Sonnet-361: «Lasso a me! – Увы мне»

– CCCLXI –

 

Любовь слепа… и сердцу не прикажешь –

Ворчания сомнений не в чести:

Томятся безутешно взаперти,

Предчувствуя разоблачений тяжесть.

 

Слепой любовью к сердцу путь украшен,

Желанием найти и обрести,

А что там и кого ждёт впереди –

Прозрения ответ едва ли важен:

 

Клянётся Верность быть себя верней,

Страсть обещает оставаться долго страстной,

И быть к природным слабостям добрей…

 

Но одиночество ведёт себя честней:

Не ищет мимолётные соблазны

Среди чужих, не греющих огней.

 

Воскресенье, 24 января 2021 г.

 

 

*) Лоренцо Медичи. Оригинальный текст сонета:

 

Lasso a me!, quando io son là dove sia

quell’angelico, altero e dolce volto,

il freddo sangue intorno al core accolto

lascia sanza color la faccia mia.

 

Poi, mirando la sua, mi par sì pia,

che io prendo ardire e torna il valor tolto:

Amor, ne’ raggi de’ belli occhi involto,

mostra al mio tristo cor la cieca via.

 

E parlandoli allor dice: «Io ti giuro

pel santo lume di questi occhi belli,

del mio stral forza e del mio regno onore,

ch’io sarò sempre teco, e te assicuro

esser vera pietà che mostran quelli».

Credeli, lasso, e da me fugge il core.

 

Ритмический строй сонета: ABBA – ABBA – CDE – CDE.

 

Этот, казалось бы, лёгкий сонет таит в себе немало загадок и философских воззрений автора. Сонет появляется под номером V в сборнике, названном Лоренцо «Комментарии к сонетам». Первые четыре сонета были посвящены скорби по безвременной ушедшей из жизни Симонетты Котанье в неполные 23 года. Об этом уже шла речь выше в сонете «O chiara stella – Ясная звезда». Это указывает на год написания – 1475. Комментарии Лоренцо Медичи к пятому сонету отсылают читателя к печальному событию. Однако этот же сонет появляется за номером CXVIII (118) в сборнике «Канцонетты» («Canzoniere»), выдержанным автором в «вульгарном» стили народных песен. Лексика «вульгарного» стиля оказалась высокой, даже по нормам современной лексики. Но датируется этот сонет уже 1480-м годом, когда Лоренцо Медичи обрел титул Великолепный, и отнюдь не за вклад в поэзию и литературу. Сонет номер V в «Канцонеттах» мог быть написан молодым человеком, только-только вступившим во взрослую жизнь, школяром, изучающим философию, языки, практикующим адвокатом и страстно рвущимся к радостям молодости… но так ли это? Многословие, прошедшее время, разложенные по полочкам чувства и тщательно подобранные эпитеты выдают совершенно взрослого и зрелого человека…

 

В 1479 году папа Сикст IV – Pope Sixtus IV (21 July 1414 – 12 August 1484) – подговорил интригами и угрозами короля Неаполя Ферранте – Ferrante (Ferdinand) – объявить войну Флоренции. Силы были очевидно неравны в военном отношении, и откупиться было маловероятно и нежелательно, чтобы не ввергать Республику в тяжёлую годину. Лоренцо, зная, что безопасность его города и его династии поставлены под угрозу, предпринял самое невероятное и опасное приключение в своей яркой жизни. Он отправился одним кораблём в Неаполь, фактически доверив свою жизнь королю, объявившему ему войну. Лоренцо своей смелостью и образованностью покорил короля Неаполя и привёл убедительные аргументы в пользу того, что разделение Италии или разрушение Флоренции не принесут ему никакой выгоды и следующим в списке папы окажется именно его королевство, на которое уже давно целилась и Франция. Лоренцо вернулся во Флоренцию с даром мира и был встречен с большой радостью горожанами. Сикст был огорчен до глубины сердца и неохотно подчинился необходимости. В 1480 году был заключён мир на условиях, которые гарантировали Лоренцо Медичи контроль над Флоренцией и ее владениями, а принятая в томе же году новая Конституция сделала власть династии неоспоримой. Именно тогда Лоренцо Медичи обретает титул Великолепный. Чего это ему стоило – раскрывают другие сонеты, о которых речь пойдёт позже.

 

Сонет «Увы мне» – Lasso a me! – скорее всего стихи воспоминания, написанные уже Великолепным – зрелым, хотя всё ещё молодым по возрасту правителем.

