Его дракона

Четвёртый сын Владетеля Озёр, Лесов и Просторов был неглупым парнем и знал, что деревянного трона ему не видать: для того надо было родиться раньше. Не то чтобы его мечтой был резной стул из драгоценного умни́ни* — по мнению Власа блёкло-свекольные подлокотники были отвратительны, а ромбовидные листья на спинке напоминали ядовитый плющ, — но тратить жизнь впустую отчаянно не хотелось. Первый брат станет Владетелем, второй подался в военное дело и стережёт границу, третий бороздит солёные воды на юге, которые отчего-то зовут океаном...

 

Для Власа места в Столице не было. Ни поблизости, ни вдалеке. Принц желал собственной судьбы, в которой будет первым, и потому отправился на Север, где никого из родни не обреталось.

 

Суров оказался незнакомый край и страшны легенды снежных пустынь — злые духи в них путали тропы чужакам, стражи гор обрушивали лавины на головы неугодных, а ловкая Стужа воровкой пробиралась в дома и под застёжки одежд, чтобы украсть ценное тепло. Влас пожимал плечами, отвечая сердобольным старухам, что ищет своё место, а позади такого нет. Женщины прятали слёзы, отговаривая его от недоброй дороги, но молчали о том, что за горами. Обережные жесты, однако, сотворила каждая. Унты тяжело обнимали ноги, меха щекотали покрасневший нос, а руки стали непривычно неловкими в рукавицах, подаренных старостой последнего селения. Удивительно мирные и приветливые места. Стольный град, оставшийся где-то позади, был шумным, хищным — чего стоили остроконечные сторожевые башни, напоминавшие саблезубый оскал — и учил защищаться и беречь других.

 

Молодой мужчина по привычке не расстался с мечом, хотя прока от него было мало — сталь не греет, а для правильного хвата нужно снять варежки и шубу. Но с кем сражаться? С ледяными скульптурами, обнаруженными в одной из пещер? Влас поёжился. Выполненные с потрясающим мастерством фигуры оставляли впечатление, что под коркой замёрзшей воды скрываются настоящие люди. Он рассмотрел их: мужчины, как на подбор высокие и широкоплечие, по-разному вооружённые и в одеяниях народов севера. Отдельно стояла статуэтка девочки. Неизвестный резчик постарался, делая подол её платьица потрёпанным и прорисовывая изящные пальчики на босых ножках. Малышка едва заметно улыбалась.

 

Снежные барханы ослепительно переливались на свету, отчего полуденное солнце казалось мрачным. Едва заметная тропа звонко поскрипывала, что-то скрывая за звуком... Влас замер. Мир тоже затих. Кроме дыхания — тишина.

 

Скрип-скрип. Мужчине показалось, что дальний бархан слегка сдвинулся. Скрипнул ещё один шаг. Бархан себя не выдал.

 

Скрип.

 

Снежная гора отчётливо пошевелилась. Впору было испугаться, но холод, как ведомо, притупляет чувства, потому Влас приблизился к непонятному сугробу и коснулся похрустывающего наста. Рукавицы противно прошуршали по твёрдой бугристой поверхности, а в лицо влажно дохнуло туманом.

 

Сквозь молочное марево на незваного гостя смотрели пронзительно-голубые глаза с вертикальным зрачком. Печально было осознавать, что между ними расстояние в половину вытянутой руки, а их обладатель, вероятно, примет меч за зубочистку...

 

Существо вновь туманно вздохнуло и отодвинулось. Шкура невиданного зверя засверкала бриллиантами и тонкими сапфировыми узорами. У страха глаза велики — хозяин мерзлоты оказался размером с трёх коней тяжеловозов.

 

— Никак охотник за нечистью пожаловал? — Голос звучал низко и по-женски насмешливо. Дракона, как мысленно назвал её Влас, фыркнула, отчего голубовато-топазовый гребень на спине приподнялся, делая хозяйку выше.

 

— Не охочусь, — отрёкся мужчина от неудобного титула и неторопливо убрал ладонь с рукояти меча. Полуторник ничем не поможет: мимолётного касания хватило, чтобы оценить крепость искристой чешуи. — Дом ищу, — неожиданно добавил путник. — Место своё. Коли оно не здесь, так я пойду, — и действительно развернулся в обратную сторону. Внутри тревожно подрагивало.

 

За спиной раздался негромкий рык, и всё вокруг стало жемчужно-белым. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Внезапно показалось, что он застывает. Ноги отказывались сделать шаг, руки свело... Словно в прорубь окунулся. Лицо скривилось от напряжения, а кончик языка высунулся между губ — глупая привычка из далёкого детства.

 

Мир окончательно замер. Не получалось даже моргнуть, а глаза упорно смотрели куда-то влево, ведь в последний миг Влас попытался обернуться. Сзади раздались хрусткие шаги. Некто почти невесомый обходил его по кругу, любуясь своей работой.

