5. Созерцатель

Прошло уже несколько недель после того, как Виктория забрала свои последние вещи. Боль от её ухода так и не утихла. Автор до сих пор очень сильно по ней скучал, быть может, даже сильнее, чем в первые дни, когда на него неимоверно давило одиночество, свербящее чувство разочарования и грядущая неизвестность, впоследствии переросшая в неизбывный страх. Практически не выходя из дома, едва ли с кем-то общаясь, он пытался упиваться единственным, что у него ещё осталось - своими стихами. Писал он мало, давалось ему это с трудом, но это было единственное, чем можно было заполнить мгновения удушающей пустоты. Автор беспрестанно погружался внутрь себя.

 

Звонок в ночь,

Твой телефон молчит,

Не превозмочь боль,

Тишину не излечить,

Тоски сочти миг,

Из списков исключи,

Навеки стань другим,

Минувшее почтив,

Нам не вернуть жизнь,

Судьбу не приручить,

Удел цены двуедин -

Силком грехи чужие

По миру волочить,

Я слышу мыслей визг,

Звенящий крик души,

Угасшей воли призрак

Печален и виной изжит,

Память впредь не искрит,

Не бередит огонь в груди,

Один на один с унынием,

Смиренен с ношей взаперти.

 

Автор не мог понять, как Вика так легко смогла уйти от него, неужели ей даже чуточку не хотелось вернуться, увидеть его ещё раз, обнять и проститься любя. Виктория всегда была твёрдо уверена в своей непогрешимости и делала только то, что сама считала нужным, нисколько не сомневаясь в правильности своих действий. Все её решения были окончательными и бесповоротными. Автор понимал, что вряд ли она вновь воспылает к нему любовными чувствами, они остались в прошлом, там, куда им уже никогда не вернуться.

Это ввергало его в глубочайшую тоску, в памяти всплывал горячо любимый образ, каждая его чёрточка, каждая морщинка, каждый изгиб. С ним он ложился спать и просыпался, бережно храня его в своих мечтах.

Как-то раз, когда к нему заходила мать, чтобы проведать его, сготовить и немного убраться, Автор не мог даже поддерживать нормальный разговор, отвечая коротко и с задержкой, словно выходя из некоего подобия транса после каждого вопроса матери.

- Сынок, ну хватит уже киснуть, вышел бы хоть на улицу воздухом подышать, света белого наверняка уже давно не видел.

- Ты меня слышишь?

- Да, мам, слышу, - пробормотал Автор.

- А почему тогда не отвечаешь?

- А? Что? Да, хорошо, мам!

- Да что в этом хорошего-то? Ты сам на себя стал не похож: весь рассеянный, замкнутый какой-то, отвечаешь невпопад. Такое ощущение, что ты сейчас находишься совсем в другом месте и абсолютно меня не слышишь.

- Всё нормально, мам, не волнуйся, - каждый раз отстранённо отвечал Автор и принимался бесцельно перелистывать по всей комнате разбросанные книги в поисках ответов на беспрестанно мучившие его вопросы, утоляясь мизерной надеждой хоть ненадолго спрятаться от свалившихся на него страданий.

Во внешнем мире шли своим чередом дни, люди жили своими уникальными жизнями: ходили на работу, заводили детей, решали свои неимоверно важные проблемы, год за годом сгибаясь под непомерной толщей обыденности. Автор же с течением времени стал наслаждаться невольно обрушившимся на него беспросветным одиночеством. Ему становилось как никогда комфортно наедине с самим собой и своими мыслями. Автору и раньше было по нраву периодически отрываться от мира людей, но в этот раз он испытал в этом самое настоящее блаженство.

