Осенний сон, или немножко трэша
Октябрь не вписался в поворот.
Распятый воздух голяком на вербах
качается.
– Ах, душенька, старо,
не бьёт по нервам, лишь щекочет нервы.
Куда больней раскисшая листва.
Куда страшней закрученное туго
тупое огневое «наповал».
Нет, острое. И чёрное, как уголь.
Как космос в недрах мёртвого зрачка.
Как морок на изнанке лживой речи.
Топчи аллею, в хлам листву калеча,
бухая в хлам лихая па-роч-ка…
Я просыпаюсь, словно от толчка.
Октябрь не вписался в поворот.
Вороний сброд клюёт в канавах падаль.
– Ах, душенька…
– Пожалуйста, не надо,
пусть это и до одури старо!
По сбитым в кровь осенним мостовым,
теряя неугаданные жесты,
ныряя в инфернальные подъезды…
Листва мертва, но мы мертвей листвы.
Убитые когда-то наповал,
шагают двое по пустой аллее,
и голые деревья столбенеют
и шепчутся: взгляните, какова!
Я бьюсь за право не существовать.
Октябрь не вписался в поворот.
Она осталась там, за поворотом.
Испорчена мораль рефлексом рвотным.
– Ах, душенька…
– Не надо про ворон!
И пустота стеной со всех сторон.
Я, верно, потерялся за стеной,
когда успехом увенчался поиск –
и, в памяти своей постыдной роясь,
я оказался в яме выгребной.
Октябрь с каждым годом всё пьяней
качает нас, от прошлого очистив.
Мне снится осень в бурой каше листьев,
где я – не я шагаю рядом с ней.
И я боюсь проснуться в этом сне.
