4. Безумства угасшая муза

- Ужин готов, иди мой руки и скорее за стол! - вывел Автора из задумчивого оцепенения добрый и тёплый голос любимой матери, гулким эхом доносящийся с кухни. Нехотя вернувшись к реальности, он машинально ответил: - Иду мам, иду, - проговорил Автор с большим трудом, будто не произносил каких-либо слов уже целую вечность. Он медленно встал и двинулся в направлении кухни, попутно бросив взгляд за окно на чёрное беззвёздное небо, и раздосадовано вздохнув. В коридоре Автор встретился с отцом, едва вошедшем в квартиру.

- Ооо, какие люди! - с порога он окинул Автора приветствием, - Ну, здравствуй, сынок! Давненько у нас тебя не было видно, всё пропадаешь невесть где, совсем не заходишь, звонил бы хоть почаще, а то мы с матерью переживаем за тебя, волнуемся. Рассказывай давай как там у тебя дела? Что нового? Работу так и не нашёл?

- Привет пап! Да слушай всё по-прежнему, что у меня может нового происходить. На работу пока не устроился, всё как-то не до этого было последнее время, даже и не думал о работе, честно говоря.

- Ну как же так-то, сынок?! На что вы жить дальше собираетесь? На одну Викину зарплату? Долго так не протянешь, да ты и сам всё прекрасно знаешь. К тому же женщины не любят, когда мужик у них на шее сидит, они потерпят немного, подождут, а потом убегают к другому, запомни это, и долго с работой не тяни.

- Да я всё понимаю, но что я могу поделать? Я же не по своей воле работу подходящую найти не могу, знаешь ведь какая ситуация у нас в городе с трудоустройством в принципе обстоит, не говоря уже о том, чтобы найти что-то более менее мне подходящее. А на счёт Вики думаю, что ты не прав, если по-настоящему любит, то обязательно со мной останется в самые трудные времена и никогда не предаст.

- Хватит тебе всё в облаках-то витать, сын! Вернись с небес на землю! Никто тебя по жизни тянуть наверх не будет, всем плевать на тебя по большому счёту, у каждого своя жизнь и каждый занят своими проблемами, а жизнь у нас одна - её проживать надо, а не мечтать о чём-то несбыточном. Мой совет - устраивайся пока на любую работу, чтобы семью в состоянии был прокормить, а уж потом и собою займёшься.

- Так, хватит уже тут разглагольствовать и бегом за стол, - внезапно в разговор вклинилась мать Автора, - ужин уже давно остывает, а нравоучения свои можете и на потом оставить.

- Идём мы, идём, - в один голос произнесли отец с сыном и, слегка потупив взоры, побрели на кухню.

Отец Автора по своей природе был человеком ответственным и довольно прагматичным, всегда старающимся твёрдо стоять на ногах и постоянно строящий приземлённые планы на будущее. Любое отклонение от намеченного плана на жизнь сильно выбивало его из колеи, доставляя при этом глубокие и тревожные беспокойства. На мир он смотрел глазами среднего рабочего класса: надо много трудиться и не особо важно в какой области, главное - получать достойную зарплату за свой труд, и был против любого проявления тунеядства. Именно по этой причине он в большинстве случаев принимал сторону жены Автора Виктории, которая при всей своей, временами заметной, надменности была близка ему по духу.

Мать же Автора напротив была человеком, верующим разного рода приметам и знакам, мистическим событиям и часто замечала различного рода предпосылки. Она хорошо разбиралась в людях и читала многих из них как открытую книгу, с первого взгляда могла распознать истинную природу человека, к тому же была хорошим психологом, зачастую наблюдая за реакцией людей, анализируя их действия и повадки. В отношении Автора она всегда была тактична и с лёгкостью умела подстраиваться под его мироощущение. Она, как истинная Мать, понимала его лучше всех остальных, чувствовала его боль и радость, зная все его достоинства и принимая все недостатки, старалась поддерживать его во всех, даже на первый взгляд самых экстравагантных, начинаниях.

- Наш сын, между прочим, опять стихи писать начал, - нахваливала мать Автора в момент, когда они все вместе садились за стол, - да ещё какие красивые, мог бы за него хоть немного порадоваться, а не отчитывать почём зря.

- Да я искренне рад за него, - попытался оправдаться отец Автора, - просто хотел напомнить, что не стоит забывать про насущные проблемы. Понимаешь, стихами сыт не будешь, а уходить с головой в свой излюбленный мир фантазий ни к чему хорошему не приведёт, ведь можно в итоге оказаться полностью оторванным от реальности и потом сложно будет вернуться обратно в колею.

