Не было никакой напуганной девочки, которую выгнала под новый год из дому злая мачеха. И подснежников тоже не было. А Новый год уже прошёл. Но было зимнее чудо. Были синие пролески в палисаднике около ночлежки, имевшей дурную славу.

Он заметил их случайно. Был конец января, и была недолгая оттепель, позволившая грязному городскому снегу пройти водой сквозь землю. Утро было синим, но цветы были гораздо синее утра, поэтому он их заметил, дотронулся пальцами до нежного бутона, и тот раскрылся васильковой звёздочкой. Руку будто током ударило.

 

Он вспомнил, кем он был до того, как оказался в этом городе. Мать, Прекрасная Королева, прятала его в самой высокой башне замка, подальше от человеческих взглядов. Из-за того, что он с каждым днём становился всё уродливее. У него выросли белые перепончатые крылья, длинный хвост, покрытый белой чешуёй. Он любил сидеть на подоконнике, цепляясь за него когтистыми лапами, и мечтал улететь.

Однажды мать пришла к нему в башню, держа в руках букетик пролесков.

— Ты не видишь здесь ничего прекрасного, — сказала она, повернув лицо к огромному зеркалу, установленному здесь как бы в насмешку над ним. — Взгляни хотя бы на цветы.

— К чему мне твои мёртвые цветы? Я давно решил, мама, что у меня будет настоящий мир, а не заоконная панорама.

С этими словами он сорвался с подоконника башни. Но оказалось, что летать он совершенно не умеет. Кое-как спланировав на землю, он провалился в глубокий сон, а очнулся уже другим. У него не стало ни перепончатых крыльев, ни длинного хвоста, ни чешуи.

Впереди была дорога, по которой он побрёл до ближайшего города.

Как хорош был этот мир, когда он был всего лишь заоконным пейзажем! Как страшно было в нём находиться теперь. И как жалко было утраченных крыльев, которыми он толком не умел пользоваться. Он хотел забыть обо всём.

Проходя мимо какой-то закусочной, он попросил налить ему самого крепкого, что у них есть. Хозяин дал ему крошечный пузырёк и сказал, что крепче этого напитка не бывает, выпившие его теряли память. Это было именно то, что ему нужно.

А потом он очнулся на дороге, в месте, где никак не мог находиться.

 

Он снова трогает пролесок и понимает: этот живой цветок — самое прекрасное, что он когда-либо видел в жизни. Ради этого можно работать без отдыха, жить где придётся и даже чувствовать пустоту за спиной.