Всегда в обществе Автор чувствовал себя обособленно, немного в стороне от происходящего, с великой радостью занимая позицию зрителя. Ему нравилось быть вне совершающихся процессов, наблюдать за событиями, людьми, и всё глубоко анализировать, благодаря своей любознательности допытываясь до сути вещей. Не то, чтобы он намеренно выбрал такое расположение в существующем мировом порядке, скорее всего у него просто не было выбора и само естество подталкивало его к тотальному обособлению. Разумеется, периодически происходили попытки слиться с естественным ходом природных явлений, стать частью социума и бездумно поддаться влиянию базовых инстинктов, по инерции плывя по беспрерывному жизненному течению. Но все эти попытки, к глубокому сожалению, так и не увенчались успехом. Стать частью общего Автор так и не смог, лишь долей местного, личного. И этого ему было вполне достаточно. Возможно, он выполнял некую свою природную установку, так же как и все продолжая плыть по течению, но по своему собственному и в совершенно другом направлении. Сменялись события одно за другим, а Автор по-прежнему продолжал оставаться в неподвижности, с ненасытной жаждой раз за разом вливая в себя глубинный смысл необъятного существования всего и вся.

Пребывая в вожделенном уединении, помимо стихов Автор начал делать некоторые заметки, экспромтом фиксировать обрывки своих мыслей на разные темы. Возможно, именно таким образом ему было легче справиться с возникшими трудностями, пропустив накопившееся через себя и выплеснув в слова.

Всё началось с его мыслей о желании остаться в абсолютном одиночестве:

"В один прекрасный момент я понял, что невозможно полностью избавиться от людей, не видеть их, не разговаривать с ними. Даже когда ты не выходишь из дома, невозможно сделать так, чтобы к тебе не заходили люди. Им всегда что-то нужно, они стучатся в дверь и говорят тебе о своих нуждах, о своих проблемах, хотят, чтобы ты разделил их с ними, влился в их представление действительности и стал частью её. Часто, разговаривая с людьми, мне приходилось чувствовать себя каким-то ущербным, неполноценным, и, лишь оставаясь один, я вновь обретал себя, получал своеобразное успокоение".

Автор размышлял о том, почему он начал сторониться людей, откуда появилось это стойкое нежелание поддерживать с ними длительный контакт. Одиночество раскрывало Автору его самого, загоняло его внутрь себя и помогало разобраться в своей жизни:

"Самое страшное, что проблемы с общением меня никогда не пугали, напротив отрешённость от окружающих вызывала у меня особую гордость, будто я не нуждаюсь в пустом бесконечном речеблудии, я самодостаточен и свободен от этого, выборочен в окружении и доверительном разговоре с близкими по духу людьми. Родственники, к сожалению, всегда считали меня скрытным и всегда пытались узнать, что же я там утаиваю, видели во мне замкнутого одиночку, зацикленного лишь на себе индивидуалиста. Но это было далеко не так, я всегда думал о своих родных и близких и хотел, чтобы они были счастливы, просто я был сдержан в выражении этих эмоций. Возможно, я никогда не мог до конца понять себя, и это сильно мешало мне в дальнейшем взаимодействовать с окружающим миром.

Максимально избегать социальных контактов было приемлемой мерой для развития внутренней личности и проникновения в суть интересующих меня вещей. И почему вообще люди расценивают молчаливость как равнодушие? Ведь за этим кажущимся безучастием скрывается воспитанность и вежливое отношение к чувствам других людей, отсутствие бесцеремонного вторжения в их личное пространство.

Я всё время думал, почему люди считают меня странным? Что не так они видят во мне? Возможно, я что-то не то говорю, или что-то не так делаю? Не соответствую принятым в обществе правилам взаимодействия с другими людьми? Но как именно я должен вести себя? И что должен делать, чтобы в глазах других людей выглядеть нормальным человеком или производить впечатление?

Людям важна больше форма взаимодействия, нежели содержание. Поэтому люди, умеющие красиво и уверенно говорить, имеют больше шансов произвести впечатление на собеседника и повлиять на него нужным образом. Но раньше я не понимал этого, и даже когда понял, не смог ничего с собой сделать, чтобы изменить свой стиль общения и стать более понятным для окружающих.

