и поймала меня на крючок,

как наивную рыбку сачок,

положила к себе под бочок,

а пристрастия под каблучок,

 

узы брачные, словно броня,

тяжким грузом легли на меня,

гробовое молчанье храня

тихо тлею, как шнур от огня,

 

видно, участь - страдать и терпеть,

выносить заточения клеть,

и сопеть, как в берлоге медведь,

в унисон хриплым голосом петь

 

надоело: сорвался к другой;

одноглазой, безногой, рябой,

ликом схожею с бабой Ягой,

зато талия, брови дугой,

 

выставлял, как янтарь, напоказ,

пели суры, справляли намаз,

изменил ей нечаянно раз -

костылём ловко стукнула в глаз,

 

слава Богу остался живой,-

глаз алмаз и протез под ногой,

"Пиндолол", "Гепатромбил" горой,

волкодав на пороге смурной,

 

на любви и свободе - быльё,

постоянство - несчастье моё,

я налево теперь не ходок,-

крепко держит крючок-поводок.