Осенний сон, или немножко трэша

Октябрь не вписался в поворот.

Распятый воздух голяком на вербах

качается.

– Ах, душенька, старо,

не бьёт по нервам, лишь щекочет нервы.

Куда больней раскисшая листва.

Куда страшней закрученное туго

тупое огневое «наповал».

Нет, острое. И чёрное, как уголь.

Как космос в недрах мёртвого зрачка.

Как морок на изнанке лживой речи.

Топчи аллею, в хлам листву калеча,

бухая в хлам лихая па-роч-ка…

 

Я просыпаюсь, словно от толчка.

 

Октябрь не вписался в поворот.

Вороний сброд клюёт в канавах падаль.

– Ах, душенька…

– Пожалуйста, не надо,

пусть это и до одури старо!

По сбитым в кровь осенним мостовым,

теряя неугаданные жесты,

ныряя в инфернальные подъезды…

Листва мертва, но мы мертвей листвы.

Убитые когда-то наповал,

шагают двое по пустой аллее,

и голые деревья столбенеют

и шепчутся: взгляните, какова!

 

Я бьюсь за право не существовать.

 

Октябрь не вписался в поворот.

Она осталась там, за поворотом.

Испорчена мораль рефлексом рвотным.

– Ах, душенька…

– Не надо про ворон!

И пустота стеной со всех сторон.

Я, верно, потерялся за стеной,

когда успехом увенчался поиск –

и, в памяти своей постыдной роясь,

я оказался в яме выгребной.

Октябрь с каждым годом всё пьяней

качает нас, от прошлого очистив.

Мне снится осень в бурой каше листьев,

где я – не я шагаю рядом с ней.

 

И я боюсь проснуться в этом сне.