И как же мне тогда нужно вести себя? Подбирать в голове варианты ответа, что будут казаться более правильными? Либо действовать по общепринятым шаблонам? В любом случае после неудачного разговора, очень часто остаётся неприятный осадок, лёгкое чувство стыда за выбор неверной модели разговора, нужные ответы появляются лишь спустя время, и ты понимаешь, как надо было действовать, коря себя за нерешительность. Можно иногда отшутиться, но не хочется на себя примерять маску несерьёзного человека. Часто я говорю, что попросту не знаю точного ответа, ведь так оно и есть, всегда не хватает достаточно данных для уверенного доказательства своей точки зрения. Невозможно быть на сто процентов в чём-либо убеждённым, всегда есть место для разумных и оправданных сомнений. Возможно, именно из-за своей вечной нерешительности и желания быть в стороне от общепринятых норм я так и остаюсь в полном одиночестве, непонятый и никому ненужный".

В таком неизменно-монотонном темпе дни складывались в недели, наступила уже середина лета и удушающая жара обрушилась на Автора с неимоверной силой, все мысли в голове путались, от постоянного нахождения в квартире терялось ощущение времени суток, дни недели смешались в один серый комок бессмысленных дней. В этот год как назло наступила аномальная жара, которой не было в краях, где проживал Автор, уже целых десять лет. От неё было некуда спрятаться, и никуда не сбежать. Для Автора жара омрачало его, и без того всем вокруг омрачённое, существование.

Временами даже писать стихи Автору было невмоготу, сложно было собраться, чтобы написать что-то большое по объёму и более-менее серьёзное. Тогда у него возникла идея писать коротенькие строки с метрически произвольной рифмой или отсутствием таковой, оставляя рваные обрывки смысла существовать в обособленном пространстве творческого беспорядка:

 

"Отвержение"

 

Законами хаоса

Веков бег выстроен,

Итог нег близится,

Отвергнуто истиной

Прозябание ценою жизни.

 

Время выдоено

Скупой вселенной,

В миге эха

Ничто не ценно.

 

Велением души,

Повсеместным провидением

Безмерно благовествует

Энтропии неумолчный рёв.

 

Горькой патокой

Растекается по горизонту

Сумбура обитель,

Сухим безмыслием

За кромку разума цепляясь.

 

Ветшают фасоны

Отжитых смыслов,

Прошлое не изникает,

Неумолимо тает исход.

 

Порок высвобождает,

Сумраком сознания

В страдания облекая укор.

 

Стихи сменялись заметками, ночи путались с днями, Автор всё глубже уходил в постижение самого себя, анализируя взгляд со стороны, словно нахождение вне происходящего, вне себя, сознанием уходя в неведомые глубины озарения:

"Со мной постоянно случаются такие моменты, когда в процессе обыденных жизненных событий я словно мысленно выхожу из прямого участника своего "я" и становлюсь сторонним наблюдателем, точно меня во мне больше нету, а я "я" витаю где-то неподалёку и смотрю на свою жизнь со стороны, анализируя каждый отдельный эпизод и проникая в суть явлений, которые в моём обычном воплощении мне недоступны. Но, к сожалению, я не могу вызвать это перевоплощение искусственно, посредством приложения усилий, я лишь только в силах ждать наступления новых экспансий моего сознания и наблюдать за тем, как мир устроен на самом деле, без призмы личностного присутствия. В мои школьные годы и годы моей юности я часто наблюдал за своей жизнью со стороны и следил за изменениями в ней, параллельно наслаждаясь внутренним переживанием происходящих событий. Ощущал я и, к сожалению, как проходит моя юношеская вера в светлое будущее, полная надеждами жизнь истекала настолько стремительно, что не возможно было удержать её в памяти, остановить на мгновение и в полной мере насладиться ею, хотя бы в последний раз. И как же было тяжело со стороны лицезреть собственной судьбы предрешённость, а ещё сложнее было осознавать невозможность этому противостоять, знать заранее свой печальный исход и каждый раз заново обрекать на провал бесплодные попытки его изменить".

После длительного безвылазного прозябания в четырёх стенах, Автор находился в полном отрешении от реальности, мрачно созерцая свою затхлую и пропитанную пылью комнату. На миг в его сознании поселилась, с недавних пор ставшая для него чуждой, мысль хоть ненадолго выйти из этого, сковывающего всё его естество, исступления, в нём зародилось стойкое желание выйти на улицу. Автору стоило немалых усилий заставить себя, вопреки своему внутреннему нежеланию, одеться и выйти на прогулку, пусть даже и ненадолго.