 

Его комментарий к сонету даёт много подсказок. «… Я сочинил несколько сонетов (на смерть Симонетты Котанье); и для того, чтобы добиться от них большего эффекта, я пытался убедить себя, что я тоже был лишен объекта моей любви, и возбудил в моем собственном уме все те страсти, которые могли бы позволить мне передать достоверно привязанность других. Под влиянием этого заблуждения я начал думать о том, насколько суровой была судьба тех, кем она была любима; и отсюда происходило побуждение подумать, есть ли в этом городе какая-нибудь другая женщина, заслуживающая такой чести и похвалы, и представить собой счастье, которое должно испытать всякому, кому за благо удача могла доставить такой предмет увлечения для ума и пера… Я какое-то время искал, не имея удовлетворения от того, что не нашел никого, кто, по моему мнению, заслуживал бы искренней и постоянной привязанности» - и продолжает: «Вскоре во Флоренции большой званный праздник, на который прибегло все мужское благородство и все, кто блистал женской красотой в городе. На него меня привели некоторые из моих товарищей (полагаю, что сама судьба привела) против моей воли, так как в течение некоторого времени я избегал таких собраний; или, если временами я и посещал их, то это происходило скорее из соблюдения обычаев, чем из удовольствия, которое я испытывал, присутствуя там. Среди собравшихся дам я увидел в одной из них такие милые и привлекательные манеры, что, глядя на нее, я не мог не сказать себе: если бы этот человек обладал нежностью, пониманием, совершенством той, которая недавно умерла, - то безусловно, она превосходит её в очаровании своей личностью». Вот так проявилась тяга к греческой философии, к диалектике и метафизике Аристотеля: «Смерть – это всегда начало: боль утраты и счастье нового обретения». Это станет лейтмотивом для всех сонетов, вышедших из-под пера Лоренцо Медичи Великолепного.

 

Изложение построено на воспоминаниях о новой «пассии», а не на эмоциональном окрасе события; оно рационально и систематизировано: «Как мы уже сказали, ее красота была восхитительна: красивый и удобный рост; белый и не тусклый цвет кожи, живой и не яркий; внешность серьезная и не гордая, милая и приятная, без легкости и малодушия; глаза живые, неподвижные порой, без всяких признаков надменности или легкомыслия. Все тело настолько пропорционально, что среди других оно показывало достоинства без чего-либо пошлого или неумелого; и тем не менее в походке и танцах, и в вещах, которые разрешается делать женщинам, тело и все его движения были элегантными и изысканными. Руки, прежде всего – те, что когда-либо создавала природа, очень красивые, как мы скажем позже в некоторых сонетах, которым именно её руки придали существо содержания; в ее платье и в её чистом и нарядном образе, избегающем, однако, всех тех форм, которые портят благородную и добрую женщину, всё служит достоинству и серьезности. Очень приятная речь, полная острых и хороших фраз, как мы постараемся понять в ходе пристрастного разбирательства, потому что некоторые её слова и её тонкие вопросы стали предметом моих сонетов» - и дальше больше: «Она говорила своевременно, коротко и лаконично, и в её словах этого нельзя было ни желать, ни убрать; её девизы и шутки были остроумными, но без оскорбления, будто кто-то сладко кусался. Это поистине изумительный гений, гораздо больше, чем он подходит для обычной женщины; и это, однако, без пышности или самонадеянности и, избегая определенного порока, который обычно встречается у большинства женщин, которым они обладают и, кажется, многие понимают, что становятся невыносимыми, желая судить обо всем, что мы вульгарно называем педантичностью. Она была умна – настолько умна, что много раз, по жесту и с полуслова понимала души других; в её сладкие и приятные манерах не примешивалось ничего, что побуждало бы других на какой-либо не очень похвальный эффект… Повествование обо всех её самых прекрасных достоинств было бы длиннее, чем настоящий комментарий; и поэтому мы завершим все и мы подтвердим, что в ней было всё из того, что может желать красивая и добрая женщина, и всё было представлено с избытком» - завершает свою страстную тираду Лоренцо Медичи перед сонетом «Увы мне!».

 

Лоренцо, конечно, увидел в даме то, что хотел увидеть, следуя своим пристрастиям в греческой философии. Важно здесь иное. Его друг и художник, Сандро Боттичелли, из комментариев и текстов сонетов черпал вдохновение, которое перенёс на более, чем полусотню полотен. Но если кто и водил кистью художника, так это был он – Лоренцо Медичи Великолепный.

 

вторник, 26 января 2021 г.