Зерно всю зиму пролежало под непроницаемой толщей земли: тяжело быть одиноким узником замкнутого пространства. К тому же оно, пространство, схлопнувшись, ограничивало даже мысли, давило уплотнившейся чернотой, угнетало и подчиняло себе. Но тяга к свободе перевесила сомнения.

 

Раз! Хлебнуло зёрнышко для храбрости капельку живительной влаги; почувствовало, что его распирает от новых, странных ощущений. Потом оно вообще лопнуло.

 

Два! На поверхность, сквозь мельчайшие трещинки, огибая препятствия, полез тоненький зелёный росток. Изумился ослепительно яркому шару над головой и зачарованно замер.

 

Три! Макушки коснулось нечто тёплое и приятное, тут же отозвавшись в сосудах упругим, довольным, нарастающим гулом. По бокам проклюнулись нежные крылышки-листья. Появились усики, заколосился.

 

Ему бы взлететь высоко, к ослепительно-белым, на фоне бескрайнего синего, облакам, да крепко держит за корни грунт, не отпускает.

 

Но, сдаваться не в правилах маленького бунтаря. Под шёпот дождя и дуновение ласкового ветра, можно, плавно покачиваясь, танцевать на месте.

 

Раз-два-три, раз-два-три…