- Пап, я всё прекрасно понимаю, - перебил его Автор, - но и ты меня пойми - я до сих пор пытаюсь найти своё место в этом мире, понять, что для меня важнее и что подходит больше всего. Возможно, я раньше находился не на своём месте и занимался совершенно не тем, может именно поэтому на меня разом обрушились непонятно откуда взявшиеся болезни и недомогания.

- Вот, вот, кстати, - вмешалась в разговор мать Автора, - я тоже об этом думала, ещё мне кажется, очень важно твоё окружение, люди, с которыми ты общаешься и проводишь больше всего времени. Я, конечно, ничего плохого не хочу сказать, но эта твоя Вика очень тяжёлый человек, мне кажется она из тебя все соки уже выпила, ты посмотри как похудел с ней. А о том, что вы разные люди, и говорить нечего.

- Мам, хватит уже про неё так говорить, - встал на защиту своей жены Автор, - Вика хорошая девушка и мы с ней нормально ладим, просто со здоровьем у меня сейчас начались небольшие проблемы вот мы и ссоримся иногда. Вы с отцом, между прочим, тоже совершенно разные люди, а живёте душа в душу до сих пор.

- Нет, ну у нас с твоим отцом конечно тоже на протяжении всей совместной жизни случались разного рода разногласия, - предалась лёгким воспоминаниям мать Автора, - но мы всегда находили способы с ними справиться. Хотя и время раньше было другое, и если уж женились - то навсегда, а сейчас что и дело - молодые женятся и через пару лет разводятся. Модно это стало теперь, никаких семейных ценностей уже не осталось, в отношениях каждый сам за себя и каждый преследует лишь свою выгоду, ни верности тебе, ни поддержки в трудную минуту.

- Ну ладно, ладно тебе причитать, - решил вставить своё слово и отец Автора, - что ты на нынешнюю молодёжь наговариваешь? Да, безусловно, время сейчас совершенно другое, и у молодых совершенно иные принципы и ценности, но это не делает их, а тем более их время, хуже нашего. Просто им довелось жить именно в такое время, а хорошее оно или плохое можно будет судить спустя десятилетия, а то и столетия.

- Опять ты в философию ударился, - с насмешкой произнесла мать Автора, - так, глядишь, и самому будет впору книгу написать.

- Да никакая это не философия, - парировал отец Автора, - так личные наблюдения со стороны за ходом мировой истории. Я, в отличие от некоторых, хоть интересуюсь ей и мне есть о чём с людьми поговорить.

- Ладно, хватит вам спорить, - вмешался в разговор Автор, - мне домой уже пора собираться, пойдемте, вы проводите меня до двери, а то как-то не хочется совсем на ночь глядя идти.

- Как это ты уже пойдёшь!? - возмутилась мать Автора, - Мы же столько времени с тобой не виделись, посиди с нами ещё немного, к тому же только поужинали, пусть пища хоть немного уляжется в желудке.

- Нет мам, я пойду всё-таки, - уверенно сказал Автор, - путь до дома совсем не близкий, к тому же не хочется, чтобы Вика меня долго ждала и переживала.

- Ну хорошо, - почти в один голос произнесли мать с отцом.

- Давай мы хоть немного тебя проводим, подожди немного, мы пока соберёмся, - настойчиво утвердил свою позицию отец, спорить с которой Автор не стал.

На самом деле, возвращаться домой у Автора не было ни малейшего желания, но и оставаться у спорящих родителей ему тоже не хотелось, поэтому пришлось пойти на компромисс. Вечер уже вошёл в раннюю предночную стадию, на улице почти не было прохожих, а луна полноправно заняла своё законное место на небе, озаряя живым светом каждый уголочек улицы, скрывшийся от холодных лучей искусственного освещения. Родители шли с Автором не торопясь, прогулочным шагом, то и дело останавливаясь поглазеть на местные красоты, живо обсуждая что-то и восхищаясь, словно не ходили этим путём многие годы и видели всё это первый раз в жизни. Они разминулись с Автором примерно на полпути до его дома, и оставшийся маршрут он провёл наедине с собой в долгожданных размышлениях. Мысли его крутились в основном вокруг слов отца о работе, ему не давали покоя отношения с Викой, беспокоила мысль о том, что она одна в их семье сейчас работает и, возможно, именно поэтому смотрит на него с укором? Возможно, в этом и кроется зерно их разногласий. Вопросы продолжали неустанно мучать. Как быть дальше и что делать? Извечные вопросы бытия. Автор вспомнил начало их отношений с Викой, все прежние чувства нахлынули вмиг на его, после недавнего времени ставший хрупким, разум. Он вспоминал, как с трепетом ждал каждую с ней встречу и как восхищался всей прелестью бурно зарождающихся чувств.

