли последние аккорды в своей любовной симфонии, где Вовка играл ведущую партию.

Провожая, Вера сказала:

-Ванечка, завтра мы будем пить чай, с вишнёвым вареньем. Малиновое - я не люблю. Мама заставляет пить его для профилактики, от простудных заболеваний.

А Вовкины пророчества, насчёт того, что если я промурыжу её неделю, то есть не буду приходить, то она сама приползёт ко мне на коленях, не оправдались. На следующий день, когда я, часов в десять, во время работы, подошёл к ней, моей Людмиле, чтобы отдать две книги, она тихо, чтобы не слышали другие, сказала:

-Пошёл вон, грузинский ишак.

Я, конечно, не заревел, как грузинский ишак вслух, но в душе у меня всё надрывно завопило. Мужчины не часто плачут в открытую, но часто плачут, молча. Особенно, в двух случаях, когда не дают выпить, с похмелья, и когда их прогоняют любимые женщины. Какой же я, слабовольный дурак, послушал мнимого друга и навсегда потерял любимую женщину!

411

А может, всё это предначертали Боги? Просто так ничего не бывает. Откуда мне знать, что судьба не преподнесла мне в тот миг подарок, положив начало разрушению нашего, ещё не окрепшего союза? Ведь, тонкую нить легче порвать, чем канат. Ведь могло случиться так, что наш союз пришлось бы разрывать, когда у нас появились бы дети? А это уже была бы трагедия!

В обед я не пошёл в столовую. Попросил, Виктора, чтобы он принёс пирожки.

Кода он подходил, я сунул исписанный листок в карман. Он сел рядом со мной.

-С капустой и картошкой кончились. Оставались только с повидлом. А почему ты не пошёл в столовую?

-Писал письмо домой?

-Почему такой грустный?

-Вспомнил глупый случай, когда ездил на каникулы. В Сочи была пересадка. Купил билет на поезд и опоздал. Он пошёл, а я стоял и грустно смотрел ему вслед. Как сейчас.

-Девчонки из Людкиной комнаты обедали, а её не было. А потом Алка, вместе со мной, покупала пирожки. Ты, я помню, говорил, что она тоже не любит с повидлом.

-К чему ты это мне сказал?

-Чтобы поезд не уходил без тебя, надо вовремя приходить к отправлению.

-Я теперь знаю, Вить. Но от этого не легче.

Он встал и пошёл надевать спецовку.

-Да, подумал, я, - если собрался в дальнюю поездку, может быть, длиною в жизнь, и купил билет, то не следует отходить от поезда, а то он уйдёт без тебя, а тебе, потом, только и останется, что грустно смотреть ему в след.

Я достал листок, на котором записал стихотворение и стал переписывать в чистовик.

Написать это стихотворение меня натолкнули слова Веры насчёт чая. Я мечтал пить чай с оладушками, испечёнными Людмилой, а теперь придётся его пить с вишнёвым вареньем, и с Верой.

412

Она ушла! Хвостом вильнула,

Мне, не сказав, даже прощай!

А с моря ветерком подуло

И я с другою сел пить чай.

Не чай, вино любви мы пили,

Разогревали нашу кровь,

Затем друг друга мы любили...

Какая, к чёрту там любовь?

Любовь, когда о ней вздыхаешь,

Когда её прихода ждёшь,

Когда орлом в горах летаешь,

А без неё ты тлеешь, мрёшь.

Любовь – она сознанье мутит,

Дышать спокойно не даёт,

Всё, в этом мире, баламутит

И песни чудные поёт.

Прощай, любовь! Ты ускакала,

Ко мне весною не придёшь,

Тебя ласкал, возможно, мало?

Другого ты себе найдёшь.

А я пить чай с другою буду,

Вино любви прокисло уж,

Тебя, родная, не забуду,

В среде распутиц, грязи, луж!

Цвести ты будешь алой розой,

Среди тюльпанов и левкой,

Стихом в Душе моей, не прозой,

И будешь вечно ты со мной!

* * *

Стихотворение мне не особенно понравилось, но дорабатывать его не было желания. Было плохое настроение. Видимо, у Людмилы тоже было паскудно на душе, как и у меня, раз она не пошла в столовую. А, возможно, из-за того, чтобы не встречаться со мной или не видеть морду «кавказского ишака»,

413

как она тогда выразилась.

Потом я достал письмо Этери, которое мне принесла Людмила. Я прочитал его тогда в спешке. Торопился. А сейчас у меня стало много свободного времени, для чтения и раздумий. Что из них лучше, не знаю?

