Вера-Ника
Наледь, позёмка, похмельный Ноябрь. Мёрзлые окна звенели.
Ника за Верой по улице шла. Слушала стоны метели.
Нудный борей завывал над землёй - склочник, ворчун бородатый.
Двери и ставни пинал и толкал, тряс головою косматой.
Горечь обиды стремясь заглушить, шарфом пятно закрывая,
Ника шептала, слезами давясь, Вере вопрос отсылая:
- Может быть, скажешь ты мне, почему в этом Аду очутились
мы с плотоядной судьбою? Когда? В чём? Перед кем провинились?!
Из-за чего обращаются все будто с глухим остолопом?
То квазимордой пятнистой клеймят, то величают циклопом...
Я адекватности антагонист? Ты раздражаешь личиной?
Или мы ниже? Темней остальных? Что стало травли причиной?
Ты объясни! Намекни наконец -"вывих" получится вправить?
Жизнь - хроморукий кривой пономарь... Как по местам всё расставить?
Я же Ему написала письмо - стал Он для многих кумиром.
Князь-реформатор, что верен себе - Вергельд Владеющий миром.
Жду - а в ответ белый шум... Мир иной манит удавкой своею.
Вдруг это правда? Я небо копчу. Тухну-тупею-толстею.
Нужно опять заявить о себе. (Прессом сомнения давят.)
Но верим мы, что второе письмо Князю холопы доставят.
Вера надежду тогда обрела, к дому назад повернула
и, до утра проревев у окна, сидя на стуле уснула.
Дождь ледяной. Мародёр-снегопад. Улицы заиндевели.
Будни улиткой постыло ползли и превращались в недели.
Вечность прошла. Князь молчал - во дворце правил. (Скрывался в себе?)
Вергельд, воюющий с миром, не знал, что, усмехнувшись судьбе,
Вера забыла о вере в себя. Лотос надежды поник.
Шарф ВераНики скользящим сыграл - страшен был серый язык.
