Временами мне снится город на берегу теплого моря. Такой, знаешь, с лёгким освежающим бризом, вместо лейтмотива, приправленным ароматом луговых трав и солью. Там наверняка где-то неподалёку поля. Такие. Бескрайне-свободные. Как в кино. И солнце. Но не жгучее, а ласкающее. В котором растворяешься. А вот дождя нет. Никакого. Бриз не пускает. Хватит с меня дождей. Почему именно с меня? Да потому что я счастлив в этом месте. Оно моё, для меня, под меня, часть меня. Лучшая часть. Окна всегда распахнуты, чтобы ветеру ничего не мешало играть с занавесками, такими же светлыми и лёгкими, как и всё в этом городе. Да, город тоже белый, вернее стены домов. И чистый, грязь не существует в этом месте, впрочем как и люди. Ни в одном сне их не было. Только ощущалось присутствие её. В доме. Незримое присутствие. На грани ощущения. Которую могу почувствовать только я. Иногда удовалось выйти на улочку, плавно обтекаюшую холм, на котором стоит дом. Невысокий такой холм, тщательно вписанный в ландшафт. Чувствовалось, что архитектор веками зашлифовывал его линии. Впрочем, как и дом. Не знаю, что бы я делал в таком месте, если бы оказался там на самом деле. Возможно просто бы уснул, и улыбался тому, что обманул создателя снов. Эти сны всегда начиналисься с того, что я просыпаюсь. В счастье. Но сны, даже счастливые - это всего лишь сны. Послевкусие жизни. Они легки и летучи. И ненавязчивы.

А навязчиво у меня видение комнаты в старом городе с эркером и видом на реку. Опять таки на поворот реки. Такую, знаешь, с вековыми наслоениями обоев на стенах и скрипящим, истертым, местами проваленным паркетом. С шуршаниями и потрескиваниями в сумраке, сотканном из тусклого отсвета фонарей через всегда мутные окна. И световые полоски фар, торопливо перебегающих покрытый остатками лепнины потолок. Из мебели обычно только венский стул и небольшой круглый столик. То и другое очень ветхое. На столе пепельница и листки бумаги, и скатерть с бахромой, куда же без неё. Лаконичные и неизменные атрибуты бессонницы. Я просто сижу на стуле, и смотрю в окно. Бездумно. И каждый раз вижу что-то новое. Какие-то нюансы, крохотные кусочки, говорящие о многом. Правда на своём языке. Но я ничего не записываю. Просто жду. Кого-то или чего-то, впитывая кожей эту атмосферу. Я не в счастье и не в горе - я спокоен. Мой устаканенный разум никак не выдаёт своё присутствие, давая зелёный свет подсознанию. Наверное так я должен творить, или обнуляться. И хоть в жизни это всегда происходит на ходу, навязчивость этого образа не даёт покоя. Стал бы я так сидеть на яву? Но только не на венском стуле. На нём бы я тут же стал качаться, пока не грохнулся. Грёзы, грёзы. В этом городе почти всегда дождь. Жёсткий такой дождь, настойчиво барабанящий в окна. Угрожающий. И опять никаких людей. Только свет из окон с той стороны реки, редкие тусклые огоньки. Тусклое место, тяжёлое, сдавливающее, но каким-то извращённым образом притягательное. Как омут. Зачем оно мне? Не знаю. Но почему-то чувствую, что там бы я не заснул. Возможно замер бы. Задержал дыхание жизни на неопределённо продолжительное время, но точно бы не уснул. Нельзя там спать, врастёшь и станешь тенью.

Скажете: "Да плюнь ты на эти грёзы, и ныряй в тот счастливый сон!" Не знаю. А вдруг разгляжу в сумраке что-то важное. Что-то, что помешает увидеть в том сне солнце или сдует ветер. Ведь не зря это видение так навязчиво, и дождь. Может он вовсе не злой, а пытается до меня достучаться? До чего-то спящего во мне? Не знаю.