Ун моменто! или формула полёта
***
– Уно-уно-уно, ун моменто! – неслось из телевизора. – В общем, все умерли…
«Какая, к чёрту, формула любви? Формула бреда!» – еле слышным щелчком пульта Данила переключил программу на мультики для пятилетней сестрёнки Динки и пошёл в ванную.
Зеркало отразило худощавого симпатичного парнишку с хвостиком из густых тёмных волос с выбритыми по моде висками и выстриженным затылком. На его смуглом узком лице с едва заметным прищуром карих, почти шоколадных, глаз читалось странное беспокойство и озабоченность. «Ну, где, вот где она ходит? Ведь знает, что мне уходить! Хоть бы нормальная пришла…»
– Дань, я не хочу мультик. Давай, лучше сказку мне дочитаешь.
– А ты помнишь, на чём мы остановились?
– Конечно! Как Элизу повезли на казнь…
Девочка побежала за любимыми «Сказками» Андерсена. Брат и сестра удобно устроились на диване. Динка замерла в ожидании, ведь Данька всегда устраивал из чтения настоящий театр: он читал, а Динка слышала гул толпы, окрики стражей и хлопанье крыльев одиннадцати белоснежных лебедей.
«Палач схватил Элизу за руку, – сурово произнёс Данька, – но она поспешно набросила на лебедей одиннадцать рубашек, и… перед ней встали одиннадцать красавцев принцев, только у самого младшего не хватало одной руки, вместо нее было лебединое крыло: Элиза не успела докончить последней рубашки, и в ней недоставало одного рукава».
Вдруг Даня оторвал взгляд от страницы и замолчал.
Из прихожей донёсся звук открывающейся двери и грохот падающего
самоката.
– Ёптыть! Опять у самой двери! Динка, щас голову оторву! Дэн, а ты куда смотришь?
– Мам, я сто раз просил не называть меня так.
– Ишь, какие мы… – недоуменно, но с вызовом произнесла Наталья и, смерив сына презрительным взглядом с ног до головы, добавила, – как хочу, так и буду называть! Чем с матерью пререкаться, лучше воду поставь, вон сосиски для Динки. А я – отдыхать…
– Нет, я ухожу и буду поздно. И ты об этом знала. Ма, ну, неужели сегодня нельзя было продержаться без «соточки»? – Данила с жалостью посмотрел на женщину, которая, облокотившись на стену, безуспешно пыталась попасть ногой в тапку. – А Динку я уже накормил, лучше сама поешь.
Парень наклонился и помог матери надеть тапки.
– А куда это ты намылился? – так и взвилась Наталья. – Опять по заборам да гаражам скакать, как обезьяна? Отец недалеко от макаки ушёл, и сын туда же… Вот угораздило!
У Данилы непроизвольно сжались кулаки и на скулах заиграли желваки.
– Знаешь, мам, я как-то не просил рожать меня от макаки. Пора бы уже смириться. Обратно не получится.
Он схватил с тумбочки ключи, хлопнул по карману, проверяя там ли мобила, и стремительно выскочил за дверь.
***
Данила не стал ждать лифта, а устремился вниз по ступеням, едва касаясь руками перил. Только между вторым и первым этажами он крепко упёрся ладонями в поручни и, перемахнув через преграду, мягко приземлился на площадке перед входной дверью. Хорошо, что в этот момент никто не вошёл в подъезд и всё обошлось! Зачем кого-то подвергать опасности, нечаянно прыгнув ему на голову?
Парень вышел на улицу. Как же хорошо! Главное – вольно, свободно. «Обезьяна! Макака! А то не знает, что на неё похож. От отца всего ничего – цвет кожи-то и достался. Даже волосы прямые. И не я в этом виноват!» – Даня быстрым шагом шёл к парку и только сейчас заметил, как горит лицо, и что эти оправдания он бормотал пусть тихо, но вслух. Всё! Надо отвлечься, а то сейчас вместо тренировки будет непонятно что. И сразу на память пришли слова тренера: «Запомните! Не все рождаются птицами, но во сне летают все. А мы попробуем сделать наше тело сильным, послушным и лёгким, научимся видеть и чувствовать на шаг вперёд, чтобы летать. Пусть на короткий миг, на несколько секунд, но за спиной появятся крылья. Прошу об одном – не теряйте головы, всегда – только точный расчёт. Чтобы ваши крылья не превратились в ангельские…»
Теперь он тренировался один. Тех ребят, с которыми начиналось увлечение паркуром, обстоятельства раскидали по разным местам: кого в институт, кого в армию, а кого и в полицию. Бывает…
Даниле просто повезло, когда они с приятелем ради забавы, «на интерес» вскрыли машину. Убегали по крышам гаражей. Андрюха неудачно приземлился и подвернул ногу, вот его патруль и принял. А Данька успел уйти и отсидеться. Благо, разобрались и выпустили, но с тех пор трейсер в Андрюхиной душе умер. А вот Даня в своих тренировках стал ещё упорнее. Для отработки прыжков и новых элементов Даня присмотрел на соседней улице недостроенную трёхэтажку. Ни хозяев, ни строителей, ни охраны… Что может быть лучше? Но начинал он всегда в парке: разминка, растяжка, тренажёры (хорошо, что теперь по городу полно бесплатных площадок!). А потом бег. Долгий, с ускорением. Между могучих редких клёнов и густо посаженных тонких берёз. Порой до изнеможения… зато дурные мысли из головы выдувало, как сквозняком.
