Морг

Я иду домой. Чёрный, влажный порыв ветра

Уносит чёрные листья из чёрного фетра.

Тени мелькают. Скрипит на воротах замок.

Из-за чёрного дождя я не вижу дальше метра.

Видимо для глаз истёк гарантийный срок.

Из темноты выступает чёрная громадина.

Угловатый высокий дом. Будто разлом, будто впадина.

Зелёные крапинки окон бегут от земли до крыши.

Я задираю голову. Вдруг в ухе стреляет, гадина!

Сильно я простудился, если уже ничего не слышу.

У этого дома название - как песнопение.

Танатологическое отделение!

Дом-загадка. Что там? Вечеринка, школа, проходит торг?

Всё на место ставит простое русское определение:

Все мы там будем. Морг.

Он там стоит как монолит каменный.

Дольше своего времени, больше места ему данного.

Так выглядят призраки двадцать пятых кадров.

Всё это может абсурдно, может странно.

Но мне кажется, что он был здесь ещё до динозавров.

От отгорожен забором, сделанным уральской фабрикой "Весть".

Кто? И с какой стороны захочет через забор перелезть?

Вряд-ли живой хочет на территорию морга попасть.

Значит это мёртвые пытаются совершить месть?

Лезут через забор, вывалив язык и раззявив пасть?

А люди за этим забором? Они на людей непохожи!

Как будто это рисунки Да Винчи, с сухой бумажной кожей.

Они очень близко знакомы с мёртвыми телами.

Это меняет. Это клеймо, непосильная ноша.

А велика ли разница, между мёртвыми и нами?

У меня сохнут губы, иногда выпадают волосы.

Горло дерёт сырость и лишает голоса.

Я вроде не стар, отчего же это?

Почему ноги тяжелы, как свинцовые конусы,

А разум закрыт давящей тенью берета.

Мысль проскакивает, быстрее чем миг.

Её бы упустил младенец и старик.

Но я - на стыке, ловлю её смачно, как стрелу в спину.

А вдруг у меня менингит, грипп, нервный тик?

А вдруг я болен? Нет, БОЛЕН!? То есть жив только наполовину?

Я давлюсь хрипом и своими мыслями.

Падаю коленями в лужу. Во рту - слюна пузырьками кислыми.

Что же делать? Что за болезнь поразила меня?

Я почти что плачу. Я глуп, я ни разу не здравомыслящий.

И горит лоб, как в костре головня.

Тысячи страниц из драных стариковских журналов,

Про здоровье, про отвар против кашля и про пользу минералов,

В волнении переписанных мною, встают перед глазами.

Ни один врачишка из этой газеты, ни один из зубоскалов

Мне не поможет своими гадкими жёлтыми речами!

Вдруг в одно из окон морга я увидел каталку.

Обычную. Её тащат двое санитаров, рядом идёт врач с папкой.

На каталке едет человек, одетый в кучу тряпья.

Я не хочу на неё смотреть, я и так знаю. Как будто сходил к гадалке.

На каталке еду никто иной, как Я.

Где же я? Лежу там или стою здесь?

Может и там и там. Просто по частям, а не весь.

Вот бы мы всегда и везде могли выбирать.

Снова клубится в воздухе дождевая взвесь.

Вот бы нам хватило сил не умирать.

Вдруг что-то порвалось. Пускай. Пускай я умру.

Пускай застынет линия пульса к утру.

Пускай умрёт простудившийся трус, клянчавший жалость.

Пускай его кинут в гроб, как инструмент, как пистолет в кобуру.

Пускай он умрёт, и с ним вся эта гадость.

Он умер. А я остался свободным. И скорей!

По голубому небу, вдоль зелёных аллей.

И шепчут травы, деревья: "Мы подождём!"

И журчат ручьи! И поёт соловей:

Как хорошо вдыхать жизнь, летя под золотистым дождём...