 

Я кричал миру:

От неё все мои мысли немеют, путаются дни,

Дрожью разливаются по коже витые склоки фраз,

Облекают предвкушением пленяющей дивности,

Щемящей постыдностью наполняют думы экстазом.

 

Твоего плена ореол обволакивает вязью

Мой склонённый, от необоримой доли усталый стан,

Без изъяна въявь завидев всех твоих изгибов связи,

Цепенею жадным взглядом на твоих медовых устах.

 

Я был бессилен пред твоей красотой, взор покорно льнул,

Бережно охранял сон, впору не сошедший с твоих век,

Не ведал, что столь безгранично желать смогу лишь одну,

Всемерно поддавшись наваждению сладострастных нег.

 

Полновластно став рабом твоих уз, исполняя каприз,

Я вдыхал тебя каждой клеткой души, каждым атомом,

Вожделел от лица стройных черт, пред нагой падая ниц,

Желал ласки чашу испить, тела пьянясь ароматом.

 

Облекаясь в безумия омут, роковой истомой

Во власти страстью пылающих оков безвольно томясь,

Поправ заповеди бессчетных услад, блажью влекомый,

Дотронуться до тонких форм твоего образа боясь.

 

Я томился в благоговейном ожидании встречи,

Жаждал вкусить соблазн трепетный всё с каждым разом сильней,

Продлевал мгновения счастья в скупую бесконечность,

Пылая вдохновением меж двух сгорающих огней.

 

Сумбурными мыслями томимый, Автор совершенно не заметил, как дошёл до своего дома, он попытался стряхнуть с себя все эти бессмысленные думы и с чистой головой зайти в квартиру для серьёзного разговора с Викторией, который он вынашивал в себе всю дорогу от родителей. Но, к своему сожалению, не обнаружил её дома. "Скорее всего, она отправилась на гулянку с подругами" - подумал он. Последнее время она довольно часто позволяла себе подобную роскошь, не соизволив при этом предупреждать Автора. Он попытался до неё дозвониться, но всё было безрезультатно, словно нарочно не отвечала на его звонки - либо хотела позлить, либо просто игнорировала, а потом и вовсе отключила телефон.

Такое отношение к себе Автора не на шутку разозлило, первое время он был в ярости и судорожно ходил по квартире из угла в угол, нервно сжимая кулаки. После получаса таких рваных телодвижений Автор немного поуспокоился, уселся в кресло и принялся размышлять над сложившейся ситуацией. Он начал анализировать их взаимоотношения с Викой и совместную жизнь. На короткое время в него начали закрадываться сомнения о правильности своего выбора связать судьбу именно с ней. Ведь жить с таким приземлённым человеком, и при этом заниматься творчеством это было практически невозможно. Озарение любит тишину, а в доме Автора этого было сложно добиться, если только в ночное время суток. Так они и жили последнее время можно сказать порознь, когда Виктория ночью спала, Автор старался написать хоть что-то более или менее значимое, а днём работала, когда по обыкновению спал Автор, и лишь в вечернее время у них была возможность немного побыть друг с другом. В такие моменты они обычно спорили и пререкались, но не всегда. Бывали даже редкие случаи, когда они в обнимку смотрели какой-нибудь интересный фильм, обоюдно ими выбранный, и тогда казалось, что, не смотря ни на что, любовь может соединить на первый взгляд несоединимые души и все преграды на пути преодолеть. Автор видел в глубине души Виктории искреннюю доброту и отзывчивость, ощущал её внутреннее сияние и всем сердцем верил в их будущее, в отношения, которые казались настолько противоречивыми, что их печальный конец был очевиден для всех уже давно, но Автору всё виделось иначе. Он был неисправимо наивен, беспамятно влюблён, и за это в итоге поплатился сполна.