Вот и сегодня после бега Данила чувствовал себя так, как будто в каждую клеточку тела влетел свежий ветер и просочился свет солнечных лучей вместе с чистотой белоствольной рощицы.
А вот и стройка… во дворе пара вагончиков, наполовину выложенные стены ещё каких-то помещений, не залитый котлован, там и сям валяющиеся доски и арматура. Именно здесь и начинается путь к вершине. Разбег, прыжок, полёт, приземление, кувырок… Дальше – больше, сложнее, интереснее. Точный расчёт, послушное гибкое тело и вот оно, ощущение полёта! Ты – птица!
***
На сегодня – всё. Пора возвращаться. Тем более, что во дворе ждёт Мишка с парочкой банок безалкогольного. Он только из Краснодара, говорит – с тамошними трейсерами виделся, какой-то фестиваль вроде готовят… Вот бы рвануть! А что? Подумаешь, ну, пропустить три-четыре денёчка школы. Последний класс, все ходят абы как… Лишь бы дома всё нормально было.
По лестнице Даня поднимался в отличном настроении – сегодня и потренировался классно, и с Мишаней перетёр предстоящую поездку. Осторожно открыл дверь и удивился полной тишине и отсутствию света. Только нажав на выключатель в прихожей, Данила понял, что дома никого нет. На часах было около одиннадцати. «Куда её понесло ночью да ещё и с Динкой?» – разозлённый мальчишка влупил кулаком в стену.
Телефон матери не отвечал. Гудки шли, только неизвестно куда – трубку все равно никто не брал. Оставалась надежда, что мать зависла у какой-нибудь подруги и там же осталась ночевать вместе с Динкой. Бедная Динка! Ещё один, нежеланный подарок случайной ночи. Сидя в кресле и всё ещё пытаясь дозвониться, Данила думал о сестрёнке. Не дай, бог, пойти ей по маминой дорожке! Он не спал, хотя сидел неподвижно с закрытыми глазами.
В дверь позвонили. Данила сорвался с кресла. За дверью стоял совершенно незнакомый мужик. Он с трудом поддерживал еле стоящую на ногах Наталью, из-за спины выглядывала сонная Динка.
– Принимай своих красавиц! Хорошо, что малая адрес знает! За ночную доставку от бара до дверей – двойная плата. Помочь или сам?
Вдвоём они довели Наталью до спальни. Женщина что-то промычала и, упав на разложенную тахту, провалилась в сон.
Расплатившись с таксистом, Даня уложил сестрёнку, а сам опять опустился в кресло, где и остался до самого утра.
***
Динка проснулась рано и потребовала завтрак – вчерашние сосиски оказались очень кстати! Данила умудрился даже заплести косички и отвёл сестру в садик, справедливо решив, что там ей будет и веселее, и безопаснее. А вот школа, подумал Данька, обойдётся сегодня без него.
Первое, что он услышал, войдя в квартиру – это звук льющейся из крана воды. Наталья стояла в кухне в домашнем бесформенном балахоне (Даня отметил для себя, что мать таки переоделась!).
– Мам, поговорить не хочешь?
– Не поняла… Ты что, меня воспитывать собрался? Вали в школу, у меня башка раскалывается. Да! А где Динка?
– Ага, вспомнила! А ты её привела вчера?
– Э, ты мне тут лапшу на уши не вешай! В сад отвёл, так и скажи. А теперь исчезни!
– Мама, я тебя прошу, очень прошу – завязывай пить, хватит!
– Да провались ты пропадом, святоша! Пшёл отсюда!
– Мам, зачем ты меня вообще родила, если так ненавидишь?
– Зачем? Да просто та чёрная обезьяна, твой папашка-болтун, обещал райскую жизнь, а достался мне пшик… да ты вот! Лучше б я тебя тогда в роддоме оставила, дура.
