Саранскому поэту

Голодный художник меж августом и февралём

пишет стихи, которые вроде нельзя,

но Эрьзя и Чехов плюс Блок в полный голос (втроём)

вещают, что возраст последний – игра огня,

 

то знают семь женщин, Лёлита, ну и Любовь:

игра – это сила (у немощи – только стон).

Вчитайтесь в Онегина и пересказок улов (!),

это – опознанный временем камертон.

 

Их автор строчит Телемаху посланья отца,

а что остаётся ему (?), когда он сам –

вечный скиталец, чьё море – без края-конца,

хоть и прикован, будто к галерам, к стихам,

 

как и к театру: для Мастера скучен покой, –

во многих явился ему Маргариты лик:

жизнь – это повод для встречи с самим же собой,

другая, другой – лишь временный проводник,

 

который ведёт, подобно Вергилию, сквозь

девственный лес, полный сказок на всякий вкус!

Компасом – Анна, Марина, Иосиф, даже Сапфо,

а виноград-в-шоколаде – и дар, и искус...

 

______________________

 

В тексте упоминаются названия книжек Сергея Сеничева, а также имена героев/персонажей, с которыми он встретился в стихах, прозе и спектаклях (он еще и режиссер, художественный руководитель театра в Саранске)