Вера-Ника

Наледь, позёмка, похмельный Ноябрь. Мёрзлые окна звенели.

Ника за Верой по улице шла. Слушала стоны метели.

Нудный борей завывал над землёй - склочник, ворчун бородатый.

Двери и ставни пинал и толкал, тряс головою косматой.

Горечь обиды стремясь заглушить, шарфом пятно закрывая,

Ника шептала, слезами давясь, Вере вопрос отсылая:

- Может быть, скажешь ты мне, почему в этом Аду очутились

мы с плотоядной судьбою? Когда? В чём? Перед кем провинились?!

Из-за чего обращаются все будто с глухим остолопом?

То квазимордой пятнистой клеймят, то величают циклопом...

Я адекватности антагонист? Ты раздражаешь личиной?

Или мы ниже? Темней остальных? Что стало травли причиной?

Ты объясни! Намекни наконец -"вывих" получится вправить?

Жизнь - хроморукий кривой пономарь... Как по местам всё расставить?

Я же Ему написала письмо - стал Он для многих кумиром.

Князь-реформатор, что верен себе - Вергельд Владеющий миром.

Жду - а в ответ белый шум... Мир иной манит удавкой своею.

Вдруг это правда? Я небо копчу. Тухну-тупею-толстею.

Нужно опять заявить о себе. (Прессом сомнения давят.)

Но верим мы, что второе письмо Князю холопы доставят.

 

Вера надежду тогда обрела, к дому назад повернула

и, до утра проревев у окна, сидя на стуле уснула.

 

Дождь ледяной. Мародёр-снегопад. Улицы заиндевели.

Будни улиткой постыло ползли и превращались в недели.

Вечность прошла. Князь молчал - во дворце правил. (Скрывался в себе?)

Вергельд, воюющий с миром, не знал, что, усмехнувшись судьбе,

Вера забыла о вере в себя. Лотос надежды поник.

Шарф ВераНики скользящим сыграл - страшен был серый язык.