Не нам

В безстрастном городе несчастных,

Где куб за кубом, чей то дом,

Где первый снег еще не частый,

Кружил метелькой вечерком,

Склоня глаза свои сухие,

И в тишине суеты дня,

Шагал поэт, по виду дикий,

Шагал один как и всегда.

 

Поэт такой, увы не сложный,

Но не узнаешь никогда,

Чего он хочет, что желает,

И что он хочет в сути дня.

 

Здесь речь за речью - чье то слово,

Здесь куб за кубом - чей то дом,

И сгорбленый как уже так много,

Он жаждил света,но не днем,

Все верно, он влюблен...

 

Проклятьем заразившись смело,

Или как дал принял с небес,

Смотрел в глаза ей, слишком смело,

Ценил сей смех, и звон речей,

Средь самых громогласных звуков,

Тогда толпа кричит "Ура",

Он слышал её тихо, ровно,

И отвечал всегда:"Ну да".

 

И вот идет домой, так поздно...

Свет фонарей кружит весь снег,

Душа горит, глаза пылают,

И до двора - один момент.

 

И снова ночь, и утром лень,

Так вспоминать что снилось там то,

Не спал не разу, ему лень,

Стихи писал он её фразе,

Не только фразе, и глазам,

Что снятся слишком часто во бреде,

Что сумашедшим смело стал.

 

И вот от утреннего гнева,

Увы его тоска взяла,

Что у земли есть только небо,

А у снегов есть лишь ветра,

А у него - она, и он с ней будет,

И он ей скажет как всегда,

Привет родная, как дела?

 

Рука, перо, и предложение дано,

Быть может не от Бога,

Но:

 

"Привет, прошу, поверь, помилуй,

Прошу тебя, меня пойми,

Быть может не хорошей силой,

Но я пишу тебе стихи,

 

Пишу тебе, давно и славно,

Мне говорят еще пиши,

Но не сказали, что ты хочешь,

Ты её любишь, или лжи,

Полны все эти строчки явно,

Никто не спросит уж поверь,

Но я тебе открою тайны,

На что пишу и как я сплю,

 

Я встретил вас в июле, этим летом,

Нам весело давно так не было поверь,

И после лжи, такой туманной этой,

Я понял что такое честь.

 

Я в вас влюблен, влюблен не давно,

Я отрицал как только мог,

Но я не верил себе равно,

Сколько я верил этим сном,

Я дерзко думал что напрасно,

Я верю этим людям и стихам,

Но стих не врет, он взор есть ясный,

На тех кто любит и не ждет,

 

И вот, я осознал что правда,

Что правда есть стихи и сон,

Я в вас влюблен, сказал внезапно,

И вот тоска идет стеной.

 

Я вижу, вы счасливы собою,

Но нету рядом вас со мною никогда,

И смех вдруг озаряется слезой,

Слезой поэта, любви любовь конца.

 

И я пишу стихи лихие,

И толи месяц толи два,

Я вижу вас, в толпе стихийной,

Но нету разговора за меня,

Вас слышно ясно, глас прекрасен,

И волосы запомнятся на век,

Когда вы скромную, своею красотою,

Как пулей раните меня,

Но вы и знать не знаете, я знаю,

Но вам признался я,

Я счаслив.

 

Вершите суд жестокий надо мною,

Крушите все мои мечты,

Я жду ответа, я желаю,

Последний раз его услышать,

Сей голос... , сей голос всей мечты."

 

И вот туманною улыбкой,

Вдруг озарился его лик,

Он сделал все о чем просило,

И пело сердце, в этот миг.

 

Ждал ответа, ждал так смело,

Он ждал ответа от нее,

И лучи солнца из рассвета,

Вдруг озарили её взор.

 

Она проснулась так вназпно,

Хотела очень быстро встать,

Утро так казалось явным,

Что грусть идет, ведь ночью снова спать...

 

Ей тоже не легко жилось,

Ведь жизнь это так долго,

Она не знает что живет,

Она все скукой принимает,

И жизнь как ручеёк течет,

Её счасливой милой драмой.

