Единственный друг.
Когда, как и откуда появился этот Ангел среди небесного воинства никто наверняка сказать не мог. Он был изумительно красив, и если бы небесные посланники не приняли решение никогда не упоминать имя Денницы, то, вероятно, красоту этого божественного создания можно было бы сравнить с красотой утренней звезды. Как и у всех, у него были мягкие, отливающие золотом волосы, обрамленные нимбом, бездонные, наполненные синевой, умные, спокойные глаза, источающие божественную любовь, кроткая, ясная улыбка. Одет он был в белый хитон с переброшенной через плечо хламидой, в руках держал жезл с крестом на конце. И только одно обстоятельство существенно отличало его от остальных: белоснежные крылья, источавшие божественную благодать, на самых кончиках маховых перьев были черные. И эта небольшая отметина моментально сделала его отверженным. Другие вестники его сторонились и побаивались, хотя взгляд Ангела выражал абсолютное смирение и покорность Господу. Надо сказать, что он имел изумительный голос, и славословия его Отцу Небесному были одни из лучших. Господь любил его и выделял из числа Небесного Воинства.
Но так случилось, что в один из январских холодных дней была крещена девочка, рожденная в тюрьме, если только это наскоро слепленное действие можно было назвать крещением. Ангелы тут же возроптали, что негоже так входить в Царство Небесное, но Господь строго на них взглянул, так что все вынуждены были приумолкнуть. Когда же он приоткрыл имя матери этой новорожденной, то находящиеся при Престоле Небесном оцепенели. Нечего было и думать спасти эту душу: и каждый из ангелов думал только о том, чтобы не ему выпала участь быть хранителем этого дитя, потому что нечего было ждать благости и света из тьмы, добра от зла, от гнилого дерева доброго плода. Род этого ребенка постепенно затаскивало в черную воронку нижнего царства. Стать хранителем в данном случае обозначало изо дня в день попадать под гнев Господа за плохое служение. Девочке долго выбирали имя, пили за её здоровье купленную через охранника Миколу самогонку, вспоминая истории всех сидящих за разные преступления , наконец остановились на Евгении. Стоявшие вокруг Господа с облечением выдохнули и посмотрели в сторону необычного Ангела. Тот кротко поклонился Господу, взмахнул своими незабываемыми крыльями, отделившими его других, и славословя Создателя направился к грешной земле.
Был конец октября. Но погода стояла великолепная: солнечная и теплая. Женька сидела на улице и радовалась, что матери не было дома. Она перекладывала палочки и считала:
-Раз!Два! Три!
Ангел сидел на крыше и подсказывал девочке, если она сбивалась со счета или теряла один из прутиков. Еще издали он увидел табор, входящий в село, внимательно его осмотрел, увидел что-то чёрное в конце шумной процессии, тут же поднялся в небо и исчез со скоростью света, а через несколько секунд вернулся и уселся на прежнее место.
Вдруг откуда ни возьмись, во дворе дома появилась разношерстая, очень шумная, ярко одетая толпа цыган. Громко переговариваясь, они подошли к крыльцу. Женька объяснила, что дома никого нет. Впереди шедшая цыганка, видимо, старшая, заглянула через ее голову в сени и, что-то сказав, повернула назад. А за ней развернулись и остальные, шумя, шелестя платьями.
За толпой, еле поспевая, мчался щенок. Добежав до палисадника, он, бедный, устал и прилег прямо на землю. Как был красив этот очень крупный чёрный щенок, пушистый, в белом галстуке и в белых носочках. Глаза его смотрели грустно и умно.
-Мишка. Мишка! Иди ко мне!- позвала Женька. Песик вильнул хвостом и радостно взвизгнул. Девочка быстро схватила собачку, спрятала под пальто и бросилась в дом. Она закрыла щенка в шифоньер, выбежала на улицу и села на завалинку. В это время к ней подбежал цыганенок:
- Ты щенка не видела? Черненького такого? - спросил он.
-Нет, не видела, - тут же соврала Женька. Мальчишка внимательно посмотрел на неё и побежал догонять своих.
