Венера в кандалах 1. Плен
Звенят монеты - плата внесена,
От смерти в час войны ты спасена
Захваченная после поединка,
И самая высокая цена
Дана средь дев невольничьего рынка.
Ты помнишь час - в родимый вторглись дом
Легионеры в латах и с мечами,
И не остановились ни на ком,
И варваров в крови не различали.
Ты думала - твой смертный час настал,
Бежала и металась в исступленьи,
Без сил упала, ранившись в кустах,
И над тобой нависли чьи-то тени.
Ты слышала сквозь проходящий шок
Чужих солдат пугающих обличий,
Тебя назвали ценною добычей,
Накинув плотный кожаный мешок,
За ремешком затянут ремешок,
И крик твой растворен в победном кличе.
Надежным кляпом замкнуты уста,
И вырываться сил уж не осталось,
Но слышишь с удивленьем - красота
Твоя в дороге ими обсуждалась.
Плоть нежную, однако, неспроста
Везли в такой хранящей упаковке.
Ты наблюдала, как других рабов
Одни лишь ждали грубые веревки,
А сей чехол совсем был не таков.
И больше ты не помнишь ничего,
Лишь кроме колесницы колыханья,
Подушками обитое седло,
Отверстие одно лишь для дыханья.
Тогда ты поняла, что ты в плену
И свой удел сквозь эту пелену
Ты различала смутно, боязливо,
А на тебя взирали как на диво.
И в сердце той, чужой тебе, земли
Тебя достали бережно, но крепко,
Оттуда осторожно извлекли.
Страж охранял, копья сжимая древко.
Вводили пленниц в город с торжеством,
Когда остановились колесницы,
И следуя за всеми нагишом,
Стыдливо опустила ты ресницы.
Тебе связали руки за спиной
И стражами стоят легионеры.
И ночь тебе казалась в год длиной
В клети, почти внесенной в храм Венеры.
Тебя на омовение вели,
Втирали в кожу уйму благовоний,
И волосы красиво заплели,
Не ослабляя связанных ладоней.
И появилась дрожь в твоих коленях
Румянец словно всю тебя покрыл,
Когда тебя на храмовых ступенях
С самой богини статуей сравнил
Уже не первый обитатель Рима,
Язык ты стала понимать незримо.
Судьба и милосердна и жестока.
Красавицу, захваченную в плен,
Хранят торговцы как зеницу ока,
И нужно состояние взамен.
Тут продают прекраснейших рабынь,
И ты алмаз средь них единогласно,
Но клети здесь похожи на гробы,
И вырваться пытаешься напрасно.
Отдельная здесь выставлена клеть,
Всегда ты там находишься при страже,
А также кандалы, ошейник, плеть
Висят и предлагаются к продаже.
В разгаре страшен был аукцион,
Все вразнобой выкрикивали цены.
И каждый думал, что он видит сон,
Дочь Афродиты, вышедшей из пены.
И встряхивая кольцами кудрей,
Какой-то муж, игравший на кифаре,
Пройдя в толпе, рабу назвал своей,
И в такт цепям последний зазвенел денарий.
И отворили запертую клеть,
Теперь оковы учат быть покорной.
В руках счастливца заиграла плеть,
И ключ в замке три раз был повернут.
На теле, обнаженном догола,
Закованном, как следует рабыне,
Нагретое мгновенно добела
Клеймо прожгло - ты собственность отныне!
Увидят то и римляне, и галлы -
Глубоким шрамом, что нельзя свести
Теперь стоят его инициалы -
Вот для кого теперь тебе цвести.
Касается хозяйская ладонь
Миниатюрных нежных полукружий
И мчит сей груз бесценный легкий конь
Притягивая всюду люд досужий.
Но господин ревнив, и с головы
До ног он длинной вышитой хламидой
Укроет от людской ее молвы,
Хотя он горд земною Афродитой.
В чужом краю нет больше никого,
Кому доверить жизнь свою и душу
И прошлое так страшно и мертво,
Сквозь балдахин чуть выглянет наружу
Она, и на себе сомкнет покров,
И только ждет от господина слов.
Он не спешит, окидывая взором
Весь стан ее, закутанный в шелка,
И улыбаясь, прикоснется к розам,
Которыми рабы горит щека.
И розы те, что скрыты под покровом
Бутонами набухшими, слегка
Ласкает он с каким-то тихим словом.
И слышит он как сердце застучит,
Сплетя ее в объятии едином,
И музыкой в ушах ее звучит
"Встань на колени перед господином"
Он станет для нее необходимым,
Хотя еще себе признаться в том
Она боится, и с закрытым ртом
Склонив чело, ждет новых приказаний,
Тайком скрывая радость под слезами.
Венера в рабстве, равная богине
Но в ипостаси пленной во плоти.
Должна ты, как положено рабыне,
Изящно золото оков нести.
Научишься смиренному поклону
И украшать господские пиры,
Замкнув уста, не вырваться и стону
В час медленной, мучительной игры.
И омывая, целовать те стопы,
И приносить для наказанья розг.
И воплощая верность Пенелопы,
В его руках закованный ты воск.
И с непривычки, а порой нарочно
Воспитана невольница на том,
Что в строгости за каждую оплошность
Наказана и клеткой, и кнутом.
Облачена в особую одежду,
То всю покрыв, то обнажив всю плоть
И лик вуаль, но непременно между
Кистей и ножек цепь не расколоть.
Ты приняла роскошный мир неволи,
Стремишься господину угождать,
И постигаешь ты науку боли,
И ласку, что способна награждать.
