Орудья, опоясывая поле...
* * *
Орудья, опоясывая поле,
Прогрохотали, довершив разгром,
И бросил битву царь земной юдоли,
Его карета скрылась за бугром.
Он был могущественней всех давно ли,
Но лишь полдня – и всё пошло на слом,
И стыдно нам: ведь мы по доброй воле
Нимб рисовали над его челом.
И нет открытий более зловещих,
Чем сознавать, каков был вправду он:
Не единоплеменник духов вещих,
Не тот, кто знаком Бога заклеймен,
А только полноватый человечек
В нелепой треуголке тех времен.
*
В нелепой треуголке тех времен
Стоит прохожий с посохом и тупо
Глядит на поле, где сплошные трупы –
Кто саблей, кто картечью умерщвлен.
Бредут калек разрозненные группы
Туда, где стынет красный небосклон;
Ждет странник объяснения, но скупо
Бог объясняет собственный закон.
Закон велел – и этого довольно,
А объяснять его сознанье вольно
Как хочется, – и выведет один
Разгром из глупых прихотей удачи,
Другой – из политических причин,
А третий слышит объясненье в плаче –
Всегдашнем плаче всхолмленных равнин.
