Сказание о КИСе
Баллада о КИСе
Нет, речь пойдёт не про кошек.
КИС - на нашем патронном заводе
эти три буквы означали
"контрольно-испытательная станция",
которая была у нас всегда
самым охраняемым объектом.
Как делали патроны,
всем интуитивно понятно.
А вот как, по-вашему,
испытывали эти самые патроны?
Думаете, выходил в чисто поле
злобный нетрезвый прапорщик ,
передёргивал затвор автомата
и с озорным матерным криком
начинал лихо шмалять
в белый свет, как в копеечку?!
А вот и нет.
Скучная проза жизни:
доставали автомат из ящика,
несли в специальный тир,
обшитый бронелистами,
намертво закрепляли в тисках,
и специально обученный человек
то и дело менял автоматные рожки,
раз за разом
лёгким нажатием пальца
на спусковой крючок
выпуская их в мишень.
Отстреляв определённое количество патронов,
стрелок со вздохом плёлся к мишени,
заменял её на свежую,
а использованную сдавал начальнику КИС,
который заполнял протокол испытаний,
замеряя кучность, разброс
и всё такое прочее.
Работы КИСовцам хватало,
потому как в советские времена
за месяц завод выпускал
по 30-40 миллионов патронов,
да не простых, а тех самых,
со смещённым центром тяжести пуль,
которые оставляли в человеке
дырку величиной с кулак,
и бывало, входя в шею,
выходили где-нибудь из бедра.
Охраняли КИС особо бдительно,
поскольку хранилось там
неимоверное количество оружия,
не только простые автоматы,
но и пулемёты всякие,
а также прочие секретные штучки,
которыми обеспечивал КИС
ваш покорный слуга.
2.
Я ненавижу оружие.
Самым неприятным занятием на свете
после ручного розлива в бутыли
серной аккумуляторной кислоты
стала для меня
в заповедные года прошлого века
"транспортировка средств испытания"
из Ижевска в Хабаровск.
Так повелось, что каждый год
с нашего завода
за оружием для КИС
отправлялась целая экспедиция,
состоящая из двух стрелков ВОХР
женского пола бальзаковского возраста
и экспедитора Андрюшки,
который начинал проклинать судьбу,
выть, стонать и плакать
ещё месяца за три
до начала приготовлений к поездке.
Андрюшке предстояло
притащить из Ижевска
шесть тяжеленных зелёных ящиков
под охраной двух суровых женщин,
вооружённых наганами образца 1917 года,
не имея права отойти
не то что в кассу вокзала,
но даже в туалет.
Выйти на станции, чтобы купить пирожок,
категорически запрещалось.
Уйти покурить в тамбур вагона
считалось преступлением.
В общем, шарада про волка, козу и капусту в действии.
Через пять суток такой поездки
все трое ненавидели друг друга
до лютого зубовного скрежета.
Андрюша был ко всему
далеко не ангел,
он любил выпить,
а ещё больше обожал
втихаря курнуть волшебной травы,
но делал это всегда
с большим умением и в меру,
а начальник ВОХР, что-то зная,
давно точил на Андрюшу зуб,
но за отсутствием желающих
возить ящики с автоматами
приходилось до поры до времени
как-то про всё это забывать.
Но однажды экспедиция
накрылась медным тазом.
Душной летней ночью
где-то далеко за Читой
Андрюша накурился в хлам
и перепутал полки купе
Почувствовав под боком
крепкое горячее мужское тело,
бабушка-вохровка спросонок подумала
о чём-то своём
и, видимо, ужасном,
потому что выскочила из купе
в одном нижнем белье,
размахивая табельным наганом,
и рванула в тамбур
срывать стоп-кран
с истошным криком:
"Стой, стреляю, нападение на конвой!"
Был жуткий скандал,
Андрюшу от перевозки оружия
пришлось отстранить,
а престарелая вздорная леди с наганом
получила благодарность
за проявленную бдительность
при поимке злобного маньяка.
3.
Но я хотел рассказать вам о грустном.
КИСом в те времена командовал
мой приятель Ким Соколов.
Помню, был предпраздничный день,
все спешили по домам,
мы с Кимом шли с совещания,
болтая о том, о сём,
и совершенно не слышали,
как бегущий рысью следом за нами
майор ВОХР натужно кричит
нам в спину: "КИС! КИС!"
Ким сразу побледнел,
потому как ЧП на КИС
могло быть только с применением оружия.
"На КИСе твои перепились,
друг друга перестреляли!"
жарко выдохнул чесноком
в лицо Киму майор Воробьёв.
И тут мы с Кимом рванули.
Мы никогда так не бегали,
мы за минуту пролетели через огромный цех,
перемахнули рельсовые пути
и выбежали на КИС,
окружённый вохровцами.
В этот самый момент
дверь станции открылась,
и оттуда медленно вышел человек,
держащий перед собой в руках
что-то странное,
красное, мокрое и блестящее.
Вохровцы дружно выхватили наганы.
"Не стрелять!" -- заорал Ким,
почуяв боковым зрением движение. --
"Это Юра Титов, наш электрик!"
Потеряв равновесие,
человек рухнул на колени,
и то, что он так бережно нёс,
рассыпалось перед ним
на грязном асфальте.
Это были его собственные
окровавленные кишки.
Я отвёл глаза.
Кого-то рядом вывернуло.
Ким бросился к электрику:
"Что случилось, Юра?"
Титов поднял голову,
растерянно улыбнулся
прошептал в ответ:
"Да вот, Ким Иваныч, х..ня какая-то..."
и вдруг по-детски заплакал.
Всё оказалось и просто, и сложно.
За мишенями на КИС
расположены бронелисты,
в стык которых
с дьявольской точностью
попала случайная пуля,
и отколовшийся
с другой стороны от удара
стальной осколочек
аккуратно вскрыл живот
проходившему мимо электрику,
располосовав наетое пузцо
по всей его ширине.
Электрик даже не понял,
что с ним произошло,
он собирал выпавшие кишки
и пытался засунуть их обратно,
когда его увидела охранница,
которая поняла всё совсем иначе
и с визгом побежала на пост
сообщать начальнику караула
о произошедшей на КИС
кровавой бойне.
Когда через четверть часа
я вернулся в отдел,
мне позвонил куратор из Главка.
Министр к этому моменту
уже знал всё в деталях.
Причём никакого интернета,
заметьте, тогда и близко не было.
Потом Киму, как водится,
объявили выговор,
бронелисты заменили.
Живот Юрке Титову зашили,
и хирург сказал ему:
"Повезло тебе, что ты пузо отъел.
Даже кишок не зацепило!"
Так что быть упитанным
всё же иногда полезно.
4.
С тех пор, проходя мимо КИС,
я постоянно думал о том,
какой же магической властью
обладает скопление оружия,
это сверкающее железом Зло,
опасная чёрная аура которого
висит над неприметной станцией,
внушая людям неосознанный страх.
Я не люблю оружие,
оно меняет судьбы людей,
развращая их самих,
превращая в монстров.
Люди не понимают,
что оружие опасно,
что оно может растлить
их неокрепшие души.
Только возьми в руку пистолет,
и все смертные грехи на свете
становятся доступными тебе
и разрешёнными.
Вот он, лежит на твоей ладони,
маленький шедевр абсолютного зла,
тот самый магический артефакт,
обладание которым
делает человека Богом.
И когда мне пришлось уволиться
с патронного завода,
я почувствовал облегчение,
искренне обрадовавшись тому,
что перестал быть причастным
к производству миллионов
маленьких блестящих
остроносых смертей.