 

Так быстро встав, еще с улыбкой,

Она узнала что пришло,

Письмо, от милого поэта,

Он сердцу мил, и думает тепло.

 

Ведь он читал стихи когда,

И не кому нибудь, а ей,

Не о любви, и не о звоне злата,

А про мешки и про друзей,

 

И вот взор смел и не робкий,

Смутился быстро, но никак,

Сомкнуть никак неможет глаз,

От сих до сих, от слова и до слова,

Читала словно как во снах,

И поразилась его дару,

Стихи писал ей тот педант...

 

И с удивленьем слишком смелым,

Она не знала что сказать,

А он все ждал, все ждал ответа,

Но времени не может приказать,

 

И вот тогда, сперва очнувшись,

Из шока первого стиха,

Что показал в признанье белом,

На снег похожий был всегда.

 

И молвить тиха начала..

Он любит... Любит ведь меня,

Созрели мысли для ответа,

Писать в мгновенье начала:

 

"Поэт, мой милый, доброго вам дня,

Я знала, жизнь не справедлива,

Но только не для нас,

Не для тебя...

Как вы посмели долго ждать,

Тянуть так дико, и страдать,

Ведь я не верю быть не смелым,

Не по-мужски, вы застовляли ждать!

Ведь тоже верностью девичьей,

Я поклялась хранить секрет,

Что вы мне нравитесь всем сердцем,

Ведь вы красивый, вы - поэт,

 

Читали вы стихи когда-то,

Свои, я знаю это так,

И я до дрожи, словно звоном среди мрака,

Что вы красивы среди зла,

 

И ведь не словом, и не делом,

Не внешностью своею, никогда!

Вы не хотели показатся,

Кем не являлись никогда,

 

Я вас люблю! Я отвечаю,

Я отвечаю на вопрос!

Хочу вас видеть, в этот день, сейчас же!

Прошу вас, приходите поскорей.

 

И принисите, умоляю,

Несите все свои стихи,

Жажду видеть вас с стихами,

Я жажду слышать их сейчас"

 

И вот вдруг тишина покоя,

Покоем кой не назавешь,

Раздался звук среди квартиры,

В которой жил он вроде год,

 

Проснулся тут же,

Спать хотелось,

Этот ответ, он все прочел...

 

И вот слеза впервые не от горя,

И вот улыбка первая его,

Что счастье озарилось в доме,

И счастьем все окруженно,

 

Он понял что это награда,

За то что он прошел всю эту суть,

В душе теперь его торнадо,

И успокоит только путь,

 

Путь к ней,

Тернистый, долгий, но он нужен,

Он нужен что бы быть во сне.

Ведь лишь во снах она была так мила,

Ведь лишь во снах он верил в чудо дня,

И вот как будто из могилы,

Сердце востало, и стуком глушит все и вся.

 

Он ничего не успел сделать,

Не ел, не брился и не спал,

Но уже вечер, время хитро,

На светлый день вдруг опустило злой обман,

 

Но лишь стихи,

Стихов огромную колоду,

Он взял что было на душе,

И побежал сквозь город темный,

Желая видить этот милый взор.

 

В снегу, так быстро все переоделось,

Огни высоких фонарей,

И путь уж пройдет,

Только тихо,

Осталось только несколько дверей,

 

И вот дворы к которвм очень часто,

С обьятьем долгим её проважал,

И вот он дом, уже так близко,

Но нету места человеческим мечтам.

 

Идя с счасливою улыбкой,

Идя как машем на парад,

Свой взор счасливый, как в картине,

Он показал не тем дворам...

 

У дома номер двадцать восемь,

Сидели гордых два лица,

Что громко пьяно что то обсуждали,

Остановив влюбленного юнца.

 

Сперва не понял:

-Что такое?

Впорядке все тут Господа?

 

Ответил первый из ублюдков:

- Хочу тебя спросить... Ну да!

Скажи мой столь маленький падонок,

Куда спешишь в столь поздний час?

