Я побитая жизнью...
Я побитая жизнью и изрезанная судьбой.
Я брожу по канавам побитым молвой,
я ищу в них себя,отраженья ищу,
только в грязной воде,вряд ли что разыщу...
Я больная как все,и я брежу любовью,
Ненавижу себя...Вряд ли что-то пойму,
я пойду к изголовью,его изголовью,
и не знаю какие слова я скажу...
А потом,вновь бродить,бродить по канавам,
и в полях,и в лугах,и искать вновь себя.
А потом разобраться в простых материалах,
и понять,что нельзя,вновь нельзя и нельзя!
А потом,утопиться,утопиться порывно,
и совсем не случайно утопиться в реке,
и услышать,услышать,незатейливый свист голубиный...
Окунуться в лагуну,плыть как в молоке...
А потом,вновь обсохнуть,сгорая на солнце,
и надеть все цыганское-не узнает никто.
И пойти в поселение,Богом мне посланное,
танцевать до утра,в разноцветном,
цыганском манто.
Я брожу по канавам побитым молвой,
я ищу в них себя,отраженья ищу,
только в грязной воде,вряд ли что разыщу...
Я больная как все,и я брежу любовью,
Ненавижу себя...Вряд ли что-то пойму,
я пойду к изголовью,его изголовью,
и не знаю какие слова я скажу...
А потом,вновь бродить,бродить по канавам,
и в полях,и в лугах,и искать вновь себя.
А потом разобраться в простых материалах,
и понять,что нельзя,вновь нельзя и нельзя!
А потом,утопиться,утопиться порывно,
и совсем не случайно утопиться в реке,
и услышать,услышать,незатейливый свист голубиный...
Окунуться в лагуну,плыть как в молоке...
А потом,вновь обсохнуть,сгорая на солнце,
и надеть все цыганское-не узнает никто.
И пойти в поселение,Богом мне посланное,
танцевать до утра,в разноцветном,
цыганском манто.