Возвращение к Любви.

Картина первая. Пейзажная.

 

Непохожая похожесть серого неба на себя,

Облака, выдающиеся рыхлостью,

выходят на прогулку перед смертью.

Их смерть незаметна, хотя, и подобна жертве

Или случайна, как частный случай кругооборота.

 

Человек, плывущий на лодке,

И человек, пишущий об этом картину,

Могут отличаться, стоимостью частности

Но есть ещё и другая причина…

 

Как есть причина стоять у окна,

Как есть причина в прозрачных стёклах

Разбитых и целых, толстых и тонких.

Как ищет причину эта стена...

 

Картина вторая. Экспрессивная.

 

….и дверь в стене, страдающая запором,

С порванным возле замка дерматином,

С ручкой железной, с царапиной длинной,

Со светом, идущим сквозь щели упорно.

 

Нет, не упорно, просто, идущий,

Как и любой к той двери подходящий.

 

Картина третья. Скульптор за дверью.

 

 

Выбери тему для камня на время,

Что поддаётся тебе безусловно,

Как поддаётся любимая жажде,

Как поддаётся любимый желанью.

В этом безумном живом компромиссе

Между желанием, камнем и страстью,

Выбери камень и в жутком ненастье,

Камень расплавит холодное время.

 

Картина четвёртая. Бог из камня.

 

Её руки, её губы, её дыхание -

первое что я помню.

Потом (теперь я знаю, что всегда) был Бог.

Это было Крещение, я был младенец,

И со мной остались молитвы.

На всю жизнь.

Они соединились: Бог с Матерью, Бог с Женщиной.

И школа с программой, что Бога нет.

Я послушный ученик.

Я читал книги, я верил им,

В одной из книг были особые цитаты,

Короткие строчки, взятые в кавычки,

И подробный разбор, полный насмешек.

Я не смеялся, я берёг эту книгу

И слышал только цитаты, я не понимал, что это и почему это происходит?

А это были цитаты из Евангелия.

У нас в доме не было ни одной религиозной книги (такое было время),

Но была эта странная книга Лео Таксиля,

И ещё был Достоевский с его поисками Бога,

И я, ничего не понимающий, но жадно впитывающий.

Где-то рядом, была Любовь, и это было страшно.

Это было нарушение закона, разрушение мира

незыблемого как камень.

 

Картина пятая. Она.

 

Когда мычание от невозможности выразить вырывается как стон.

Когда горячка бесконечно-длинным днём,

полярным летом, и не понятно сколько дней возможно жить без сна

и тяжело работать, и только подходя

к пределу физического существования,

решиться ей сказать

«Люблю».

И без ответа дальше жить,

писать безумные стихи, искать её

и понимать безумство своё,

как вечную ошибку, что с каждым днём

всё возрастает, с каждой строчкой.

Ах, если бы безумство только одно

владело мной без совершенства, что дано

одной, и не дано другому.

Искать её в толпе, по коридорам,

каждый день на протяжении года.

И умирать из-за Любви,

и чтобы жить, узнать,

что есть Любовь.