Когда он вышел на улицу, солнце уже опустилось за горизонт, оставляя запыхавшемуся западному небу живо бледнеющий багровый ореол. Быстро наступали сумерки, оттесняя духоту и тяжесть раскалённого воздуха, в воздухе веяло прохладой. Поначалу Автор был в растерянности и не знал, в какую сторону ему следовало бы идти, да и выбор первого попавшегося направления его сегодня не устраивал. Ему необходимо было место, где он сможет немного отвлечься от своих привычных мыслей и хоть на время насладиться единением с природой. После недолгих раздумий Автор решил идти на речку, ведь это было ближайшее к нему место, более или менее подходящее для его сиюминутных желаний. Быстро дойдя до неё, Автор в который раз лицезрел величественность этой полноводной реки, широко раскинувшейся вдоль его родного городка, на который теперь уже бешеным темпом спускались сумерки. Картина была завораживающей: широкие извивы её бурного течения словно рисовали взору лёгкие мазки кисти художника, живо описывающего янтарные переливы вод от едва заметного следа намедни догоревшего заката. В речке радостно плескались дети, на середине плыли рыбацкие лодки, а над поверхностью в некоторых местах уже начало появляться слабое испарение в виде тумана. Вокруг царила гармония и благодать. Автор несколько минут заворожённо смотрел на открывшийся его взору пейзаж, не смея шелохнуться. Потом, словно стряхнув с себя сон или мимолётное видение, он очнулся и начал неторопливо прогуливаться вдоль этой самой реки, наслаждаясь красотой окружающей природы и медленно погружаясь в сладостную теплоту безмыслия.

Так Автор не заметил, как наступила темнота, и хоть на улице было лето и довольно тёплая погода, он всё же решил направиться в сторону дома. Выйдя на ближайший от речки тротуар, Автор, увидел идущего навстречу знакомого, вернее не просто знакомого, а своего бывшего одноклассника, с которым он не виделся уже лет 10. За долгое время самокопания Автор привык общаться только со своим внутренним голосом, совершенно забыв при этом как поддерживать живое человеческое общение. В его голове промелькнула мысль тут же свернуть на другую дорогу и сделать вид, что он не заметил своего старого школьного приятеля, но было уже поздно - его самого заметили и двигались прямо в его направлении, отступать уже было некуда.

- Ооо, какие люди! - слегка развёл руки в стороны одноклассник Автора,

- сто лет с тобой не виделись, ну что как сам? Где работаешь? Что вообще в жизни за все эти годы происходило?

- Ну здравствуй, здравствуй, - нехотя выдавил из себя Автор, - да всё потихоньку, помаленьку, живу всё так же здесь неподалёку, пока не работаю.

- А что это так? Почему не работаешь?

Автору совсем не хотелось рассказывать ему про все свои проблемы, поэтому он решил на ходу выдумать историю, чтобы быстрее от него отвязаться:

- Да я в отпуске сейчас просто, лето ведь - время отпусков.

- А ну да, точно, дак а кем работаешь-то, если не секрет?

- Информационными технологиями занимаюсь, - само вырвалось у Автора, - в офисе сижу, в основном за компьютером работаю.

- Ааа, ну тогда понятненько, до меня тут слух дошёл, что ты, оказывается, женился, это правда?

На этот раз он затронул тему, о которой Автор вообще не хотел разговаривать, и пришлось в очередной раз соврать:

- Да, было такое дело, сейчас живём вместе.

- Ну поздравляю тебя от всей души! Детишек ещё не наделали?

- Пока нет, но всё ещё впереди.

Нежелание Автора общаться с этим человеком всё больше нарастало, едва не выплёскиваясь наружу. Он тут же попытался скрыть этот факт и принялся в ответ расспрашивать о его делах, чтобы отвлечь внимание на его собственные интересы:

- Ты-то сам как? Чем занимаешься?

