Я построил...

Звёздный свет не доходит, порою, с престолов Эгиды* до множества странных мест.

Там, где тьма воцарилась, как вязкое лоно, лишь холод и лютые ветры нашли приют.

Мир всегда мне казался огромней, чем космос, чем Хронос*, пленительней чар небес,

Где о ценности истинной, в силе бессменных Светил откровения, вечности не поют.

Я забрал себе время у Бога загробных зениц, взяв бессмертье, живое свеченье крыл,

Я пришёл в чуждый мир, где я сам – есть вершитель миров, дерзновенно посмел дышать.

Этот путь уподоблен провалу, прямому, в свободе, падению метеора в пустой обрыв –

Тот, в который с рождением жизненной, но обесточенной, плоти стремилась моя душа.

Я явился в непамятный день, в ранний утренний час, где немая, в оправе, тоска лесов

Одевалась пред стражем теней в столь неброский, прохладный, как ситец, листвы наряд.

Я сложил своё бремя, литые доспехи и жезл на червлёную, в изморозь, медь весов -

В миг, когда над безликой, дремавшей во мраке землёю кровавою лентой легла заря.

Я сказал: «Будет день». Здесь раскинется вещий сад, будет тёплым, в постели, дом,

И бурлящим потоком дыханья хмелевшей весны переполнится жизнь в чистоте ручья,

Где границы заветных владений – купель окружавших святыню вод. Земляничный дол –

Бог на этой, казавшейся пылью ушедшим в столетья пророкам, земле уронил печать.

Я воздвиг славный Храм, что сильнее и крепче облавы ветров, стены – плечи скал:

Не падёт в водопадных потугах дождей, безысходности гроз, роковой перемене солнц.

Я искал лишь обитель. Покоя иное пристанище, верный дом на отшибе веков, начал,

До которого эго забвения, кары тщедушного беглого времени не докатится колесо.

Ибо здесь моя жажда хранить и восставить во благо, груза крест не достигнет дна.

Иже стаи беспечных, безропотных птиц не познают капкана сетей, рыбы – жал блесны.

Ибо здесь же к подножиям чудо-странника млечных снов, как Гемера*, пришла Она…

Та, чьи руки казались белее крыла мотылька, а биение сердца – тревожней тепла весны.

Мир вручил Ей одежды всех невинных, честнейших невест, я же дал Ей в угоду кров –

В дар великой хозяйке несметных, от глаза укрытых сокровищ гранитных нетленных гор.

Бог Ей выдумал имя прекрасней небесных созвучий, счастливей, чем солнце, сама любовь,

Это имя во мне извергалось, как пламя, знаменьем межзвёздной войны до скончанья пор.

Небо – Свет, время – тьма. Есть важнейший в истории судеб огрех, там зачат изъян.

Как Иуд чёрный вензель в распятии собственной тени – свершение «Хронос», чужих идей.

И на водах холодных, остывших под скованным настом надежд, рассечённая полынья,

Но Она научила меня, сбросив крылья сомнений, столь же статно, уверенно шествовать по воде.

Звёздный свет никогда не доходит с престолов Эгиды до множества странных мест,

А над брошенной - в жерло беззубой зыбучей, вселенной пропасти твердью кровит заря.

Я построил чертог – первый, пущенный в ветошь памяти камень. Мой дом – в высоту небес,

Дом, в котором, как главное, стёртое призраком времени вето: …о вечном не говорят!

* Эгида – в др.-гр. мифологии символ покровительства и гнева Богов

* Хронос – олицетворение Времени, в др.-гр. мифологии Бог времени

* Гемера – олицетворение Дня, в др.-гр. мифологии Богиня дневного света

/ iiijiii В Конце Тоннеля. 2021 /