Проводив цыганёнка глазами, Женька со всех ног бросилась в избу, вытащила щенка и встала на колени перед иконой, с которой строго взирал Господь Вседержитель. Она всегда боялась этого строгого дяденьку, знала, что зовут его Бог, но ей страшно было под острым всепроникающим взглядом, поэтому она никогда не смотрела в его сторону, знала только об бабушки, что перед иконой надо молиться, то есть просить о чем- то важном, только самом важно, а не тревожить по пустякам, иначе накажет. Слово накажет Женька понимала хорошо, а вот молиться не очень, и что значит о важном? Сейчас важное?
-Важное, - решила для себя Женька, и быстро стала проговаривать, не поднимая глаз на образ, - Боженька! Пусть папка придет первый домой. Я упрошу его оставить Мишку у нас. Он такой хорошенький. Он будет моим другом. Ангел улыбнулся и полетел к Господу.
В это время дверь скрипнула и вошел отчим.
-Папка, я щенка у цыган утащила. Он хорошенький. Скажи мамке, чтобы она не выбрасывала Мишку, пожалуйста..
Отчим пообещал.
Женьке повезло: мать в этот день вернулась неожиданно в хорошем расположении духа, щенок остался жить в доме. Какое это было счастье! Наконец-то ей хоть в чем-то повезло.
-Мишка!-окликала она собаку, и пёс моментально отзывался на голос. Он бегал за ней по двору, хватая за ноги, за руки, лизал лицо. Щенок был ласков, умен и доверчив. И он любил Женьку.
В ноябре мать вызвали к председателю. О чем шел разговор - неизвестно. Но она влетела домой мигерой. Если б не отчим, Женька опять ходила бы в синяках. Но в этот день отчим был дома. Ворвавшись в избу, мать с размаху ударила Женьку по лицу, та отлетела к печке. В это время Мишка непонятно почему, словно ошалел, бросился матери под ноги и вцепился ей в щиколотку. Мать оторопела, а затем со злобой пнула собачонку ногой. Мишка, взвизгнув, врезался в Женьку. Что произошло в этот момент, девочка никак не могла объяснить себе. Какая-то неведомая, совершенно непонятная ей, страшная сила поднялась в ее душе. Еще секунда- и … она бы убила мать. Да, убила бы. Именно сейчас ее жизнь обогатилась еще одним чувством, и это чувство было -ненависть.. Вскочив на ноги, Женька прижала к себе Мишку, и, оттолкнув мать, да, именно оттолкнув со злобой, бросилась из избы. Она спряталась за сараем и утешала Мишку:
-Не плачь, Мишка, до свадьбы все заживет, -приговаривала девочка. Здесь, за сараем, сидя на холодной подмерзшей земле, она чувствовала, как страх за произошедшее заполнял все ее тело, каждую клеточку. Страх был ее вечным спутником, ее двойником, ее вторым я. Но сейчас рядом с ним появилось и это новое чувство, но пока названия ему она не дала.
-Жень, иди домой, мать тебя не тронет, - раздался голос отчима.
-А Мишку?
-И Мишку не тронет, -ответил он.
Женька очень замерзла, поэтому сразу поднялась.
- Мишка, ты иди за мной. Если мамка будет бить меня, ты убегай сразу, ты маленький. Зачем ты в неё вцепился? Что на тебя нашло? Ты же не кусаешь людей?Щенок, радостно повизгивая, бежал за хозяйкой и ничего не отвечал. Перед входом в избу Женька остановилась и услышала, как громко стучит сердце, его стук отзывался в голове. В висках. Во всем теле. Она зашла. Мать сидела за столом и ела хлеб с молоком:
-Завтра в школу пойдешь! - бросила она дочери.
Если существует в мире абсолютное счастье, счастье без примеси, без налетов, в чистом виде, то сейчас оно вошло в жизнь девочки. Оно поселилось в ее душе и страшно было его спугнуть. Для матери она сделала вид, что очень недовольна этим известием, даже расстроена, но сердце ее билось учащенно и радостно. Женька боялась, что мать поймет, как она хочет в школу, учиться, и не пустит, поэтому сделала рассерженный вид, чтобы угодить ей, так как сразу почувствовала, что ей явно не нравилась идея отправить дочь в школу..