-Здравствуй, милый Ванечка! Ты, наверно, как и я, написал уже много писем мне, но они лежат у Нанули. Не знаю, когда письма попадут ко мне? Я сильно скучаю о тебе. Мне Автандил уже сделал два раза замечание, что я часто стала пить вино. Но, когда я выпью вино, то мне сразу становится легко, и я мысленно улетаю на берег моря, где мы лежим на горячем песке, или купаемся с тобой в море, а чайки летают над нами. Плохо, что у нас нет чаек, а только орлы в вышине, но они не умеют кричать «горько», как чайки, а только презрительно смотрят свысока. А иногда я сама говорю ему, когда он садится ужинать:

-Автандил, почему ты не приглашаешь меня за стол, чтобы выпить с тобой?

-Этери, ты уже перед моим приходом пила и не один стакан.

-Ты хочешь сказать, что я пьяная?

-Нет, не пьяная, но навеселе. Сейчас, если выпьешь ещё, станешь смотреть в небо и улыбаться. Почему ты улыбаешься, глядя в небо, особенно на летающих орлов?

-Хочу, чтобы они кричали, как чайки.

-Орлы гордые и не будут кричать, как беспутные глупые чайки.

-Но чайки, хоть и беспутные, но не глупые. Давай, выпьем за них!

-Только после того, как выпьем за гордых орлов.

-Я согласна.

После того, как мы выпили за гордых орлов и мой Автандил вновь наполнил бокалы, спросил:

-Этери, он красивый? – я вздрогнула, потому, что он, Автандил, прочитал мои мысли о тебе.

-Кто?

414

-Тот, о котором ты так часто думаешь, глядя на орлов, но вспоминая чаек. Он – моряк?

-Да, Автандил. Он – моряк. И он очень был большим и красивым. Он, альбатрос, сидел на шлюпке и говорил мне:

-Этери, давай я унесу тебя в любой уголок мира, где есть море и мы будем счастливы.

-Красивое имя – Альбатрос. Наверно – мексиканское или испанское?

-Кубинское.

-Ты с ним спала?

-Хотела, но когда подумала о том, что станет с моим Автандилом, передумала.

-Я бы сильно тосковал о тебе.

-Я знаю.

-Этери, даже если ты переспала бы с ним, я простил бы тебя.

-Я знаю.

-Давай выпьем за этого твоего Альбатроса, раз ты его полюбила.

-Давай, только подожди две минуты.

Я достала справочник энциклопедии, на грузинском языке, который подарили маме на день учителя, и пошла к Автандилу.

-Зачем ты принесла сюда эту книгу?

-Вот, посмотри фотографию и прочитай. Альбатрос – это большая чайка. Размером почти с орла. А то ты и вправду думаешь, что у меня там, на море был мужчина.

-Красивая птица. Давай выпьем за чаек. Ты влюбилась в море. На следующее лето я отпущу тебя на море не на две недели, а...

-А на всё лето?

-Нет, на три недели. Если дольше, то я умру без женщины.

-Но у тебя в сарае три ослицы?!

-Они, наверно, дают хорошо, но не произносят тосты.

Мы засмеялись, чокнулись и выпили за море и чаек.

415

Но я ещё выпила за тебя, любимый Ванечка.

;;;;;;;;; - я тебя люблю. Ме шен миквархар!

P.S. Из твоего, прошлого письма, узнала, что у тебя, с твоей Людмилой, всё нормально. Не обижай эту девочку! Будь с ней нежен и ласков, как был со мной. Целую. Твоя Этери.

Я дочитал письмо, и настроение немного поднялось. Сунул его в одну из двух книг, которые, взял с собой, чтобы отдать Людмиле.

В голову влетели две строчки, словно гордый горный орёл или большой альбатрос подкинули мне их:

Я во сне открыл все двери,

Окна тоже приоткрыл.....

Вновь достал блокнот, вырвал листок и стал сочинять.

Я во сне открыл все двери,

Окна тоже приоткрыл,

Чтоб ко мне пришла Этери,

Та, которую любил.

Но ко мне пришла Людмила,

Я её – боготворю!

Как прекрасна она, ми;ла,

Ей стихи, порой, творю.

-Что ты спишь, родной Ваношка?

Мне Людмила говорит,

Я вошла через окошко,

У меня душа болит.

Почему ты не приходишь?

Почему ты не идёшь?

В облаках витаешь, бродишь,

Краше Люды не найдёшь!

Я Людмиле отвечаю:

-Я тебя везде ищу,

Ночь Луною освещаю,

Соловьём всю ночь свищу,

Но ты с кем-то ночью таешь,

В неге, в страсти вся, дрожишь,

416

От меня ты улетаешь,

Мной совсем не дорожишь!

Вот умру, сейчас, от горя,

Или к звёздам улечу,

-Не бросайся только в море!

Там тебя поколочу!