И сумка у тебя большая,

Чего несешь ты там для нас?

 

И оба громко засмеялась,

И пьяным голосом своим,

Он протянул:

Отдай сюда.

 

В глазах поэта гнев воскликнул,

- Я не отдам вам никогда,

То что писал любви своей,

Это её и для меня!

За это умереть готов я,

И коли надо, будет так,

Уйдите с глаз моих уроды,

Вам не понять меня никак.

 

Но что же скажешь тем кто болен,

Но что докажешь кто не прав,

И в этом горечном покое,

Еще коль человек дурак.

 

Дурак...

Дурак схватил бутылку пойла,

И замахнувшись на удар,

Убил мальчишку что есть силы,

И молвил:

"Будешь знать нахал"

 

Что он убил его - не понял,

И более бредово начал рассуждать,

О том, в каком широком горе,

Придется жить, и что ему терять,

 

Другой - шакал, накинулся на сумку,

Не знал что там одни слова,

Что там страдания покоя,

Что испытал за месяц или два.

 

А он лежит в своею луже крови,

Лежит и смотрит с удивлением в небеса,

Ведь взгляда мертвого - не помнишь,

Да и не видел никогда.

 

А та, что видеть так хотела,

Ждала, ждала все без конца,

Она хотела, так мечтала видеть,

Что он придет то ночью в её дом,

Но сон склонил её потом,

Она уснула мирным снов.

 

На утро что было туманным,

Она проснулась не хотя,

Была уверенна конечно,

Ошибся он, или шутя.

 

И выйдя на балкон холодный,

Чтоб папиросу горькую тянуть,

Она увидела что в небе,

Листки летают, кто куда,

И падая на земля будто снегу,

Так пара залетела в её дом,

 

И прочитав с горящей сигаретой,

Слеза пробила её хмурый взор,

Слеза слезой, тревога и раздумье...

"Да, это точно стих его..."

Но как он здесь летает ветром снежным,

И почему вчера он не пришел?

 

И посмотрев везапно вниз,

Увидела толпу горящую,

Кричащую, будто зовет на бис.

 

"Ни капельки, ни грамма, ничего не понимаю"

Но там листков так много,

Будто там,

Упал он пьян, и растерял что ей писал.

 

Узнать хотелось,

"Чтож такое, не понимаю ничего,

Спустится надо, там и спросим,

Что там такое, кто за что?"

 

Не докуривши сигарету,

В спешке вдруг затушила все,

Одеться постаралась быстро,

И вот уже на улице, тепло.

 

Снег что бежал той ночью быстро,

Теперь все в грязе и дожде,

Тепло так телу, но холодно душе.

 

Толпа глаголит что то смело,

Все собрались вокруг снегов,

Будто нацисты - сжигатели трудов.

 

Она так яросно старалась,

Пройти сквозь возгласов стену,

И это тоже знать хочу,

Зачем же сделали это,

Скажи, прошу...

 

И вот найдя сего задора дело,

Пройдя сквозь тех кто яросно кричал,

Увидев кровь его и тело,

Та не поверила глазам.

 

Мгновенный ужас,на лице,

И ничего уже не слышит,

Она оглохнула во тьме,

Как будто бы пушистым мелом,

Кто то нагрел его, и веки,

Его все смотрят в небеса,

Лицо его застыло в страхе смерти,

И сумка полная любви,

Что он писал, почти полгода,

Была открыта, ветер нес стихи.

 

Никто не знает почему,

Зачем? За что? и так жестоко,

Но девечье сердечко, что взвелось,

Не выдержадо это...спать пришлось.

 

Она упала к нему сердцем,

И в этот миг уже спала,

Спала не трезвым сном, но вечным,

Уснула горькая слеза.

Эту толпу уже не видел,

Сбылась наверное мечта,

 

Не здесь, не здесь, уж это точно,

Но лишь за ним она ушла,

Да будут вместе их покои,

Куда ушли - не нам судить.

 

Как и всегда.