Но тогда, в самом начале их на то время многообещающего союза, не было и малейшего намёка на возможный печальный конец. При первой же их встрече у Автора сразу возникло такое чувство, будто они всегда были друг с другом знакомы, настолько она была к нему расположена и так легко пленила его своими неуловимыми чарами обольщения. На тот момент он ещё не осознавал, что за этими чарами скрывалось ядовитое жало, готовое в нужный момент ужалить побольнее. В нём неугасимым огнём полыхали чувства, вдохновенно рождались мечтательные стихи и изливались на восторгом упоенный объект вожделения:

 

Ты частица моей души,

О, моих речей рабыня,

Разящая ливни страстей,

И моря чудесной лиры,

Девства свет за блеском очей,

Бурлящий хаос касаний,

Ласки кипящая ярость,

Данная в наказание,

Власть нещадная красоты

С ума сводит стылый разум,

Перед взором расстилая

Непорочное лоно сна,

Всё плотское умирает

Перед твоим ореолом,

Разгранулирован порок,

Высушен и выброшен вон,

Моей фантазии оплот

Недвижен и вмиг совершён,

Низверженный раб твоих поз

Падаю близ подошв ничком,

Бережных изгибов и форм

Залпом осушая приплод,

Рвутся сердечные струны,

Томятся в просьбе пощады,

Чая к твоим прильнуть губам,

Став бесконечностью услад...

 

Утончённое наслаждение прекрасным ласкали юное и полное надежд сознание Автора. Вера в нескончаемость обрушившейся на него радости была безгранична. И он, всецело повинуясь нахлынувшему импульсу, погружался в пучину всепоглощающего беспамятства всё глубже и глубже, на самое дно. Само естество влекло его к этому, столь желанному зову, и он был не в силах ему противиться.

Да и с виду Виктория была просто неотразима: элегантные стройные ножки контрастировали с не менее элегантной талией, ну а красота лица могла с лёгкостью затмить любую мисс Вселенная всех времён и народов. Перед ней не мог устоять ни один половозрелый мужчина, считающий себя хоть немного достойным занять почётное место в рядах тех, кто обязательно получает желанное. Очаровывающая власть её взгляда беспрестанно сводила с ума, влечение и эйфория при встрече достигала небывалых высот. Прелестью уст пьянясь, преклоняясь дару обольщения, Автор беззаветно отдавался страсти пламенному пожару и, полновластно ведомый запалом, давал волю на тот момент нескончаемому фейерверку наслаждения. Он жадно ласкал стройное девичье тело, все его мельчайшие изгибы и округлости, с вожделением впивался в долгожданно-желанную плоть, сливался с ней губами в сказочном поцелуе, длившимся бесконечность. Ненасытное, неутолимое никло влечение, повелевая в её сладком плене быть вечно, блаженное чувство вожделения захлестывало Автора, разум не давал отчёта в происходящем, терялась связь с реальностью, необоримое притяжение стирало все грани, разделяющие единство обнаженных тел, словно навечно сдвоив извивы горячащих чресл. В райские мгновения сладострастия, разбросанные по всей спальне флюиды страсти, вовлекали Викторию в лоно экстаза. Она невольно трепетала от бесконечности ласк, доводясь до исступления, жадно окуналась в сладостную блажь эндорфиновых феерий.

Так проходили дни и недели, услада сменялась руганью и мелочными преткновениями. Неустанный огонёк страсти в один миг погас, словно его и не было до этого, пробудив жгучее чувство отвращения, и от былой пылкости в итоге осталась одна лишь полуугасшая тень.

 

Вымучен самоповтором извечный буйства алгоритм,

Скомканной памятью стираются безумия листы,

Доселе нетленный пламени порыв бессрочной пыткой

На полустанке твоего угасшего образа спит.

 

Тяготящая болью тоска по изжитому счастью

Глушит тщетный звон остывших сердец, что был некогда свят,

Ревность и страсть вмиг изгладились из памяти начисто,

Враз обесценив коварство безвозбранно попранных клятв.

 

Бьётся, враз изнемогая, в нестерпимой агонии

Твоей былой псевдо-пламенной любви сладкая мука,

Выбороздив на душе шрамы злосчастной иронией,

До умопомрачения измочалив ссоры скукой.

 

Вырвавшись из помешательства кажись нерушимых уз,

Выбравшись из плена сжирающей ревности, избыв сласть,

Естества дань ворошит безумства истлевшую музу,

Безразличием убивая чувств бесконечную власть.

 

Автора полновластно захватила волна внезапно нахлынувшей ностальгии.

