О НЕСБЫВШЕМСЯ
Что-то мифологическое
Обрывки судьбы, намотанные на худой конец,
перекрученные, с переслежинами да в узелках,
подальше положенные поближе невзятые,
улыбается чуть виновато твоя криворукая парка.
А то, что досталось, – ровное до тошноты
и до зубной ломоты невнятное и чужое,
думал, чудак, что зашёл в лабиринт,
а это тоннель: на хрена же тебе путеводная нитка?
Идёшь с клубком в кармане вдоль бетонной стены,
думаешь: Ариадна… зачем ты, за что, Ариадна, к чему ты?
Кидаешь клубок в темноту толпы чёрных кошек,
которых здесь нет, они набегают, играют с клубком,
кис-кис-кис, а в ответ тишина: ты вчера не вернулся из боя,
но вновь Минотавр недоступен, сидит себе сиднем в душе: ни гу-гу,
и ты засыпаешь на чёрт-те каком километре судьбы. И не важно.
Тебе снится сон: Айса Руки-ножницы режет нить,
шитый красными нитками сон, расползаясь по швам, бесконечен,
в дыры тычется хаос, где тысячи лиц не имеют лица,
но на чьё-то похожи, безумно, безумно похожи.
Раз-два-три-четыре-пять, я люблю тебя терять, – говорит тебе Айса,
руки-ножницы нежно кладёт на плечо,
и под сердцем становится вдруг горячо, –
только ты не теря – не теря – не теря – не теряйся.
Ритм вальса выводит тебя из себя,
в ритме вальса по хаосу ветры клубят,
и чудак постигает свой путь и молчит виновато,
и, судьбой постороннею непоправимо прошит,
он проснуться хотя б за полтакта до смерти спешит,
да куда там. куда там. куда там. куда там. куда там.
Считалочки. Графоманское
раз два три четыре пять
я люблю себя терять
в закоулках пустоты
бродят чёрные коты
задевая за края
кто ты кто ты
жизнь твоя
каша с кошкой суп с котом
я люблю тебя потом
я расту себе кустом
я лечу себе листом
грустно машет жизнь хвостом
пусто в воздухе пустом
листья по земле кружат
мчатся стайкою мышат
мысли мелко мельтешат
над бумагою шуршат
мне бы жизнь наворожить
творчество натворожить
глянь, как прёт толпу стишат
чувств створоженных ушат
овь товь отовь и готовь
редька зелень вся любовь
хобби хоббит ваххабит
я ту бя ты нот ту бит
кружит шарик голубой
обнявшись с хромой судьбой
пять четыре три два раз
заблудившись в дебрях фраз
бродят кошки в темноте
дождь стучит по пустоте
и стекает за края
кто там кто там
смерть твоя
там где тонко рвётся нить
выходи тебе водить
Несбывшийся
На южном море тонут корабли,
на вьюжном море тонут корабли,
и не доплыть матросам до земли,
и плачут боги, что не сберегли.
А я опять пишу тебе стихи,
опять тебе пишу себе стихи,
когда шуршат в овраге лопухи,
и никнет гроздь, и сумерки тихи.
Я снова снова не умею сметь,
услышав, как во тьме крадётся смерть,
а может, вовсе не крадётся смерть,
её в себе мне не уразуметь.
Она живёт во мне едва-едва
и говорит ненужные слова,
а может, слишком нужные слова,
которых не вмещает голова.
которых не вмещает плоть и кровь,
которых не вмещают сны и явь,
посколькусколькускольку не готов,
и я твержу, что я – не я, не я,
а то, что в мире страшно не сбылось,
и, значит, дальше снова тишина.
И не доплывший до земли матрос
мне тихо улыбается со дна.