- Слушай, да у меня всё хорошо: свою строительную фирму открыл, людей набрал, работают теперь на меня, деньги рекой потекли. Женился ещё, ребенок третий недавно родился, семья большая у меня, всех кормить надо, так что работаю без отдыха.

Автору совсем не хотелось выслушивать от него истории о своей успешной и полностью устроенной жизни, появилась потребность тут же уйти, скрыться от обрушившегося на него реального человеческого мира.

- Ладно, слушай мне бежать уже надо, а то дома жена ждёт, увидимся ещё как-нибудь!

- Обязательно увидимся, ты давай там не пропадай, надо будет нам всем классом собраться да посидеть где-нибудь, там всё и рассказать друг о друге подробно.

- Да, конечно, - сказал Автор машинально, в душе совершенно этого не желая. Попрощавшись, Автор с большим удовольствием отпрянул от удручающих его разговоров о скучной обыденности, продолжил путь домой и вновь с трепетом глубоко ушёл в мир своих иллюзий и размышлений.

"Я устал отвечать на многие несущественные вопросы случайно встретившихся знакомых, с которыми давно не виделся: работаю ли я, есть ли у меня машина, своя ли квартира. Такое чувство порой возникает, что эти вещи являются для них самой главной ценностью. Видимо именно по этим заданным трём основным критериям и определяется наличие определённой в жизни нормальности, а всё остальное как-то само собой приложится. Вот нет, чтобы спросить что я за человек? Кем я ощущаю себя в этом мире? О чём мечтаю? Всё ли у меня в порядке в жизни? Почему я должен отвечать только на какие-то скучные посредственные вопросы?

Я встретил своего бывшего одноклассника случайно, и был удивлён, насколько он постарел, мы не виделись со школы, но я был уверен, что мало что во мне могло измениться с тех пор, но оказалось это не так. Неужели я тоже настолько сильно изменился, - подумалось мне, - но спустя некоторое время восприятие подстраивается к изменившейся внешности, и ты начинаешь видеть столь узнаваемые черты хорошо тебе известного человека, словно ничего, по большому счёту, не изменилось. Взрослея, люди зачастую не замечают, как они меняются, но иногда ты видишь разительные изменения чуть ли не каждый месяц, особенно когда меняешься не в лучшую сторону. Так со мной и происходило: после того, как меня одолела длительная болезнь, я по месяцам, а иногда даже и по неделям, замечал насколько моё лицо и тело меняется внешне, а внутри я ощущал стремительными темпами приближающуюся старость, которая неумолимо заполняло собой всё моё естество...

 

По задворкам сущего пробирается фатум,

Вымученных будней определяя бесправность,

Безысходность дюже запечатлелась во взгляде,

Прочно засевшая в память забвения печать

Выплёскивается наружу ветхой праной,

Враз выуженная из самой бездны естества,

Открывая доселе неведомые грани

Вовек неизъяснимого самосознания,

Солью посыпанные скупой вечности всходы

Взрастают болью в угоду топких земных оков,

Вымощенные неизбежностью пути годы

Всполохом проносятся в неумолимый итог,

В стальной клетке времени жизнь становится тесной,

Нижеследующее восшествие на плаху

Не оправдывает вольную ценность протеста,

Нежданная реальность бездейственно витает

Над бренно вынужденной средой обитания,

Дав полную волю самым низменным инстинктам,

Выискав в пороках смысла неизбывную цель,

Свив нерушимые связи первопричинности

В двойственной стихийности ввек неразрывную нить,

Карательно формирует мыслеформы яви,

Останавливая необъятный вечности бег,

В нещадной жажде безучастности избыв фатум,

Вытесняя страх глубоко в бессознательное".

 

Придя домой, Автор, уставший от своих бесконечных внутренних проблем и треволнений, мигом лёг в кровать и тут же уснул.