Он с воодушевлённым трепетом вспоминал все прожитые годы под одной крышей с Викторией и с глубоким сожалением осознавал, насколько печален был итог этих лет. Виктория не была его первой любовью, но она была первой серьёзной, глубоко въевшейся в самые недра его естества, пропитавшей во всех мерах его сознание собой. Автор был не в силах даже представить, как возможно существовать без неё во всех действующих пространствах и временах. Без неё жизнь была просто немыслима. Одно её присутствие возбуждало его и манило пуститься в вожделенное плавание нескончаемого соблазна. Она была самым прекрасным божеством из всех роковых божеств, воле которой безропотно хотелось подчиняться. Он видел в ней нечто таинственное, загадку вселенной, которую он обязан был непременно разгадать. Автор безмерно скучал по тем сладостным моментам их совместной жизни, когда они оба всецело были объяты непреодолимыми потоками страсти и наваждения. Тогда казалось, что весь мир вокруг остановился, и в это дивное мгновение существовали только они вдвоём безграничной гармонией в своей собственной Вселенной.

"Как нам удалось так быстро всё растерять? Когда была пройдена черта невозврата? Кто в этом виноват? Быть может я сам? Но что я сделал не так? Я ведь всегда старался дать всё самое лучшее для своей любимой и делал только то, что считал самым важным для гармоничных отношений, всегда следуя зову своего сердца. Видимо, я безгранично ошибался в себе, да и вообще во всём вокруг".

Нескончаемо крутились неумолимыми вопросами и ностальгическими воспоминаниями мысли в голове Автора.

"В пору моей юности, неряшливо шагая по этапам взросления, я отчаянно силился познать всю прелесть дел амурных. Первая влюблённость нахлынула ещё в раннем возрасте и накрыла с головой, как цунами. В то пугающее время я абсолютно не понимал что происходит, всё казалось настолько сюрреалистично, но невообразимо волшебно, как в сказочном мире грёз. Сейчас мне уже довольно сложно представить как это возможно, но в свой первый раз я влюбился в двух девушек сразу. Они были хорошими подругами и всегда и везде гуляли вместе. Я как обезумевший маньяк всюду ходил за ними следом, с замиранием сердца наблюдал их из окна, ловил каждый изгиб, движение тела, мельчайший жест. При случайной встрече с одной из них всё внутри меня замирало, словно что-то защемляло в груди, порой, не давая возможности вздохнуть. И никто из них мне не нравился больше или меньше, это сложно представить, но любил я их одинаково. Хотя это очень громкое слово было тогда - любил. Несомненно, любить я в то время не умел и просто не понимал что это за странное, страшное чувство меня одолело.

К счастью, вскоре я обнаружил, что не пылаю больше чувствами ни к одной из этих особ, всё исчезло, отлегло, словно и не было ничего вовсе, я вновь стал самим собой и продолжил свой неизведанный путь в постижении учений сердечных. Мне нравились многие девушки, даже слишком. Порой я чересчур идеализировал их, считая чем-то невероятно прекрасным, чудесным явлением неземной красоты. Каждая клеточка моего тела содрогалась при виде молодых девушек, столь прелестных, невинных и восхитительно бесподобных. Для меня их собирательный образ был точно ангел во плоти. Это был мой идеал.

Первая моя любовь длилась полтора года, это было время первых самых ярких эмоций, первой глубокой боли и разочарования. Как ни странно, оказалось, что я однолюб, и, если во мне уже запылали настоящие глубокие чувства, то мне большего и не надо было, попросту нечего было более желать. На тот момент я почему-то подумал, скорее всего, в силу своей неопытности и незнания, что у всех остальных людей дела обстоят так же. Но я бесконечно ошибался, особенно когда дело касалось девичьих чувств и желаний. Я жил в мире своих иллюзий и первый раз в жизни поплатился за это, я первый раз столкнулся с предательством. Оказалось, что моя избранница делила свои чувства не только со мной, да и были ли у неё вообще ко мне какие-либо чувства? Мой мир тогда в первый раз рухнул. Я первый раз познал всю глубину этой боли и всю тягость отчаяния. Мой скудный внутренний мирок никак не мог понять как такое вообще возможно и как можно так спокойно обманывать человека, до этого свято клявшись ему в любви. Причины я понял лишь после, по прошествии многих лет, бесконечных терзаний и совершённых ошибок. Ведь все мы люди, и все мы ведомы инстинктами и сиюминутными порывами, затягивающими нас в водоворот безумных страстей, особенно когда мы сталкиваемся с проявлениями этих эмоций в столь юном возрасте, когда невозможно не отдаться полностью нахлынувшему на тебя, столь яростно влекомому, порыву. В конечном итоге я перестал осуждать и принялся получать удовольствие от отношений с девушками в любом их проявлении.

До Вики у меня было много случайных, неглубоких связей, мне казалось их всегда легче переносить, особенно после разрыва длительных отношений. Одна любовница, вторая, третья, с каждой из них было неимоверно легко, я получал то, что мне было необходимо, но после них всегда оставалась лишь пустота. В конечном итоге я всегда оставался один".

