Полночи он пролежал в коридоре интерната у стены, надеясь, что мороз, который тянулся ледяными вьюнками сквозь многочисленные щели, оплетёт его и прошьёт кожу, как нити вышивальную канву.

Мороз только пытал, отдаваясь этому занятию, как средневековый инквизитор, но не хотел убивать. Когда в этом не осталось уже никаких сомнений, он с трудом залез в инвалидную коляску и поехал в спальню. Одеяло лежало на кровати сугробом. Кто говорил, что в сугробе нельзя согреться? Но тепло пристроилось под боком только под утро.

Укутавшись в бязевый свежий снег, он гладит довольную кошку. Кошка мурлычет, и ей всё равно, встанет ли он когда-нибудь на ноги.