– Не бойся, скоро исчезну, – спокойным голосом произнёс Данила. Для себя он решил, что из Краснодара больше сюда не вернётся, как-нибудь устроится и проживёт.
– Ой, испугал! Да хоть сдохни… – Наталья смачно выругалась, сплюнула под ноги и, пошатываясь, вышла из кухни.
***
Этого Даня не ожидал, в горле перехватило, а в глазах потемнело. В ушах звучало: «сдохни… сдохни…», словно дятел долбил в одну точку.
Ему сейчас хотелось только одного – оказаться как можно ближе к небу и к ветру. Он, как ошпаренный, выскочил из дому и буквально столкнулся с ночным таксистом.
– Закурить есть? – спросил Даня.
– Я детям сигареты не даю.
– Даже приговорённым?
Данила вплотную подошёл к мужику и просто посмотрел. Это был странный, горящий, одновременно и решительный, и умоляющий, как бы проникающий насквозь, взгляд.
– Дурак, что ли? – отшатнулся таксист и протянул парнишке пачку.
Данька схватил сигарету и помчался к своему любимому двору с недостроем. Одним махом он взлетел на третий этаж. Со всех сторон его окружали грязные стены, под ногами хрустел битый камень, по обе стороны двери валялись банки из-под краски, какой-то мусор и тряпьё, а в оконных проёмах и над головой (потому что до крыши руки в этом доме так и не дошли) висело удивительно чистое глубокое синее небо.
«Ну, что, подкоптить что ли? А то слишком чисто…» – Данила нащупал в кармане коробок, чиркнул спичкой и затянулся. Сигарета, которую дал таксист, не пошла. Стало тошно и противно. Подумалось; «Гадость какая… Да гори оно гаром!» Даня нервно засмеялся и выбросил сигарету за спину. Следом полетел и коробок. Парень застыл у окна. Здесь, наверху, ветер казался мощнее и прохладнее. Даня закрыл глаза, как бы отдаваясь на волю стихии. «Не нужен – и не надо, – думал он. – Я не пропаду. Динку только жалко, туго придётся сестрёнке. Но как только… заберу!» Вдруг, у себя за спиной, Данила услышал странный громкий треск. Мальчишка обернулся на звук. Возле двери, отрезая все пути к отходу, полыхало пламя. Скорее всего, ветер сыграл с мальчишкой злую шутку и раздул огонёк затухающей сигареты, а остатки краски и рухлядь – отличное подспорье для костра. Даня бросился к оконному проёму и посмотрел на улицу.
– Эй, пацан, – услышал он снизу, – ты стой тут, у окна, дыши! Потерпи немного. Сейчас помощь прибудет: я пожарных вызвал.
Возле ворот начал собираться народ. Дым за спиной парнишки становился всё чернее, а вонь всё нестерпимее, несмотря на гуляющие сквозняки.
Даня резко мотнул головой назад, а потом пристально посмотрел в окно. Всё было слишком: слишком громко трещал огонь, слишком печальным был крик улетающей птичьей стаи, слишком обшарпанной была крыша стоящего внизу строительного вагончика, которая могла, если правильно рассчитать, оказаться спасительным островком. На какое-то мгновение в складках потрескавшегося рубероида промелькнули черты искажённого материнского лица. Мальчик отошёл к дальней стене напротив, сильно оттолкнулся и побежал.
Разбег, толчок, прыжок, полёт…
В мыслях пронеслось: ветер уносит! уно-уно-уно ун моменто! формула полёта!
И… уже никому ненужная свобода.
Кто-то в толпе громко закричал…
***
Межсезонье тоскливо даже в парке. Мокрые ржавые листья чвакают под ногами редких прохожих. Тонкие ветви берёз цепляются друг за друга, словно держатся за руки. По небу с криком тянется запоздалая стая гусей. Тёмную воду озера тронула мелкая рябь – то ли от ветра, то ли оттого что к берегу, мощно загребая лапами, плывёт чёрный красавец-лебедь. На берегу, почти у самой воды, стоят девочка с рюкзаком за спиной и женщина. Из-под глубоко надвинутого на лоб серого берета видны только очки с затемнёнными стёклами, бледные впалые щёки и вызывающе яркой красной линией – плотно поджатые губы. Девочка смотрит в небо, потом достаёт из кармана куртки ломаную баранку и бросает в воду подплывшей птице.
– Мама, видишь, он уже вторую осень остаётся здесь, не улетает! Знает, что накормим.
– И правда, дочь. А пойдём-ка домой, иначе замёрзнем.
– Мам, а ему не холодно? Давай, свяжем ему рубашку, и чтобы… как в сказке.
2020г.