Автор предавался живительным воспоминаниям своей бурной на любовные события юности в тот момент, когда Виктория вернулась домой. Было раннее утро, и солнце уже полностью заняло своё место на небосводе прямиком над зримо очерченной линией горизонта. Было очевидно, что Виктория довольно сильно пьяна.

- Ну и где мы пропадали всю ночь, - холодным тоном произнёс Автор, - и почему у тебя телефон отключён?

- Батарея села, - явно пьяным голосом ответила Виктория, - а ты почему до сих пор не спишь?

- Тебя ненаглядную дожидаюсь, - слегка повысил тон Автор, - дак где же ты всё-таки была? Просто пропала без предупреждения, телефон отключён, а я сиди тут и думай где ты и с кем.

- С Иркой я была, в гости к её друзьям ходили, - спокойно ответила Виктория.

- Ах вот оно что, - вспылил Автор, - в гости значит она ходила. К кому в гости? Что за друзья?

- Ой, да просто друзья, ты их не знаешь.

- Само собой не знаю, если бы знал, то ты меня явно предупредила бы куда идёшь и с кем, а так пока очень подозрительно всё это, к тому же телефон ещё отключён.

- Да батарея у меня села, чего тут не понятного! - прикрикнула на Автора Виктория.

- И зарядить, получается, там негде было, так?

- Знаешь, я как то не думала об этом, мы просто сидели, отдыхали, и я совершенно забыла про этот чёртов телефон.

- Ну и про меня ты, похоже, тоже забыла! - сильно повысив голос, выпалил Автор.

- Господи, опять ты всё о себе да о себе, может хватит уже! Мир не вертится вокруг тебя одного, пора повзрослеть, трезво взглянуть на жизнь и перестать витать в облаках.

Автор отвернул взгляд от Виктории, пытаясь скрыть нарастающий внутри гнев:

- Давно уже перестал, по крайней мере, по отношению к тебе. Словно пелена с глаз спала и я вижу теперь тебя настоящую, и знаешь, что хочу тебе сказать - в данной ситуации скорее ты эгоистка, чем я.

- Да ты что! - намерено удивлённо, с ноткой надменности произнесла Виктория, - и в чём же я интересно эгоистка? В том, что одна в семье работаю и одна выполняю дела по дому, пока ты целыми днями и ночами занимаешься лишь своими никчёмными и никому не нужными стишками?

Последние слова Виктории стали, словно ударом ножом по сердцу, обида и злость полновластно овладели им, после этих слов сдерживать себя было для него уже практически невозможно. Для Вики, что бы Автор ни написал, всё было ерундой, на которую не стоит тратить своего драгоценного времени.

- Вот значит что ты думаешь о моих стихах, - сдержавшись от нарастающей злобы ровным тоном говорил Автор, - я знал, конечно, что ты не в восторге от моих творений, но никак не ожидал, что считаешь их абсолютно бездарными.

- Писать стихи без концепции совершенно бессмысленно, из этого получается просто бессвязный набор слов, беспорядочная мешанина смыслов, - с ноткой пренебрежения выпалила Виктория.

- Не тебе мне говорить о смысле моих стихов, - разгорячённо отвечал на выпады Виктории Автор, - человеку без фантазии и совершенно не умеющему ценить прекрасное!

- О, да куда уж мне до тебя-то, до этого великого ценителя тонких материй! Только и знаешь, что часами пропадать в своём выдуманном мире, постепенно теряя всё самое настоящее, что у тебя имеется. Пора уже перестать быть таким ранимым, взять себя в руки и пойти работать, в конце концов. А то совсем одичал, с людьми нормально разговаривать разучился, ушёл в себя и возвращаться, по-видимому, не собираешься.

- Вика, ты же прекрасно знаешь, почему я не иду пока работать, если я говорю, что не могу, значит, всё ещё не могу. Не надо меня торопить, если я выйду раньше времени, не долечившись, из этого ничего хорошего не выйдет, а может стать только хуже.

- Ой, всё, хватит с меня этих соплей, - уже совершенно не стесняясь в своих высказываниях, выдала Вика, - я, если честно, очень устала и спать буду сейчас как убитая, так что давай на этом завершим наш бесполезный разговор, и я пойду в кровать.

Автор был взбешён словами Виктории, ему не нравилось, что Вика разговаривала с ним как с ребёнком, но он чувствовал себя бесконечно усталым, чтобы дальше влезать в очередную перепалку, и ледяным тоном произнёс:

- Спокойной ночи!