На следующий день он проснулся гораздо раньше обычного - за окном ещё только забрезжил багряный рассвет. С восходом солнца стало невероятно душно, и попытки Автора вновь уснуть не увенчались успехом. Тогда он решил вернуться к своим коротким заметкам. На этот раз его заинтересовала тема людей и их жизни, он начал записывать все приходящие в голову мысли, высказывая в словах своё личное мнение и ощущения:

"Я всегда смотрел на людей особым проникновенным взглядом, каждый раз взвешивая их, исследуя их скрытые мысли и намерения, пытался познать их суть, проникнуть внутрь их мироощущения. Проще говоря, я препарировал людей взглядом.

Слишком общительные люди всегда вызвали у меня недоверие и некую опасливость. По каким-то причинам я ощущал всю их доброжелательность и готовность быстро стать твоим другом лишь фасадом, прикрывающим эгоистичного человека, преследующего свои корыстные цели, а себя в качестве инструмента для достижения этой цели. Это прослеживалось во всём: в назойливых попытках узнать о моих проблемах и помочь найти решение этих проблем, чтобы в будущем будь удостоенным той же услуги, а так же в желании оказать материальную поддержку, как бы делая задел себе на будущее. Они будто говорили мне: сейчас ты мой друг, потому что ты мне нужен, а завтра я буду дружить уже с другими. Так и происходило. Совсем другое дело люди, говорящие мало, но по существу, в чьём взгляде можно прочитать больше слов, чем болтающих без умолку. Эти люди умеют думать и в большинстве случаев не ищут выгоды от дружбы с тобой, тщательно выбирая себе друга, они руководствуются дружбой, а не возможностью что-то с этого получить себе.

Я всю свою жизнь наблюдаю за людьми, пытаюсь их анализировать, понять их скрытые мотивы и множественные инстинкты, например, как одни люди становятся богатыми и успешными, а другим никак не удаётся выбраться из угнетающей нищеты. Откуда берётся талант и можно ли его развить до небывалых размеров? Я как-то заметил, что на талант часто влияет наследственность, и не только генетическая предрасположенность, но и окружение человека в момент его развития как личности, а человеку, пусть и довольно талантливому, гораздо сложнее его развить до максимума. Я уверен, что генетика играет главенствующую роль во всей жизни человека, она гораздо важнее его окружения, что тоже, безусловно, играет далеко не последнюю роль. И всё же у меня возникает стойкое чувство того, что мои мысли и действия проявляются, словно по шаблону, кем-то прописанные, словно они не мои вовсе, это пугает и рождает во мне чувство обездоленности.

Люди осуждают тех, кто, по их мнению, не соответствует их идеальному представлению, а тех, кто находится ниже их социальной ступени, они любят прилюдно высмеивать, но в определённый период жизни начинают осознавать, что все люди равны, каждый со своими слабостями и своими недостатками, нельзя сказать лучше ли один человек другого, в основе своей мы всё же равны, мы все люди и все живём на этой планете, мы едины".

Автор был необычайно увлечён тем, что он пишет, ему доставляло невероятную радость каждое слово, каждая вмиг возникшая мысль, безустанно рвущаяся наружу...

 

Никлость враз истерзанной мысли

В сухой монотонии ритма,

Притязанием на избранность

Безысходностью пропитана,

Вчерне осыпью букв набит

Смыслом неизданный жизни этюд,

Течением высоких дум свит

Нисходящий в муках духа приют,

Мёртвых дней святая обитель

Спроецирована в реальность,

Бессчетных грехов покровитель

Пути иссякает фатальность,

Безысходный мрак прожитого,

Сорвав заслон безучастности,

Испьёт миг, что дороже всего,

Упрекая жаждой праздности,

Ускользает въявь сознание,

Осаждая вечности удел,

Предаваясь созерцаниям,

Постигает мании предел,

Форму обретает образа

Колыбель избытых помыслов,

Бредя впотьмах неосознанно

По непроторенной тропе слов.

 

...Каждое новое словесное переплетение пробуждало в нём истинные, глубоко внутри скрытые чувства упоительного довольства собственным существованием, придавая всему происходящему высшую значимость и смысл каждого нового мгновения. Выплёскивая наружу всё накопившееся, Автор словно отпускал долгое время лежащий на нём груз, тянущий его на дно бездны.

