сидела Кара...
Решают деньги всё - таков закон!
Сейчас все в это верят от рожденья.
И тОлпы подхалимов лижут трон,
В глаза начальству глядя с умиленьем.
За лакомый кусок, что бросит власть,
Они всегда готовы с раболепьем,
Лечь, (хоть и в грязь), открывши жадно пасть,
А не парить орлом над вольной степью.
Желание отдать - почти мертво,
Желанье схапать - очень даже живо,
Уродуя и внешность и нутро,
Калечит души легкая нажива.
Где доброта, участие, тепло?
Где состраданье, милосердье, жалость?
Куда всё это кануло...ушло...
И сколько так нам жить еще осталось?
На лестнице, ведущей в небеса,
Сидела Кара, подогнув колени,
И морщась под людские голоса,
Грехов земных перебирала тени...
Пока неторопливою рукой
Она лишь тасовала наше племя,
Бросая взгляд недобрый и косой,
Ждала, когда её наступит время...
Сейчас все в это верят от рожденья.
И тОлпы подхалимов лижут трон,
В глаза начальству глядя с умиленьем.
За лакомый кусок, что бросит власть,
Они всегда готовы с раболепьем,
Лечь, (хоть и в грязь), открывши жадно пасть,
А не парить орлом над вольной степью.
Желание отдать - почти мертво,
Желанье схапать - очень даже живо,
Уродуя и внешность и нутро,
Калечит души легкая нажива.
Где доброта, участие, тепло?
Где состраданье, милосердье, жалость?
Куда всё это кануло...ушло...
И сколько так нам жить еще осталось?
На лестнице, ведущей в небеса,
Сидела Кара, подогнув колени,
И морщась под людские голоса,
Грехов земных перебирала тени...
Пока неторопливою рукой
Она лишь тасовала наше племя,
Бросая взгляд недобрый и косой,
Ждала, когда её наступит время...