Сучья жизнь

…на снегу слоёном, то ли сладком, то ли солёном,

следы и полоски полозьев.

Во дворике больницы маленького города N

всякие бывают следы –

забредают сюда даже лоси,

а как-то побывал и олень…

Среди елей и берёз оголённых

стоит серый храм беды,

а на пороге монстр без синей бороды –

местный хирург Аросьев.

Курит и отбивается от пацана,

который рыдает: «Ну, дядя Витя, помоги, умрёт она…»

«Ты совсем, Пашка, с дуба рухнул? Я себе не палач!»

И потом, собравшись с духом: «Ладно, не плачь,

уволят, едрёна мать, так хоть за слезу ребёнка,

Прав ты, Фёдор Михалыч…

А может, пора мне, устал уж», –

и медсестре: «Катя, расстели большую клеёнку

прямо здесь в приёмном.

Эх, не о том думаю, не о том я…»

…час спустя снова курит хирург Аросьев,

смотрит на обратные следы и полоски полозьев

и думает: «Жаль, слишком я старый,

а то бросил бы всё и пошёл в ветеринары,

всё-таки собаки чаще страдают от людей, чем люди от собак,

и пусть мне, врачу, кто-нибудь скажет, что это не так:

где же видано – пулю доставать из хребта суки,

и не случайность ведь и не беда, – просто люди страдают от скуки…

Нет, это не Пашка рухнул с дуба, жизнь сучья, –

это слетел с катушек мир,

и продолжает лететь, чёрт возьми, -

летальный случай…»

Но всё-таки есть у мира шанс – есть!

Аросьев видел его только что – здесь:

капли собачьей крови между полос полозьев

на этом слоёном, то ли сладком, то ли солёном снегу –

и следы, и мальчишкины слёзы…

«Ты, Пашка, знай, я тебе всегда помогу,

не стань только толстокожим.

Помогу, даже если уволят –

на все божья воля,

хотя… чаще всего совсем не божья…»