Царь горы
Я не боюсь, того, что ты не рядом,
Не страшен так же мне и бой часов,
И тленье сигареты по пустой квартире
Напомнит запах нежных и поблёкших снов.
И нет вины в том нашей, что не вместе,
Что, то хранили, то не берегли,
Ты знаешь, мы же круто облажались,
Когда на разных берегах мосты сожгли.
Теперь одни, и сами короли,
И сами судьи, и цари горы,
Что только в том, что больше нечем править,
Что нечего отдать нам в память о любви.
С надеждою гляжу на грозовые тучи,
Сейчас бы ливня и ступить на мост,
Гордыня ум обидою туманит,
По сути, сам цепляю свой же хвост.
И ливень был, размок трон, неуютен,
Смотрю на берег твой, вот я дурак!
По глупой прихоти безудержной гордыни,
Любовь свою сменил я на кабак!
Теперь одни, и сами короли,
И сами судьи, и цари горы,
Что только в том, что больше нечем править,
Что нечего отдать нам в память о любви.
Не страшен так же мне и бой часов,
И тленье сигареты по пустой квартире
Напомнит запах нежных и поблёкших снов.
И нет вины в том нашей, что не вместе,
Что, то хранили, то не берегли,
Ты знаешь, мы же круто облажались,
Когда на разных берегах мосты сожгли.
Теперь одни, и сами короли,
И сами судьи, и цари горы,
Что только в том, что больше нечем править,
Что нечего отдать нам в память о любви.
С надеждою гляжу на грозовые тучи,
Сейчас бы ливня и ступить на мост,
Гордыня ум обидою туманит,
По сути, сам цепляю свой же хвост.
И ливень был, размок трон, неуютен,
Смотрю на берег твой, вот я дурак!
По глупой прихоти безудержной гордыни,
Любовь свою сменил я на кабак!
Теперь одни, и сами короли,
И сами судьи, и цари горы,
Что только в том, что больше нечем править,
Что нечего отдать нам в память о любви.