Стану в море я русалкой,

Утащу к себе на дно,

Там побью я, дурня, палкой,

Чтоб с другой не пил вино,

Но мне жаль тебя, родного,

Мне такого не найти!

И не нужно мне другого,

На одном стоим пути.

Мы вот тут. Во сне. Мы вместе,

Вместе будем навсегда,

Дай фату своей невесте,

И сольёмся на года...

........................................

А потом мы целовались,

Помешали петухи,

Курам петь они старались,

Ну, а я писать стихи.

..........................................

А когда от сна проснулся,

Нету девочек моих,

Я от горя ужаснулся,

Лишь остался этот стих.

* * *

Переписать в чистовик не успел. Позвал Виктор. Он уже загружал песок в бетономешалку. Растворо-бетонный узел, вновь не работал.

Я сунул черновик туда же, в книгу, куда и письмо от Этери и пошёл трудиться.

Когда мы сели передохнуть, я сказал Виктору:

-Вить, выполнишь мою просьбу?

417

-Вань, если ты хочешь смыться, чтобы снова сбежать на ****ки, то ничего не выйдет. Работаем вместе до конца дня, а затем иди куда хочешь.

-Да, нет! Пустяковое дело. Отнеси книги Людмиле. Я хотел отдать сам, но не получилось.

-Поссорились?

-Немного.

-Это не трудно.

Я отдал книги и Виктор ушёл.

Его не было минут двадцать. Я успел загрузить в бетономешалку все компоненты и запустил её. Она крутилась, а я снова присел отдохнуть. Пот градом катил с меня.

Виктор возвращался с книгами в руках. Значит, она не взяла. Ну, и хер с ней!

-Вань, она книги не взяла. Сказала, что ей вчера такие же, принес Вадим. Но я нашёл Вадима, убиравшего двор в растворном и спросил, есть ли у него такие книги. Он сказал, что нет, и не было. Значит, Людка обманула и, видимо, хотела тебя позлить. Вы, как малые дети. Но твои записки в книге, она прочитала.

-Какие записки? Я ей ничего не писал!

-Ты уже не соображаешь, что делаешь? Я по пути перелистал книги, там, записки в двух местах. Когда Людка отказалась брать книги, я ей сказал:

-Люд, если книги тебе не нужны, то забери, хотя бы записки, что он тебе передал. Она взяла, посмотрела, а затем сказала:

-Вить, подожди пару минут, пока я прочту. Может, коротко ему отвечу.

Но прочитав, она не стала брать и записки и отвечать на них.

- твою мать! Вить, я совсем сгорел. Там было письмо от девушки из Грузии и стихотворение. Я, идиот, забыл их вытащить из книги.

-Вань, чему быть, тому не миновать.

-Опять сегодня придётся пить чай с вишнёвым вареньем. С Веркой.

418

-Не пойму, о чём ты?

-Вчера был у Верки. И вот итог.

-Сам дурак! Пошли работать. А после надо всё убрать. Завтра работы не будет. Зачёты по практике. А с понедельника вновь начинаются занятия. Но ненадолго. После этого производственная практика на предприятиях строительной индустрии, а затем работа над дипломом, защита и.... прощай техникум!

-Откуда ты знаешь?

-Приходил в комнату Петухов, когда ты пил чай у своей новой подруги Верки, и рассказал. Кстати, он спросил о тебе. Но Валерка молодец, быстро сориентировался и выпалил, что ты уехал к брату. «-Поэтому Грищенко сегодня грустная, улыбаясь, сказал он».

Следующий день был шубутным. До двенадцати у нас принимали зачёты на рабочих местах. Но всё это выглядело чисто формально. Все знали, что никого не завалят. Все работали, во время практики, хотя одни трудились, как пчёлки, а другие делала вид, что работают.

Мне всё это было безразлично. Радовало то, что вся наша группа собиралась то на полигоне, то в арматурном цехе, то перед растворобетоным узлом. Я украдкой бросал взгляды на Людмилу, но ни разу не встретил её ответного взгляда.

Любовь кончилась. Между нами. И, видимо, у неё ко мне, «кавказскому ишаку», но у меня к ней разгоралась с ещё большей страстью, словно чёрт сидел в моей греш-ной душе и сильнее разжигал костёр этой страсти.

Что же ты, Людочка, даже не посмотришь на меня?

Потом, пошёл сдавать книги в библиотеку, но встретил Лорку и отдал ей. Всё равно Людмила их прочтёт.

Вечером сразу завалились с Веркой в постель, а затем пили чай с вишнёвым вареньем, но он был не вкусным, как и сама Верка. Хотя до этого она мне нравилась.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ. Автор: Капцов Иван.

419

Продолжение -- 4-я книга.