Виктория, недолго думая, побрела в спальню, быстро разделась, легла в кровать и мгновенно уснула. Автору же в этот момент было не до сна: в голове медленно текли мысли, цепляясь одна за другую, в очередной раз проигрывался состоявшийся разговор с Викой. Он всё ещё пытался понять, как крошечная трещинка между ними стала пропастью, крошечный изъян превратился в неизбывный порок. Автор не мог вот так просто выбросить это из головы и со спокойной душой пойти спать, ему надо было переварить всё сказанное, пропустить это через себя и выплеснуть чередой сиюминутно рожденных строк в творения оплот, неудержимым потоком слов наполняясь и опьяняясь:

 

Времени рытвины, безвинно пороком выеденные дни,

Словно незримые ухабы на моём заблудшем пути,

Взлелеянные истовостью мига, ниспосланные мне по наитию,

Выскреб действительности перемысливают сквозь истины суть,

Не позволив твоего мира данности стать моей реальностью,

Не растеряв с явственным мировосприятием родство,

Безразличием наливается в муках истязаемое естество,

Эфемерно пространен итог, неправдоподобен гнетомой покорностью,

Мне блажь твоя давно уже претит, коварство неги тлетворит,

Столп моей похоти в бесплодности своей роли зов тела изгоит,

Эпилогом притворной обездоленности не преминет стать исконным,

В происках бесцеремонной суетности слов перемалывая пустое,

Вечными склоками давеча незаконченных эпизодов раздора,

В эти нашей близости предзакатные дни по страсти искрам крадущийся вброд,

Бросая прошлое в закрытый памяти чердак, бередя низложенностью рока,

О выщерблинах уже не помнит прожитое, выемками затенённости полнится

Неизгладимое бремя равнодушия, тусклых красок впитав излияние,

Сжившись с исходом всех таинств слияния двух безмерно любящих душ.

 

В процессе написания этих строк Автор смог на время слиться с тем, что он написал, прочувствовать то, что пытался вложить в своё произведение. Он всё ещё мусолил в голове события прошедшего разговора с Викой. Обычно женщины склонны к внутренним переживаниям, осмыслениям, волнениям, погружениям внутрь себя, но в их паре такую позицию занимал Автор. Волнение уже улеглось, гнев утих, а внутри господствовало полное душевное опустошение. Веки наливались свинцом, время уже было около полудня. Именно в этот момент Автор понял, что теперь точно без каких либо проблем сможет лечь и сразу же уснуть.

Автора разбудил шум неподалёку от дома проходящего поезда. Взор пронзал багровеющий закат сквозь тюль, в тихом окне наступающего вечера одиночеством свившийся леденеющий испуг. Проснувшись, Автор осознал, что он один. В этот момент ему нестерпимо захотелось, чтобы Виктория была рядом, хотелось сильно обнять её и хоть немного унять постепенно возвращающееся чувство безысходности. Но звонить ей Автор не стал, он был не уверен, хочет ли она с ним сейчас разговаривать, к тому же последняя их беседа показала, что Виктория к нему однозначно охладела, по крайней мере, Автору так казалось.

Поужинав, Автор решил немного прогуляться, подышать свежим воздухом и немного проветрить голову. Выйдя на улицу, он медленно зашагал в первую попавшуюся сторону, не ставя перед собой конкретную цель своего маршрута. Воздух был пресыщен яркими весенними ароматами, сумрачная истома наступающего вечера застилала разум, словно одеяло из снов в ночной симфонии упоения. Мерклый безмолвный мир истощил все краски, заглушил все звуки. Величие звёздного полотна гордо раскинулось перед восхищённым взором, завораживая естеством своего ореола, свежей картиной преднаступающей мглы. Луна тем временем уже взошла на небосвод, словно вспарывая тонкую прослойку лениво клубящихся облаков и попутно освещая Автору дорогу к новому потоку размышлений.

Так он и бродил пару часов хаотично по городу, сумбурными мыслями томимый, терзаемый не разрешившимся конфликтом с Викторией. Автор твёрдо решил обсудить с ней их дальнейшую судьбу и пытался тщательно продумать свою предстоящую речь. Он довольно трепетно относился к институту брака, имел классическое представление о семьи: один близкий по духу человек на всю жизнь. Хорошим таким примером были его родители, в которых он видел идеал семейных уз, к которому он постоянно стремился. Поэтому Автор всегда пытался сохранить отношения, а не разрушить их.

