Хмель и смех разделивший поровну,
Тесный лагерь притихший спал.
Рядом море от ночи чёрное
Ударялось в изгибы скал.
Шумно пенилось в острых впадинах,
Нежелающих ласк иных.
Успокаивало и гладило,
Уплывающих часовых
В море снов, где в шелка ряжены
Хороводы родной весны.
Веки сладкой нежны тяжестью,
И ладони теплом полны.
Небо звёздами сплошь вышито…
Кто-то тенью в камнях? Иль нет?
Что за шорох в ночи? Слышите?
Нет… почудилось им во сне…

Старый стяг на ветру бесится,
А дозорный уже спит.
В небе лезвие полумесяца,
Что серёжка во тьме блестит.
Дымкой южная ночь стелется…
Рукоятка в ладонь легла.

В горле лавой душа вспенилась,
Между пальцами потекла.
Снова блеск и полёт лезвий,
Запах кожи. Удар. Миг
Боли. Зрачки бездной
Растеклись. И угас крик…

Кто-то мягко ушёл скалами,
Незаметный в сырой мгле.
Не изведать ему славы, нет -
Войны разные на земле.

Старый стяг трепыхался порванный,
Неба шмат над костром дрожал.
Сладкой кровью хмельной накормленный,
В ножнах пьяно дремал кинжал.

05.12.12