После того, как русалочка услышала условия морской ведьмы, она пролепетала: «Мне надо подумать» - и в ужасе унеслась из её дома, вовремя притормозив перед полипами – те уже были готовы её схватить.

 

Проплыв мимо них со скрещенными на груди руками, русалочка поплыла к своей фее-крёстной.

 

Разумеется, это была не фея – русалочки сроду не видали никаких фей, и уж тем более не брали их в крёстные. Да и крестить-то они своих мальков не крестили, поклоняясь своим древним морским богам. Но для отчаявшейся русалочки это была самая настоящая фея-крёстная, всё равно, что для нас с вами.

 

Она жила ближе к поверхности, на коралловом рифе, и солнце буйно заливало её владения. Разноцветные смешные рыбки словно бабочки порхали по её цветникам. Одна из них ткнулась острым носом прямо в руку русалочке и тут же уплыла.

 

Фея-крёстная вместо рыбьего хвоста имела тело медузы, светлое и мягкое, и солнечные лучи путались в её колышущихся щупальцах. Её распущенные волосы колыхались им в такт.

 

«Отчего моё дитя так печально?» - вопрошала фея-крёстная, и русалочка, утомлённая переживаниями дня, кинулась ей на белую грудь и прорыдала всю свою нелёгкую историю.

 

«Я могу помочь твоему горю, но ты должна будешь пользоваться моим даром осторожно», - отвечала фея-крёстная. «Я возьму малую толику твоего чудесного голоса, и волшебством заключу его в сосуд, который мы повесим тебе на шею. Но я слабее морской ведьмы, и ты сможешь сказать после превращения только лишь сотню слов. Всего сотню, хорошенько запомни это.»

 

И русалочка молча кивнула, уже привыкая бережно обращаться со словами.

 

Они приступили к обряду. Русалочке нужно было петь, и фея-крёстная, чтобы поддержать её, запела вместе с ней колыбельную из детства русалочки. Это была первая песня, которую русалочка пропела – так почему бы ей и не быть последней?

 

В ней пелось обо всех красотах подводного мира: от северных нарвалов, от которых взяли рога наши единороги, до южных пингвинов – смешных птиц, променявших полёт на плаванье – почти как наша русалочка, только наоборот.

 

Русалочка повесила сосуд себе на шею и, смелая, поплыла обратно к морской ведьме.

 

Всё прошло успешно: русалочка стала гостьей в дворце у принца. Разумеется, принц не мог сразу же позвать её под венец, русалочка большего и не ожидала.

 

И всё же она ходила туда-сюда по отведенной ей комнате, не в силах заснуть.

 

Тогда она решила напеть ту самую колыбельную – без слов, просто про себя – и вскоре уснула крепким сном, как малышкой, когда ей пели на ночь.

 

Русалочка мудро распорядилась словами: она не стала пока заговаривать с принцем. Ведь ей бы нужно было объяснить, что она русалочка, и что она продала свой голос морской ведьме, и что ей помогла её фея-крёстная, но совсем чуть-чуть. Иначе принц не понял бы, почему, заговорив раз, русалочка не стала говорить больше.

 

Так что русалочка держала в тайне то, что это она спасла принца, и ждала момента, чтобы признаться ему. Принц уже относился к ней с большою любовью, и во дворце уже шептались о надвигающейся свадьбе.

 

Русалочка от восторга обнимала подушку, и, счастливая, напевала в мыслях свою счастливую песню. Она успела узнать человеческие обряды и уже представляла, как расходует одно слово на «да» у алтаря – все поразятся и решат, что это проявление истинной любви.

 

Но у русалочки оставалось бы не девяносто девять слов.

 

Однажды выйдя в город на прогулку русалочка увидела большого бездомного пса. Вид у него был совершенно несчастный. Он был белый в рыжих пятнах, пёстрый, как рыба, а его острые уши торчали, как плавники. Русалочка узнала в нём свою домашнюю рыбу, которую она оставила в подводном дворце вместе со всей своей прошлою жизнью, и сердце её сжалось.

 

Она купила немного мяса в лавке и вернулась к псу, который печально лежал на том же месте. Но стоило русалочке подойти, как пёс поднялся и трусливо отошёл от неё, поджав хвост. Тогда русалочка присела на корточки и протянула вперёд раскрытую ладонь с кусочком мяса.

 

«Не бойся», - сорвалось с её губ, прежде чем она до конца обдумала решение. Но русалочка не жалела: пёс-копия любимца подкрался к руке, обнюхал её и аккуратно, одними губами, взял мясо. А потом русалочка гладила его, а он вилял хвостом.

 

Другой случай произошёл на очередной прогулке. Старушка из деревни заплутала в большом и шумном городе, и спрашивала дорогу. Но люди спешили по своим делам и грубо отталкивали её.

 

В чертах лица старушки русалочка узнала свою любимую няню, а её темно-синий платок был точь-в-точь нянин хвост.

 

Разумеется, русалочка не сказала старушке дорогу: она взяла её за руку и довела до места. Но, прощаясь, в ответ на «спасибо» русалочка невольно сказала «пожалуйста», потому что она была очень воспитанная, а именно няня её и научила быть вежливой.

 

Так, русалочка посчитала: у неё было девяносто семь слов, когда принц принял заморскую принцессу за свою спасительницу. Девяносто семь слов – этого должно хватить.

 

Как жаль, что русалочка не знала, что она нечаянно пропевала фразы из своей колыбельной.