"Я родился не в то время и не в том месте, мне слишком тесно в этом мире и в этом теле. Я отчётливо вижу несовершенство этого общества, убогость человеческих ценностей и стойкое ощущение безысходности в каждом из тех, кто это осознаёт. Я с детства понял, что люди выстроили своё существование не правильно. Всё не верно. Каждый следует за мнением большинства, не задумываясь об истинном значении процессов мироустройства. Мы потребляем всё больше земных ресурсов, обогащая себя и загрязняя планету. Мы убиваем друг друга за ничтожные по меркам вселенной причины, междоусобицы были во все времена, бесконечная вражда за территорию, за ресурсы. Нас с детства приучают к борьбе, быть лучше кого-то другого, спортивные соревнования, более высокооплачиваемая работа, всем необходимо показать, что они живут лучше остальных, в достатке, в соответствии с высшими канонами общества. Но разве это правильный общественный строй? Человек же не виноват, что он родился слабее другого человека, менее красивым, беднее. Самим людям нельзя давать право решать кто достоин получить признание, а кто нет. Я давно понял, что нет справедливости в нашем так всеми любимом соперничестве, и никогда не может быть, ведь всем нам даны абсолютно разные начальные параметры, будь то физически хорошо развитое тело, либо большее количество нейронных связей в мозгу.

Почему мы не можем всем миром объединиться в поиске высших целей, изучении космоса, улучшении медицины, питания. Нам не позволяет это сделать само общество, это утопическая идея с точки зрения существующего порядка.

Каждый человек живёт ради себя самого, использует все знания и ресурсы в эгоистических целях, жизнь - это культ денег и успеха.

Общество навязывает нам ложные ценности: сначала учителя в школе, родители, затем институт, как высший эталон человеческих знаний стремится чётко определить границы человеческих критериев естественного отбора и возведения на пьедестал. А после и вовсе совсем не остаётся места для расширения границ своего сознания и самосовершенствования, лишь однотипные рамки для посредственного существования по чужим жизненным шаблонам.

Современное общество не должно отнимать у людей право оставаться самими собой. Необходимо ощущать связь с людьми разных социальных слоёв, не судить статусом ниже себя и не завидовать тем, кто смог забраться выше. Все мы люди, и все мы находимся в одном мире, нас всех соединяет одна общая доля, и ждёт один исход".

Автор провёл весь день в своих неотступных размышлениях, сиюминутных записях, прерываясь лишь на короткое время, чтобы немного перекусить и сходить в туалет. Казалось, что время летит незаметно, и так же казалось, что оно необратимо замерло.

"Противоречивое у меня и отношение к разного рода конфликтам и способам их выяснения. С одной стороны - столкновение разных интересов людей, по сути своей разных миров, всегда очень увлекательное для изучения действие (особенно когда ты не являешься его непосредственным участником), с другой стороны - последствия этих столкновений могут быть весьма печальными, вплоть до нанесения сильных физических повреждений. Однако без всевозможных стычек во все времена было очень сложно обойтись, ведь каждый человек по своей природе хочет оставаться победителем и не желает выступать в роли уступившего. Безусловно и то, что это является нашим врождённым инстинктом, а не навеянным нашим социальным мироустройством: весь смысл нашего общества построен на желании побеждать, превосходить другого человека в том или ином аспекте жизни, будь то спортивные состязания, или количество приобретённых товаров, красивое лицо и тело, наличие какого-либо таланта. Люди проводят конкурсы красоты и устраивают шоу талантов, чтобы выявить у людей преимущества, данные им от рождения, и возвести их на пьедестал, повсеместно показать остальным простым людям свою незначительность и никчёмность. Все норовят стать сильнейшими и продемонстрировать это всему миру, унизить при этом оппонента. Кто-то намеренно идёт на прямой конфликт, проявляя грубую силу, желание враждовать укоренилось в нас испокон веков. Это стало нашим сильнейшим инстинктом. Мы уже не умеем жить иначе. Хотим брать чужое и потреблять, мы как вирус, болезнь, что пробирается всё глубже в недра и поражает всё существующее своей жаждой истребления.

