IV
Мать, меж тем, вся истязалась,
Не роптала на усталость.
Исходила все леса,
Поседели волосá,
Ведь надеялась бедняшка,
Что на ихню долю тяжку,
Уж не будет ни беды,
Ни спытаний, ни борьбы.
Очень жаль её, не спорю,
Некому помочь ей в гóре.
И она конечно знала,
О наличии портала,
Что открылся, вдруг, в мир сей,
Их избавив от кровéй.
Ух, себя она корила:
Ах, я глупая "кобыла",
Уберечь хотя от зла,
Никого не сберегла!
Будет значит скрыт навечно
Облик наший человечий!
***
В том-то и беда, что в мире,
Где далось пожить им в мире,
Дóлжно жить живой душе,
А коль нет её - уже
Не догонишь никогда,
Улетит он вникуда,
Потеряются все связи,
И ты будешь жить обязан
Там, явился ты отколь,
Потерявши образ свой!
И по времени различья
У миров, разгон приличный:
Взять, на вскидку, ихний час -
Несколько годов у нас!
Так и есть, ведь Горбунок,
В три часа добраться смог,
А братья́ уж, на сём свете,
Проторчали десьтилéтье!
В общем, сложные сплетенья, -
Боль грядущих поколений!
***
Отчего же мать молчала?!
Может что-то понимала,
Ведь не даром же была
Чародеева жена.
Может быть тогда и силы
Будут у нее, чтоб милых,
Обездоленных детей
Вытащить из тех сетей?!
А она и не гадала,
Времени-то было мало.
Есть решенье, пусть не ловко:
Обмоталася верёвкой,
И, с молитвой, сделав шаг
Во пещерный полумрак,
Оказалась ночью в поле,
На другом (о нём все помнят),
А верёвка из небес -
Словно лучик с солнца слез,
Он за ней сквозь тьму стремится,
Ну а мать... да, кобылица!
Белой масти, молодая,
Красотища неземная,
Грива - золото зари
Шлейфом вьется позади.
Времени терять не стала,
Луч к колосьям привязала,
Надо бы, пока все спят,
Ей найти своих ребят.
Обскакала крýгом поле, -
Здесь их не было, доколе.
На исходе ночь, светает,
Двери скрипнули в сараях,
Лето кормит целый год
Работящий наш народ.
Знать, в сей раз, и кобылице,
Лучше б всё же возвратиться,
Чтоб не зарился никто,
А то мало ли чего?!
Лучик ухватив губами,
Разменялася мирáми.
А другою тёмной ночкой
Возвратилась, между прочим,
Не замешкалась она,
Вспомните про времена:
Для неё лишь за секунду
Солнца свет сменился лунным.
В тот же день, здесь на Земле,
Горбунок пришёл к скале,
(Мной о ней уж говорилось)
На кой брáтия томились.