 

Обледеневшей щеки, странным образом не потерявшей чувствительности, коснулась узкая ладонь, недовольно царапнувшая острыми ноготками. Тело резко оттаяло, и мужчина неловко рухнул на колени.

 

— Не хочу скульптуру с таким выражением лица, — задумчиво и слегка удивлённо протянул тот же голос, которым говорила дракона. — Неужели не мог спокойно постоять, пока замораживаю?

 

Влас поднял голову и подумал, что умереть от руки такой красавицы совершенно не жаль. Девять лет он бродил по Просторам и Лесам, и везде оказывался чужим. Отец отошёл от дел, братья стали людьми семейными, старший заключил мир с Воинственной Степью — славно ладились жизни родных, беспокойно было только ему самому.

 

Сквозняк растрепал распущенные локоны оттенков старинного серебра. Девушка поморщилась, поманив гостя к выходу из той самой пещеры со статуями. Интересно, она его в зубах сюда тащила или волоком?

 

Сверху неожиданно открылся вид на небольшой городок за глухой оградой. Стены одноэтажных домиков льдисто отражали тревожно-красное солнце, а черепица переливалась на свету также ярко, как шкура снежной драконы. У земли стелилась туманная дымка, скрывающая мостовую. Сквозь совершенно прозрачные стены виднелось более плотное здание повыше. Будь Влас в родных краях, назвал бы его ратушей. В Столице похожее строение расположилось у центральной площади — просителей принимали под узорчатыми сводами и на мозаичных полах.

 

— Почему здесь так пусто? — Поинтересовался гость хрустального городка. — И очень... — «неуютно» пришлось проглотить.

 

— Красиво, да? И противно... — С неожиданной горечью отозвалась девушка. — А проклятое это место, принц.

 

— Откуда знаешь?

 

— Что? — Недоумение быстро сменилось пониманием. — Ты оттаял... Ещё никому не удавалось. Один выдох — и статуя. Насовсем. А ведьмак, что осерчал на нас с матушкой, сказал, что только принц по крови нам поможет.

 

Все дороги сходились к многоугольной площади, словно вели в сердце снежинки. Низкие облака облизывали крыши большого особняка с двумя башенками и витражными окнами всех оттенков синего цвета. Девушка приглашающе взмахнула рукой.

 

— Интересно, откуда ему было взяться на землях вечной мерзлоты, — младший сын Владетеля слегка приподнял уголки губ в улыбке и открыл дверь, пропуская вперёд... Собственно, кого? Не человека же?

 

— Ниоткуда. И ты не должен был дойти. Я здесь не первое столетие мёрзну, — колдунья искоса взглянула на своего гостя и поправилась, — кажется. Время словно стоит на месте. Отцу принадлежал...

 

Через гулкий зал и анфиладу выстуженных переходов они прошли в гостиную, где всё было серовато-голубым и припорошенным инеем. Изо рта вырывались облачка пара, но воздух казался тёплым. Мужчина скинул меховой тулуп, но не стал снимать унты — налипший на них снег невоспитанно отказывался таять. Осторожно сев в кресло, прислушался. Девушка напряжённо вглядывалась во что-то за окном.

 

— Знаешь, это короткая история. — Слова падали округлыми льдинками. — Отец погиб под лавиной, мы с мамой остались вдвоём. И жили бы как-то, если бы по соседству не поселился пришлый старик. — Рассказчица пожала плечами. — На самом деле, ему всего-то минуло полвека, но в семнадцать...

 

Влас поморщился и встряхнул головой. Он видел немало неравных — во всех смыслах — браков, и многие из них были счастливыми, но...

 

— Да нет, не жениться ему понадобилось, — девушка спиной ощутила жест собеседника. — Ученицу хотел. Ведьму. Тёмную. Ритуалам обещал научить, жертвы приносить... — она, наконец, обернулась и присела на гладкий подоконник. — А я с детства мечтала быть феей, дурочка. С матушкой посмеялись, что дедок примороженный...

 

— Почему же дурочка? Это была бы хорошая сказка, — нагаданный ведьмаком принц выделил последнее слово, — я тоже хотел жить в такой, да не сложилось. Как зовут-то тебя?

 

— Снежана. Да-да, имя подстать месту, — отмахнулась она от улыбки Власа. — Матушку Севериной звали...

 

За разговором незаметно прошла ночь. Под влиянием зачарованного города не хотелось ни есть, ни пить. Молодые люди неторопливо блуждали по пустынным улочкам. Удивительно было смотреть на злую зимнюю сказку — резные наличники, витые перила, кованые оградки и изящные цветы на клумбах были одинаково полупрозрачными и холодными, словно морок укутывал их истинный облик. С каждой долгой минутой Влас проникался сочувствуем к узнице морозного колдовства. Совершенное одиночество среди застывших горожан любого свело бы с ума, а девушка просто ждала возможности это исправить. Даже шутка о выражении лица в начале их знакомства больше была удивлением, чем настоящим вопросом. Сколько же она прожила одна?