Я же всегда пытался посмотреть на любой конфликт со стороны, чтобы в своей голове увидеть как это смешно выглядит. Хотя в детстве и более молодые годы я часто терял самообладание и поддавался власти эмоций, что меня всеместно переполняли. Но со временем я научился обходить эту бесполезную трату энергии и не вступать в распри по незначительному поводу, а потом и вовсе решил от них отказаться, когда осознал всю их бессмысленность и бесполезность. Это так глупо, так дико, и так по-животному, что просто захотелось быть хоть немного выше этого".

Наступил уже поздний вечер, Автор был ощутимо утомлён прошедшим днём. Он хотел избавиться от этого нахлынувшего мыслепотока, но образы смыслов продолжали приходить сами собой, не давая ему и минуты покоя:

"Какие-то внутренние механизмы заставляют многих людей легко приспосабливаться к новой обстановке, к новым людям, словно сама природа подталкивает их к этому, у них всё получалось легко, как бы само собой, а мне всегда казалось, будто я напрочь лишён этого механизма. Вопреки моей собственной воле ничего не происходит, каждое действие, каждое слово, каждая мысль идёт с приложением больших усилий. Всё вокруг кажется чуждым моему мироощущению.

Меня постоянно охватывает ощущение отрешённости от этого мира, я вечно погружаюсь внутрь себя, чтобы осознать то, что не осознаётся, отчаянно упиваясь самосозерцанием. Я хочу лишь философствовать, размышлять о мироздании и искать первопричину всего существующего.

 

Отчего горд дух смертного,

Метеором несущийся от жизни к могиле?

Не от своей ли мимолётной неминуемости?

Вспышкой рождающийся и гаснущий вмиг,

В каждом своём дыхании созерцающий

Незыблемое величие Вселенной,

Несвершённую череду лет оставляя

Холодному безмолвию вечности,

Воспринимая непередаваемое одиночество

Каждой клеточкой своего естества,

Формируя наблюдаемое в хрупкое "я"

Волеизъявлением условного сознания,

Соприкосновение с началом творения

Стенает в рамках абсолютной реальности,

В ожидании, когда врасплох настигнет

Неумолимый постепенный распад,

Даруя ветхому разуму общий замысел,

Размышляя над неопределённостью бытия,

Истина не зависит от личного восприятия,

Вымысел изживает недосягаемый предел,

Картинно формируя свою действительность".

 

Время перевалило за полночь, Автору уже претила эта бесконечная и бесцельная писанина. Ему явно была необходима передышка, и он, несмотря на кубарем вьющиеся безостановочные думы, принял решение насильно лечь спать. Первое время рвущие его на части мысли не давали покоя, всё больше меняя направление в сторону осознания личных проблем, своего безвыходного положения и неминуемости грядущего падения вниз. Автор умел взглянуть на ситуацию со стороны и прекрасно понимал всю плачевность своего нынешнего жизненного пути, он знал, что, следуя ему, он непременно начнёт меняться в худшую сторону и в итоге угаснет как личность. Автор знал всё это, однако никак не мог этого изменить.

Он вдруг осознал, что находится в глубочайшей депрессии, и что неминуемо погружается в неё всё глубже. Ему стало мучительно больно только от одной мысли, что он сам виноват в обрушившихся на него несчастьях, ведь будь он более внимателен к своей жене и более лоялен к её нуждам, она не ушла бы от него, а прислушавшись к советам отца и найдя хоть какую-то работу, вполне возможно, он смог бы избежать это, так яростно напавшее на него, удушающее чувство безысходности. Автор не мог больше находиться в этом месте, в этом теле, в этом мире, но бежать от себя, увы, было некуда.

В бесконечных мучительных раздумьях он провёл пол ночи, постоянно ворочаясь и раскрывая одеяло, пытаясь спастись от удушающей жары. В конечном итоге его разум не выдержал и сдался под напором накатившей усталости. "Я вижу дно, взгляни, что вижу я..." - промелькнула одна из последних мыслей в голове Автора, прежде чем он мгновенно провалился в сон.