Придя домой, он стал дожидаться Викторию. Время уже близилось к ночи, но её пока так и не было. Немного подождав, Автор всё же решился ей позвонить. Пошли гудки, но отвечать на звонок, по-видимому, никто не собирался. Попробовав позвонить ещё пару раз, и не дождавшись ответа, он пришёл в ярость, и решил больше ей не названивать.

В этот раз Виктория совсем не ночевала дома, и не пришла даже под утро, как на это надеялся Автор, прождавший её всю ночь. А вернулась она только днём, когда время уже близилось к вечеру. Автор к тому моменту не сомкнул глаз.

- Привет, - сухо бросила Виктория Автору прямо с порога.

- Ну, здравствуй, - тем же тоном ответил Автор, - даже и не знаю, есть ли смысл спрашивать у тебя, где ты была и что делала.

- Хочешь спрашивай, хочешь нет, мне всё равно, - холодно отбрехнулась Виктория.

- Понятно, ты вообще считаешь это нормально? - не выдержав, начал повышать голос Автор, - Пропадать вот так на всю ночь и пол дня, на звонки не отвечать, я, между прочим, спать до сих пор ещё не ложился, всё тебя дожидался.

- Ну вот я и пришла, легче стало?

- А почему ты со мной так разговариваешь? Я вроде тебя ничем таким серьёзным не обидел, ну да повздорили вчера слегка, ничего страшного - со всеми бывает. Я потому тебя и дожидался, чтобы всё еще раз спокойно обсудить и прийти к общему мнению.

- Да нечего нам обсуждать! Надоело мне всё, понимаешь? Не хочу больше всего этого: спать ночью одной, работать одной, жить в этой бедноте. Я просто устала от постоянного твоего депрессивного состояния, так дальше не может продолжаться.

- И что ты нам предлагаешь делать? - взволнованным голосом спросил Автор.

- Я думаю, нам придётся на время расстаться, а возможно и навсегда, - как молотом по голове прозвучали для него слова Виктории, - первое время поживу у родителей, а там решим, что нам делать дальше.

Автор был полностью обескуражен словами Виктории, он не знал, что и думать, разные мысли вихрем крутились у него в голове, но вырвалась лишь одна:

- У тебя ещё кто-то появился?

Виктория замешкалась, по её реакции сразу было понятно, что Автор попал в точку. Стараясь не терять самообладания, она безвинно ответила:

- Не говори глупостей! Ты же сам, я думаю, понимал, что у нас и так к этому всё шло, просто я взяла инициативу на себя и решила не затягивать с неизбежным.

- Ну ведь где-то ты всё-таки пропадала всю ночь, не удосужившись предупредить или хотя бы ответить на звонок, похоже теперь всё встаёт на свои места.

- Ладно, я рада за тебя, что у тебя там всё встаёт, - огрызнулась Виктория и начала расхаживать по квартире, попутно собирая некоторые вещи.

У Автора просто не было слов. Такого исхода он точно не ожидал, он даже не знал, как ему реагировать: может ему стоит накричать на неё, обложив всеми возможными матами, либо слёзно начать просить прощения, умолять, чтобы она не уходила. Виктория спокойно собирала с полок шкафа свои вещи, делала это так рутинно, словно в её жизни такое происходило каждый день, пока внутри Автора переворачивалось всё вверх дном. Он никак не мог свыкнуться с той мыслью, что это происходит на самом деле, и жадно пожирал глазами горячо любимый образ, осознавая, что возможно в последний раз...

 

Уходи, не оставляя следов,

Забирай с собой бремя коварной ласки,

Вожделения осадок скрыв за маской,

Тая предательство родных оков,

Гнетомый влекомостью нечто иного...

Мучительно ведом властью несвободы,

Голодный до даров блудливой природы,

С жаждой вкусить соки плода рокового,

Желанное соблазна лоно упразднено,

Отхлынуло, болью излечилось сердце,

В той обители плена по инерции

Ожидание вечного обречено,

Болью сердца изжито предшествие разлуки,

Муками стылых чувств былое грядущее сочтено...

 

- Ну что, я собрала некоторые вещи, остальные приду и заберу потом, - своими словами Виктория вывела из внезапно настигшего оцепенения Автора, - ключи пока не отдаю, на днях ещё зайти придётся. Ладно, всё, я пошла, пока!

- Пока, - мучительным стоном вырвалось из уст Автора.

Он не понял, как всё это так быстро произошло, что ему теперь делать и как жить дальше. В этом бесконечном пространстве душевного

терзания Автор снова остался один.