 

Сама Снежана почти не смотрела по сторонам, за годы изучив улочки до последней щербинки на бывшей Ярмарочной площади, до последнего потёка на вывеске булочной. Когда-то у пекаря дрогнула рука, и с тех пор на нарисованной плюшке было многовато глазури. Гостю же всё было внове, отчего он крутил головой, вглядываясь в мелочи. На одной из дверей приметил странную надпись и потянул за собой дракону:

 

«Пламя от рождения страшится замёрзнуть, оставшись простым светом, а ты жаждешь светить во что бы то ни стало... Я забираю у тебя и этих мест жар жизни и искры любви. Коли принц крови сможет в холодном огне выковать ключ к замку, вернётся тепло, а пока что ни выдох твой — то ледяная статуя. Наслаждайся своим светом, он ныне повсюду — в тебе, над тобой, под ногами твоими...»

 

— Это ещё что за глупости? — Вглядываясь в полустёртые буквы на входе в кузницу, спросил Влас.

 

— Последний привет ведьмака. Он уехал тогда, а наутро матушка не проснулась. И... Не помню дальше толком, мне вообще ни до чего было, — мужчина взял Снежану за руку, желая поддержать. — Однажды вышла на улицу, а здесь — ни души. Я перепугалась, и внезапно так тесно стало, словно стены сдвинулись.

 

— А это ты драконой обернулась?

 

— Кем? — Удивилась девушка.

 

— Драконой. У нас когда-то жили огнедышащие тв... — Принц поперхнулся, — Звери. Тоже ящеры. Ты на них похожа, только зимняя.

 

Снежана недоверчиво смотрела на гостя и думала, выдернуть ли руку — вдруг неприятно касаться такой холодной. На тщательно закашлянную «тварь» не обиделась — право, как ещё назвать огромную ящерицу, превращающую людей в статуи?

 

Замок, упомянутый в послании, оказался с огромным навесным чудовищем на двери, выбитой прямо в скале городской ограды. В скважину, как ни старался Влас, заглянуть не вышло, и механизм оставался загадкой. Привычный к любой работе мужчина потратил несколько недель и пару десятков попыток на то, чтобы выпилить ключ, разжечь костёр, разбить замок подручными инструментами... Лёд не сдавался.

 

— Невозможно! — Возмутилась Снежана, когда они пришли в ту самую кузницу и Влас взял в руки скользкое и холодное кресало. — Этим никакой огонь не разожжётся, толку играться!

 

— Ну, нет — так нет. Всё равно сил нет, хотя спать по-прежнему не хочется. — Влас пожал плечами и нехотя чиркнул инструментом, зная, что пламя не разгори... Во все стороны разлетелись колкие белые искры. Люди недоверчиво уставились на чудо — брусочки льда, изображающие дрова, охотно занялись опаловым огнём, от которого веяло стужей.

 

Мужчина нервно засмеялся, осознав, насколько надёжной была злая шутка немолодого мага — он оставил решение на самом видном месте...

 

С тех пор миновали годы и годы, но они всё также живут вместе, не пожелав расстаться. Дракона в девичьем обличье совсем не меняется, не любит заплетать серебристые локоны и звонко смеётся. Влас отпустил для солидности бороду, в которую лукаво улыбается, говорит густым басом и взял себе имя подстать супруге — Мороз. Сложно было убедить людей, что они не желают бед, ещё труднее — объяснить, откуда взялись пришлые и беспамятные мужчины. Особенно досталось самому древнему из невольных гостей, одетому по моде тысячелетней давности. Он и его оттаявшие после снятия заклятия соседи остались жить в городе, начисто забыв встречу с драконой. Снежана не смогла признаться, что украла у них столько времени... Мороз неодобрительно хмурился, но не требовал от любимой женщины покаяния. Зачем?

 

Город расцветал и привечал новых жителей, иногда приходящих в поисках своего места. Для каждого находилась необыкновенная работа, о которой когда-то мечтала не ставшая феей Снежана. Пробудившийся пекарь так и не поправил вывеску, а мостовую, ведущую к выезду из города, переложили по новой.

 

Вы, кстати, знакомы со Снежаной и Морозом. И девочку тоже знаете. Помните ту маленькую статуэтку? Она подросла, ещё больше похорошела и гордо носит прохладное имя Снегурочка. Оно кажется немного чужим, но совершенно точно настоящее — мама и папа говорят, что так назвали её при рождении.

 

Смеющийся голос где-то на юге прокричал: «Сне-гу-роч-каа!.. Морооз!».

 

И они откликнулись.

 

*Умни́ни — драгоценная древесина.