Это
***
Какая-то чушь без мозгов упала в сознанья прореху
И с наглой привычкой воров украла себя на потеху.
Этот зайчик из ладони не дырявит стены дома,
Это мальчик баритонит, и под руку его дама.
Золотого дня причуды, час незлобный, неподсудный,
Как фантом, зачем-откуда – улетевший парус судна?
Моряки живут в туманах и плюют на волны ромом.
Нет, не девки в чуждых странах зажимают горло комом.
Плачет пристань тихой рябью у пустующего брега,
Незаметен ветер слабый в кружевах на танцах снега,
И зима гуляет в лето, чуть привык – на обороте.
Подзамерз, судьбой раздетый, – жизнь затихла в окороте.
Не захочешь – не поедешь. Теплоходный шлейф оборван.
Взбунтовалось в буквоеде грех-желание на спор вам.
***
Эта ночь страшнее смерти, оборвала чувства болью.
Не хотите – и не верьте, изнасилуйтесь любовью.
Протыкает шпага мысли бред восторженного быта,
Ложь процентами начислит, внутрь виденьями забита.
Придавили веки розы, а не медь зеленой явью.
Зашипевшие угрозы заставляют слиться с дрянью.
Упирается, натужась, разум – втоптанный осколок.
Ядовитый змей и ужас, и мороз на коже колок.
Утопаешь в море мертвом, без воды и одеяла –
На полу лежит, как сверток, у подлунного причала.
Заскулят в Ковше щенята – не наелись жадно вдоволь,
И душа собою смята, не уронит в бездну слово.
***
Темный блеск холодной стали, как предательское утро,
Пока видеть не устали, растускнелся перламутром.
Ночь сготовила безделье, ни за что не извиняясь.
Горько пахнущее зелье, в преступлении не каясь,
Дрожжевой волною вспенит, сгинет с первыми шагами.
И тогда набухнут вены словом, стершимся меж вами,
И тогда проклюнет совесть искру будущих событий.
Постаревшие, как новость, сонмы вскроют холм наитий.
Как разбуженные ветки, не стесняясь бледной кожи,
Распрямятся руки в клетке, и вдохнет рот, непохоже
На молитву, или просьбу, шар земной одним глоточком.
Не запутать разом хоть бы жизнь любовным шепоточком.
***
